Мы с Галией переглянулись. По всему выходило, что эта Настя — умершая мать Анжелы, а Загит об этом и не знает. И вот как ему сказать? Насколько серьезно у него это было в юности?
— Вот так случайность! — заулыбался Загит, — ну-ка, пойдем к Насте, глянем, как она тут устроилась!
Я все же не выдержал. Нельзя его в таком настроении в хату заводить. Начнет Анжелу расспрашивать о ее матери, думая, что она живая, как бы у той истерики не случилось.
— Мне очень жаль, Загит Джиганович, но тут живет только подруга Галии по имени Анжела, с братом и отцом. А мать у нее умерла. Я вот только не знаю, как ее звали, — с участием сказал я.
— Я тоже не знаю! — быстро сказала Галия.
— Настя умерла? — Загит, было видно, поражен такой новостью, — а почему мне никто не сказал?
— Пойдем в дом и расспросим аккуратно? — предложил я.
Анжела приняла нас радостно — все же праздник, и ей не улыбалось отмечать его только с братом. А тут сразу трое гостей!
Расспросы я взял на себя, чтобы не бередить раны Загита и постараться не испортить праздничное настроение у Анжелы — упомянул, словно мельком, что Загит в юные годы был знаком с Настей из этого дома.
— Да, это была моя мама! — подтвердила Анжела немедленно. И была даже, кажется, обрадована, что Загит ее знал.
— А как с ней это случилось? — осторожно спросил Загит.
— Три года назад, выехала в командировку в Москву, и в их автобус врезался самосвал, — грустно сказала Анжела.
— Целых три года, — пробормотал Загит, все еще не в силах поверить, что когда-то хорошо знакомого человека уже нет в живых.
Я постарался быстро перевести тему разговора и начал рассказывать о демонстрации, отвлекая хозяев от грустных воспоминаний. Загит же до конца вечера так и просидел очень грустный и задумчивый.
Глава 14
Утром после пробежки и зарядки сидел с бабулей на кухне, завтракал и пил чай. Выходной, погода отличная, настроение прекрасное, придумывал, чем заняться и куда пойти погулять. Стук в дверь стал полной неожиданностью и для меня, и для бабушки. Кто это может быть? В воскресенье? С самого утра?
Открыв дверь, изумился еще больше. На пороге стоял Сатчан, из-за спины которого были видны в сенях еще два незнакомых дядьки. Объяснений происходящему у меня не было вообще никаких, поэтому я просто поздоровался и посторонился, пропуская их всех в хату.
Сатчан с сопровождающими зашли в кухню, поздоровались с оторопевшей бабушкой, после чего заводской комсорг наконец начал выдавать более-менее содержательную информацию по ситуации.
— Добрый день! — сказал он. — Познакомьтесь, это журналисты областной газеты, корреспондент Юрий Викторович и фотограф Виталий Аркадьевич. Они сделают буквально несколько снимков, так что мы вас сильно не побеспокоим.
Обернувшись ко мне, Сатчан подмигнул, мол, все в порядке, все идет по плану. Я же был в полном замешательстве, не понимая, что за игру затеял комсорг и, главное, зачем?
— Так это и есть тот самый школьник? — произнес невысокий лысеющий мужчина с блокнотом, которого представили как Юрия Викторовича. — Вам бы, молодой человек, неплохо было одеться во что-то более приличное, — покровительственно похлопал он меня по плечу.
А вам бы неплохо предупреждать людей о своем приходе заранее, — мрачно подумал я, но вслух ничего не сказал, естественно, а просто коротко кивнул.
— Снимать здесь будем? — спросил фотограф коллегу.
— Давайте другие комнаты посмотрим, — ответил Юрий Викторович, и вся компания, нисколько не смущаясь своим несанкционированным нахождением в чужом жилище, начала шарахаться по хате, осматривая все помещения и обсуждая их.
По сути и по тону, разговор шел о том, какая именно из комнат в нашем доме выглядела менее зазорно. И по разговору получалось, что зазорно выглядели все. Единственное, что их возбудило, это винтовая лестница, и чердачная комната, но они не подошли по другому критерию — выглядели «чрезмерно буржуазно». Товарищи из газеты нравились мне все меньше. Я в прошлой жизни общался со многими из их братии и точно знал, что среди них есть очень приятные и эрудированные люди, мастера своего дела. Дружил с такими и с удовольствием общался. Но в нашем доме в данный момент находились представители другого их подвида — высокомерные, беспардонные, считающие себя по определению на голову выше всех остальных. На таких у меня была сильная аллергическая реакция, выражавшаяся в зуде в кулаках и повышенной склонности к импульсивным действиям. Видимо, что-то такое отразилось у меня на лице, потому что Сатчан подошел ко мне и тихонько заговорил:
— Паша, твоя идея «Бессмертного полка» очень вдохновила не только меня, но и некоторых важных людей как на районном, так и на областном уровне. Я развернул серьезную подготовительную работу. Тем более, что времени у нас осталось совсем мало. Эти фотографии для газеты нам нужны будут для будущей компании по освещению этого мероприятия. Давай сейчас просто все сделаем, что надо, а потом на работе поговорим более подробно, я тебе все объясню.
Я неопределенно пожал плечами. Возражать всерьез сейчас было бы неправильно, слишком мало у меня информации. Странно все это выглядит, учитывая наши прежние с Сатчаном договоренности, но фиг с ним, сделаем фотки, а там посмотрим.
Я переоделся в школьные брюки и рубашку, бабуля тоже шустренько поменяла домашние одежки на выходные, видимо, на всякий случай, и мы все вместе собрались на кухне. Фотограф решил в итоге, что снимать будут именно здесь, так как это самая светлая комната и в ней есть большой стол, за которым все смогут сесть. В гостиной у нас только маленький журнальный столик стоял.
На столе разложили какие-то стопки бумаг. Мы с Сатчаном сели рядом за стол и сделали вид, что рассматриваем бумаги и советуемся. Фотограф расставил свою технику, поколдовал со светом (минут так пятнадцать) и, наконец, сделал несколько снимков. Для одной из фотографий даже бабулю рядом с нами за стол посадили, так что не зря она переодевалась.
После съемок корреспондент задал мне пару дежурных вопросов, типа в каком классе учусь, куда хочу поступать и еще какую-то фигню, которую и так можно было узнать из личного дела. Закончив с опросом и собрав аппаратуру, корреспонденты ушли вместе с сопровождавшим их Сатчаном, коротко попрощавшись с нами.
После ухода Сатчана с делегацией сели с бабушкой за стол и озадаченно уставились друг на друга.
— И что это сейчас было? — пробормотал я.
— Твоё фото будет в газете, я так поняла, — неуверенно сказала бабуля.
— Понять бы ещё, это хорошо или плохо… — проворчал я.
Ладно. Разберёмся.
— А почему не предупредили тебя, что будут снимать? — спросила бабушка. — Обычно про такое предупреждают. И для чего снимали, о чем статья-то будет? Я ничего не поняла, что журналист тебя спрашивал. Обычные вопросы, это все и так узнать можно.
— Сам не понимаю, — ответил ей, — Сатчан обещал на работе все рассказать, как приду.
Бабушка покачала головой, но я заметил, что вид у нее был очень довольный. Как же, внука для газеты снимали целых два корреспондента, да и сама в кадр попала, вдруг напечатают…
— Хочу сходить к Аристарху. Какие у нас планы на сегодня? Ты вчера про огород что-то говорила… — решил я сменить тему.
— Да! В саду вчера всё перекопали, а вот за домом надо грядки сделать. Картошку ещё рано сажать, а вот морковь, свеклу сеять в самый раз.
— Давай тогда займусь, что время терять, — предложил я. — Руководи. Что делать?
Бабушка велела вскопать участок за домом, а потом наделать лопатой прогрядки. Снял сантиметров пять грунта по периметру участка и между грядками на ширину лопаты. Получилось семь приподнятых грядок. Бабуля накинулась на них, начала ровнять граблями, сразу на одной из грядок лук посадила и морковь, на другой свеклу.
— Как быстро управились в этом году! — заметила довольная бабуля. — Обед будет через час.
Решил сходить в баню до обеда. А то видок у меня сейчас, как у бурлака с Волги. Не привык на земле работать, это тебе не на турнике подтягиваться. Тем более, что вчера с Загитом неслабо поработали, готовя участок под картошку. Старался не отставать от него сильно и упахался в итоге знатно. Мышцы ныли. А сегодня, получается, добавил им нагрузки.
После обеда пошёл-таки к Аристарху. Бабуля сунула мне что-то, завёрнутое в газету.
— Передай от меня старому, — хитро улыбаясь, велела она.
Аристарх встретил меня как родного, обрадовался. Он был один. Вероника все выходные проводила у Ивана. Старый сам себе копал огород. Две грядки.
— А что так мало-то? — удивился я.
— Неужто я буду с рассадами возиться? Да и сколько мне одному надо? Посажу редиски, огурцов, зелени. Картошка у меня в другом месте. Капусты Вероника на мою долю вырастит. Ей уже Николаевы место у себя под грядки выделили, начинает там хозяйничать, — подмигнул мне дед и пригласил в дом.
— Это всё хорошо… А как у Игната дела? — перевёл я стрелки на интересующую меня тему. — Не передумал он уезжать?
— Нет, — сразу сник дед, молча зажёг примус под чайником, выставил на стол чашки, заварник и вазочку с юбилейным печеньем.
Я вспомнил про бабушкин свёрток. Сбегал за ним в сени и торжественно вручил Аристарху.
— Это бабуля передала, — пояснил я и не сдержал улыбки, видя с каким удовольствием дед принюхивается к пирогам, которые оказались в этом свертке. Аж глаза закрыл. — Я за подругу свою школьную очень переживаю. — отвлёк я его от пирогов. — Она молодая совсем, неопытная. Ребенок у них будет… Куда он её тащит?! Поговорили бы вы с ним.
— Говорил уже, — сухо сказал дед. — Втемяшил себе, что на него тут все криво смотрят…
— Ну, может, пусть хоть даст Юльке родить здесь? Всё мать поможет. Малой подрастёт хоть чуть-чуть и тогда уже пусть едут?
— Не знаю, поговорю, конечно. А там как он сам решит. И чего он?.. — Аристарх с досадой махнул рукой. — Всё же уже разрешилось на заводе! Всех виновных нашли. Кстати, я всё про этого Кандыбу думаю! А почему он не хватился своего подельника? Не бросился его искать? Могли же втихую его вытащить…