— Да, малая с кровати упала, — объяснил я. Подошёл дед Арист.
— Кто это у нас тут такой раненый? — сюсюкая, спросил он. — Из кроватки выбралась?
— Да нету ещё кроватки, — виноватым тоном оправдывался я.
— Да как это? — удивился дед.
— Два дня только как малую привезли.
— Да, дела, — сказал дед. — Надо на чердак слазить. Может, найду Вероничкину кроватку.
— О, дед Арист! — воодушевился я. — Век не забуду.
Почувствовав, что меня слегка подталкивают в спину, я попрощался с ними и понёс ребёнка дальше.
Мы уже почти подошли к больнице, как мимо нас проехал милицейский бобик с включенным синим маяком, но без сирены.
Подходя мы наблюдали как два милиционера доставили в больницу в хлам бухого мужика с разбитым лицом.
Как же они не вовремя, сейчас дежурный врач займется этим алкашом, а я с ребёнком буду ждать.
Пока мы добирались, милиционеры успели достучаться, дверь больницы открылась, они вошли внутрь.
Ну, хоть барабанить не придётся, больница осталась открыта.
Мы поднялись по лестнице и вошли в холл. Санитарка подтирала кровавые разводы на полу. Я посадил Аришку на подоконник, сказал своим женщинам подождать там, а сам пошёл искать медиков.
Постучавшись я, не дожидаясь ответа, заглянул в приёмный. Там никого. Санитарка уже свалила. Я пошел в процедурную. Там в присутствии милиционеров и доктора Юрия Васильевича Марина обтирала выпивоху, пытаясь локализовать источник кровотечения. Всё лицо мужика было в крови.
— Кааак я пострадааал, — причитал заплетающимся языком мужик.
— Потому что пить надо меньше, — рявкнул на него доктор.
— Юрий Васильевич, — тихо позвал я в наступившей тишине.
Все обернулись на меня.
— Ивлев. Ты в своём уме? — удивлённо воскликнул доктор. — Тебе сказали во вторник появиться, а ты когда пришёл?
— Когда?.. — растерянно пробормотал я. Блин. Я забыл. Меня же Демьян Герасимович сегодня ждал.
— В среду ты пришёл, — ехидно ответил Юрий Васильевич и все, кроме бухарика, рассмеялись. — Что с губой?
— Герпес. Я забыл, что сегодня надо было прийти, — честно ответил я. — Доктор, я племянницу принёс. У неё ЧМТ, сто процентов!
— Чего? — переспросил недоверчиво доктор и пошел в мою сторону. Я вышел в коридор, пропуская его. — Она с кровати высокой упала.
Мы с доктором прошли в холл. Мама уже сняла с Аришки шубку и платок. Бабуля с беспокойством смотрела на нас.
Увидев эту компанию, доктор посерьезнел и прибавил шагу.
— Это что у нас тут за единорожка? — спросил он ласково. Аришка надула губки, собираясь разреветься. — Ничего тебе доверить нельзя, — сказал мне доктор, почему-то выбрав меня виноватым. Наплевать. Лишь бы ребёнка осмотрел.
Доктор осмотрел малышку, спросил, не тошнило ли её. Заглянул в ушки, в глазки, головку ей пощупал.
— Ну, так-то я не вижу ничего криминального, — успокоил нас он. — Надо было лед приложить. Не догадались? Отёк меньше был бы. Наблюдайте за ней. Как только что-то необычное, рвота или равновесие не держит, сразу сюда.
— Ну хорошо, аж от сердца отлегло, — промолвила мама и разрыдалась. Я её обнял и попытался успокоить, поглаживая по спине. Бабушка начала одевать малышку.
— Юрий Васильевич, — обратился я. — А как с моей пропущенной явкой сегодня?
Бабуля строго посмотрела на меня, но ничего не сказала.
— Будем считать, что явился, — подмигнул мне доктор.
— И как дальше? — сразу решил уточнить я. — Может, меня выписать уже?
— Давай ты, всё-таки, к Демьян Герасимовичу придёшь в четверг, — ответил мне доктор. — Идите домой.
И пошёл обратно в процедурную.
— До свидания, — попрощалась с доктором бабуля.
— Спасибо, доктор! — хлюпая носом, поблагодарила мама.
Доктор, не оборачиваясь, помахал нам рукой в ответ.
Я решил прояснить ещё один момент, пользуясь случаем.
— Подождите меня тут, пожалуйста, — сказал своим женщинам. — Ещё одну минутку. Сейчас уточню кое-что.
Я побежал вслед за доктором в процедурную. Он, услышав мои шаги, обернулся.
— Что такое, Ивлев? — удивлённо спросил он, останавливаясь на полпути.
— Мне к Марине, — туманно объяснил я, проскакивая мимо него.
Войдя в процедурную, я уверенно подошёл к врачу.
— Доктор Мариночка, — начал я с мольбой в голосе. — Я вчера с этой женщиной травмированной где-то потерял чужой свёрток. Бумажный такой, — показал я руками примерный размер. — Шпагатом перевязан. Случайно, не у Вас где-то оставил?
— Нет. Не видела, — уверенно сказала Марина, взглянув на меня. — Я посмотрю ещё, конечно.
— Можно я вечером завтра загляну? — спросил я. — Вы дома будете?
— Да, завтра вечером дома.
— Спасибо, — поблагодарил я её и попрощался со всеми.
— Какой шустрый малый, — смеясь, сказал мне вслед один из милиционеров.
Я хотел крикнуть из коридора, что всё слышу, но передумал. Какой в этом смысл?
Я бегом вернулся в холл, взял на руки Аришку и мы пошли домой.
Пока шли в больницу, я даже и не думал о том, как там идут за мной мои женщины. Но, поговорив с Мариной и вспомнив, как переломалась вчера, поскользнувшись, незнакомка с Ленина-207, я попросил бабушку держаться за маму, на всякий случай. Добрались мы до дома без приключений.
Пока шли, Аришка заснула у меня на руках. Мама её раздела аккуратно, чтоб не разбудить. Даже укладывать не пришлось. Мы все переволновались и собрались на кухне попить чаю перед сном и немного успокоиться.
— Так ты забыл сходить в больницу сегодня, — начала воспитательную беседу бабуля.
— В школе закрутился, — ответил я. — Ещё собеседование на базе. Про четверг бы не забыть. Напомни, пожалуйста.
— Если сама не забуду, — буркнула бабушка.
— Я перед базой сначала в больницу забегу, — планировал вслух я и, вспомнив про чердак, спросил: — Ба, а мы в этом доме сколько лет живём?
— Так, как приехали в сорок седьмом году, так и живём, — ответила бабуля.
— Это сколько, двадцать четыре года уже? — высчитал я в уме. — А дом дореволюционный?
— Откуда я знаю? — удивилась моим расспросам бабушка. — А что?
— На чердаке полазить хочу, — объяснил я.
— Зачем?
— Может, кроватку Аришке найду, — подмигнул я ей.
Время было уже около часа ночи. Обстановка немного разрядилась, мы допили чай и расползлись по своим койкам.
Я спал как убитый. Даже не снилось ничего.
Проснулся оттого, что бабуля трясла меня за плечо.
— Семь часов, — шепнула она мне, увидев, что я открыл, наконец, глаза.
Я кое-как встал, толком не проснувшись, подошел к умывальнику, плеснул в него ковшиком немного холодной воды из ведра, протер двумя пальцами глаза. Стою и думаю, и что это сейчас было? Как девица красная, честное слово.
— Ба, дай, пожалуйста, трусы чистые и полотенце, — попросил я.
Бабуля в недоумении посмотрела на меня молча, но трусы и полотенце принесла.
Чего уж она там сперва подумала, я не знаю. Но когда я снял майку, взял почти полное ведро и потащил его на улицу, до неё дошло. Она выскочила вслед за мной.
— Ты что придумал?! — закричала она. — Хочешь с пневмонией опять слечь?!
— Я, наоборот, закаляюсь, — ответил я и, пока она не опомнилась, сунул ей в руки полотенце, отошёл подальше от дорожки в сугроб и вылил себе на голову всю воду из ведра.
Обжигающая как кипяток холодная вода слишком быстро с меня стекла. Выброс адреналина оказался слабеньким. Надо следующий раз медленнее лить. Но бодрости заметно прибавилось. Я, довольно улыбаясь, подошел к ошарашенной бабуле, взял у неё полотенце и вытираясь пошел в дом. Переодел трусы, надел майку, и пошёл висеть на турник.
Бабушка притащила за мной пустое ведро. Без воды девок оставил. Надо принести быстренько. Я, не включая свет в гостиной, чтобы в открытую дверь не светить матери с Аришкой, снял с двери вешалку со школьным костюмом, вышел в кухню, оделся. Застегивая рубашку обратил внимание на то, что у неё опять изменился слегка оттенок, стал светлее, чем вчера был. У меня что, со зрением, что ли, что-то не то? Дальтонизм начинается?
Раннее февральское утро. Лёгкий морозец. Я шёл за водой, погружённый в свои грустные мысли об ухудшающемся зрении. Вдруг с противоположной стороны улицы услышал голос:
— Пашка, привет.
Глава 20
Среда, 17.02.71 г. Дом Домрацких-Ивлевых.
Славка в спортивном костюме, в укороченных валенках и в своей черной шапке-ушанке бежал вдоль нашей улицы!
Я не мог поверить своим глазам и остановился, а Славка пересек улицу и подбежал ко мне.
— Ты чего такой удивленный? — спросил он, переходя на бег на месте.
— Ты что, бегаешь по утрам?!
— Ну да. А что такого?
— А я?
— Так ты же сказал, — Славка остановился, — что у тебя освобождение от физкультуры.
— От физ-ры, а не от физкультуры, — возразил ему. — Понимать надо разницу. Я с тобой хочу бегать. Ты во сколько встаёшь?
— В шесть тридцать. Без пятнадцати семь выхожу и бегаю тридцать минут.
— Ты как встаешь, по будильнику? — спросил Славку.
— Нет, мать будит.
— Блин, я не знаю, во сколько бабуля встаёт, — озабоченно сказал ему. — А с будильником проблемы: у нас ребёнок маленький. Она, бывает, ночь не спит, под утро только укладывается. И мать с ней. А будильник у нас ещё тот, мертвого разбудит. Ладно, попробую завтра выйти на пробежку. Если немного опоздаю, у тебя какой маршрут?
— До Ленина, налево, Большой мост, до хлебозавода и обратно.
— Ну, буду догонять, если что. Беги давай. Зайдёшь за мной?
— Конечно, — ответил Славка и побежал дальше.
А я, набрав воды, понес полное ведро домой, десять килограмм, и попробовал на ходу покачать бицепсы, сначала на одной руке, потом на другой.
Хиляк, Пашка. Пока. Это дело наживное.
Надо взять за правило не входить в хату не подтянувшись.
Бабуля на завтрак сварила гречку. Обжарила с маслом и залила молоком. Я с удовольствием всё съел. Еда мне казалась очень вкусной. То ли продукты другие. То ли усилителями вкуса ещё восприятие не испортили. Не знаю. Но простая еда доставляет массу удовольствия.