— Точно! — стукнул я себя по лбу.
Аркадий, смущённо улыбнувшись, вышел в сени и полез на чердак.
Вскоре он спустился с увесистым подсумком. У Аркадия на чердаке свет проведен и выключатель есть, с завистью отметил я.
Взяв у него противогаз, я поблагодарил его, и мы со Славкой пошли домой.
— Ну и как мы узнаем, нашли что-нибудь у жены Цушко или нет? — задумавшись, спросил я вслух.
— Может, у Ивана Николаева спросить? — предложил Славка.
— И в долю его брать? — улыбнулся я. — А если серьёзно, он же не в том отделе.
— Ну, какая разница? В том, не в том. Они, всё равно, там все друг друга знают.
— Тоже верно. Опять же, выяснилось, что у Цушко есть шесть соток и ещё один дом в Шамордино. Туда так просто не залезешь. Вернее, может и залезешь, но если поймают… Не хочется украшать наши биографии ходкой на зону. В этом случае придется забыть про планы на черные волги и личных водителей к тридцати годам. По любому, ментовское прикрытие нужно. Ну, что, пойдём сразу к Ивану?
— Пошли. — пожал плечами Славка.
Со Славкой я раньше своих планов по поиску клада вороватого завбазой не обсуждал, но теперь он был в курсе, и горел жаждой клад найти. Я и не был против. Взял на себя уже определенные обязательства по его будущему, и, если удастся такие деньжищи найти, выполнить их будет гораздо легче.
Мы пришли к дому Николаевых и разбудили калиткой овчара.
Вскоре Иван показался на крыльце, и, увидев нас, вышел на улицу, накинув старую телогрейку. Был он какой-то ошалевший, похоже, устал на работе, прилег подремать, а тут и мы пришли неудачно. Но не уходить же теперь!
— Привет. Кое-что про Цушко выяснили, — сразу доложил я, протягивая ему руку.
— А? Рассказывайте, — пожал он нам со Славкой по очереди руки.
— Жил он скромно. С соседями поговорили, жену он деньгами не баловал. Если бы она его основную заначку нашла, из-за тридцати рублей похоронных с золовкой прилюдно не ругалась бы. Короче, дом тогда с милицией обыскали, пусто. Надо по участку с металлоискателем походить. Но вряд ли он здесь что-то спрятал. Дом в общей собственности с сестрой Цушко, она там с тремя детьми прописана, грядок под окнами у снохи нарыла, они скандалили из-за этого. Как тут клад закапывать, если везде грядки? Ещё у Цушко есть сад в шесть соток, а также дом в Шамордино, на сына оформил, вот это — перспективное направление. Где это?
— Что где?
— Шамордино?
— Тут за хлебозаводом пешком минут пятнадцать-двадцать, — отмахнулся от меня Иван. — С металлоискателем, говоришь. А если он бумажные деньги закопал?
— Но, в коробке-то, всё равно, жестяной. Вряд ли в бумажку завернул, в землю бросая.
— В клеенку мог, — предположил Славка.
— Или в стеклянную банку. — начал просыпаться Иван.
Ну да, как там было — где хранишь деньги? В банке! В каком? Не в каком, а в какой — в трехлитровой, в огороде!
— Что нашедшим клад полагается? — решил я отойти от зыбкой почвы конструкционных материалов, используемых, чтобы зарыть деньги, и сразу прощупать почву. — Двадцать пять процентов?
— Двадцать пять… — пробормотал Иван отрешённо, явно над чем-то напряженно размышляя.
— А, может, ну их? Зачем сдавать? Нам больше достанется.
— Достанется… — пробормотал опять Иван. — А? Что? Какой клад? Это вещдоки.
Вещдоки? Надеюсь, это не шутка? Двести тысяч вещдоков, по-моему, многовато будет!
— Вань! — попытался я растормошить милиционера. — Мне неудобно было расспрашивать, где у Цушко огород был, и так люди много рассказали. Ты сможешь по своим каналам разузнать, где точно сад и деревенский дом Цушко?
— Короче, парни. Я подумаю, что можно сделать, — улыбнулся Иван.
— Ты только без нас не делай! Мы тоже в деле. Да, Слав?
— Конечно. Без нас нельзя!
— Я понял, — усмехнулся Иван. — Не терпится возвратить народу украденную социалистическую собственность?
— Не терпится, — кивнул я головой. — Ох, как не терпится.
Иван тряхнул головой, видимо, чтобы окончательно проснуться, а затем сказал то, что нас огорошило:
— Значит так, шерлоки! Поработали хорошо, молодцы. Сам я этим расследованием не занимаюсь, я это уже говорил. Но практически уверен, что и про этот сад, и про дом, на сына оформленный, наши ребята уже тоже выяснили. Завбазой большая фигура в нашем болоте, за этой квакушкой все наблюдают, и косточки ему тоже все обмывали. Так что если Терентьевы сами не знали о садах и доме, то уж точно нашлось кому им сказать. Так что, скорее всего, обыск уже был и там, и там.
А вот это уже был облом! Всем обломам облом!
— Другое дело, что сейчас зима, и ваши идеи про глубоко закопанный на участке клад имеют смысл, — продолжил рассуждать Иван, — если неглубоко, то металлоискателем уже нашли. А вот если глубоко, то по весне только, когда земля оттает, будут специальными прутами искать. Их втыкают глубоко, ищут препятствия. Если что нашли, яму роют для проверки.
Мы немножко воспряли духом.
— Ладно. Не унывайте, ребята. Молодцы! — попрощался с нами Иван.
Мы пожали друг другу руки и разошлись по домам. Славка уходил с поджатыми губами — ему было обидно, что все наши достижения в области поиска клада Иван похерил. Я не спешил его обнадеживать — сначала послушаем, что Иван нам потом расскажет. Главное что — нашли уже деньги или нет? Если не нашли, то нечего и отчаиваться раньше времени!
Я хотел потаскать на чердак готовые дощечки, но бабушка меня погнала прочь от люка, заявив, что хата выстужается от моих лазаний туда-сюда, и так малая болеет. Типа, жди, когда тепло станет. И в сенях работать сегодня не дала — малую, мол, шумом бужу. А ей спать надо.
Вот тебе и поработал.
Взял учебник по астрономии, почитал немного на ночь и пошёл спать.
На следующее утро встретились со Славкой и побежали по новому маршруту на стадион. Позанимались на турниках, обсудив планы на день, и на скорость побежали обратно. Я уже держался наравне с ним — постоянные занятия свое дело делали. Договорились вечером, часам к семи, идти к Аристарху, надо уже начинать мастерить подарки к восьмому марта. А мне после школы ещё на завод сегодня. Вот после завода как раз и в мастерскую успею. Если не удалось ремонт чердака продвинуть, то хоть подарки помастерю, тоже важное дело.
Вернувшись с пробежки, застал уже проснувшимися маму с Аришкой. Выглядели обе получше, похоже, лечение малой помогает.
После водных процедур принёс им воды.
— Я сразу после школы на завод пойду, чтобы время не терять, — сказал я. — А после мы к деду Аристу в мастерскую пойдем, кое-что поделать надо.
— Ой, — всполошилась бабушка и положила передо мной газету. — Тогда возьми с собой плюшек вчерашних. У меня на работе в нижнем ящике стола чашка, чай, варенье… Разберёшься. Изольда подскажет.
— Или можно опоздать чуть-чуть и зайти пообедать?
— Как хочешь. Всем всё равно. Работа сделана и ладно. Это раньше у нас было режимное предприятие! Семьдесят процентов продукции гнали на оборонку, в две смены работали. Фрикционы для танков выпускали. Половина города коллегами была! А сейчас так… — с досадой махнула рукой бабушка, — обеспечиваем народное хозяйство.
— Фрикционами для танков? — удивленно спросил я.
— Всякой ерундой. Тормозами для тракторов, например.
— Понятно. А что так резко профиль сменили?
— Почему резко? Постепенно. Оборудование устарело… Наверху так решили.
— А… Ну да, ну да. Жираф большой, ему видней, — пробормотал я, обдумывая бабушкины слова.
Представил, каково это наблюдать расцвет и закат большого завода, которому отдал полжизни. В восьмидесятых здесь ещё будет ни шатко, ни валко что-то выпускаться. В девяностые всё придёт в упадок. Все нулевые следующего века завод простоит без дела. Максимум, склады сделают из пустых цехов, или парни с девушками будут в них в пейнтбол играть. И только в десятых годах заброшенные цеха, возможно, выкупят за бесценок под какой-нибудь градообразующий завод. Если, конечно, к тому времени в этом городишке останется кого образовывать. А то ПТУ все к тому времени тоже позакрывают, для кого им кадры готовить, если завод не работает, и новый завод открыть станет проблематично — не везти же и инженеров, и рабочих с других городов?
В раздумьях о печальной судьбе уже в какой-то степени и моего завода, на автомате проверил пропуск. Взял портфель и паспорт, на всякий случай. И вышел навстречу очередному сумасшедшему дню моей новой жизни.
Славка с Эммой уже стояли и ждали напротив дома, оживленно о чем-то болтая. Втроём мы пришли в школу, никого больше это не удивляло и не занимало. Наши с нетерпением ждали субботы, когда станет ясно, пойдёт ли Ветка в кино с Полянским.
А Ветка ходила загадочная, держа в напряжении и Полянского, и всех в классе.
В школе поджидало очередное испытание. Едва расселись на алгебре, как учительница объявила, что сегодня будет проверочная по последней теме. На возмущения класса о том, что не предупредили, было резонно замечено, что важно выяснить текущий уровень знаний класса по теме и что, как не внезапная самостоятельная, поможет лучше этот самый уровень показать.
Учитывая вчерашнюю внезапную проверочную от Кириешки, похоже, учителя в школе сговорились и решили устроить нам «учебные тревоги», чтобы не расслаблялись.
— Если что непонятно будет, меня спрашивай! — встревоженно прошептала мне Юлька.
— Да все хорошо, — бодро ответил я, — попробую сам справиться. Даже интересно!
— Сам! — с недоверием хмыкнула Юлька. — Смотри, как бы потом краснеть за двойку не пришлось и переписывать работу.
На это я ничего отвечать не стал, неопределенно пожав плечами. С этой опекой пора заканчивать. Дружба дружбой, конечно, но и веры в меня, и уважения со стороны девчонки хотелось бы побольше. Эх, Пашка, совсем ты что-то ни к чему не стремился. Ну ничего. Будем исправлять ситуацию.
Я сконцентрировался на варианте самостоятельной, который получил от учителя. Нужна пятерка, а то краснеть я совсем не умею.