Но потом объявили прощальный вальс с педагогами. Меня захлестнула ностальгия, и всякую скуку как рукой сняло. Танцевал с удовольствием, прислушиваясь к ощущениям. Пашка явно танцами не увлекался, но я в прошлой жизни вальс освоил неплохо и сейчас пытался заставить тело освоить навыки, известные мозгу. Получалось вполне прилично. Жаль, я не смог походить на репетиции, которые для нас проводили в школе, не до того было. Если бы ходил, танцевал бы еще более уверенно, но тут уж как есть.
После вальса наши девчонки спели какую-то красивую, грустную песню «Десятый класс», даже не слышал никогда. Слёзы подступили, наверное, у всех. Мама с Аришкой на руках уткнулась в плечо Ахмада. Бабуля держалась.
С интересом разглядывал наших девчонок на сцене, некоторых первый раз видел без школьной формы, в обычной одежде. Платья на выпускной у всех были очень скромные, совсем не вечерние. Никаких шпилек, простые туфли на каблуке. В школу все ходили или с косами, или с хвостом, а тут причёски сделали, макияж, сразу повзрослели. Некоторых увидел как будто впервые, настолько разителен был контраст.
Но потом началось что-то необычное. Педагоги всем составом вышли к микрофону и спели нам забавные частушки про каждого из нас. Многие одноклассники, судя по изумленным лицам, просто выпали в осадок. Чего не ожидали, того не ожидали.
В конце, в своём обращении к нам, директор сказал, что мы самый необычный класс в его практике, что двери школы всегда будут открыты для нас, здесь каждого ждут, за каждого переживают и каждому из нас желают достичь того, на что мы способны. А способны мы на очень многое!
Нас собрали вместе для группового фото. Не заметил профессионального фотографа, но несколько из присутствовавших пап не выпускали Зениты из рук. Они же активно, с разных сторон фоткали нас, когда аттестаты вручали.
Где-то в половине девятого все прошли в наш класс, где родителями уже были накрыты столы. Одноклассники оживились, увидев на столах вино и шампанское. Начался банкет под присмотром взрослых. Хотя, кое-кто из наших умудрился протащить заранее более крепкий алкоголь и спрятать его в мужском туалете. Немного, но хватило, чтобы сделать праздник незабываемым. Хорошо, что аттестаты у нас родители отобрали и унесли домой.
Часов в одиннадцать где-то зазвучала музыка, и подогретая и засидевшаяся молодёжь рванула в спортзал. Танцевали часов до трёх утра, а потом по традиции пошли встречать первый рассвет нашей новой взрослой жизни. Кое-кто из девчонок дошёл до Площади, неся туфли в руках. Не привыкли на каблуках ходить. Встретив символический рассвет на площади у горкома, мы разошлись по домам. Как и всегда, выпускной вызвал у большинства смешанные чувства. С одной стороны, радость и предвкушение знакомства со взрослой жизнью, когда ничего еще не знаешь и кажется, что все дороги для тебя открыты. А с другой стороны, грусть и понимание того, что один из этапов подошел к концу, все разъезжаются кто куда и совершенно непонятно, пересекутся ли в будущем наши дороги.
Но как бы то ни было, этот этап моей новой жизни пройден. Надо думать о будущем.
Засыпая, думал не о будущем и не о светлых и грандиозных планах такого везучего меня, а о какой-то банальщине — о том, что теперь смогу ходить на работу с утра, а не после обеда. Только надо договориться об этом, а пока можно следовать прежнему графику. И как-то такое скопилось напряжение за прошедшие недели, что проснулся только к полудню. Даже бабушка будить не стала.
На работе меня поздравила и Изольда, и Ирина Викторовна. Разобрал путёвки за вчера и сегодня, пошёл в комитет комсомола. Хотел поговорить с Сатчаном насчёт стройотряда на август. К этому времени, надеюсь, уже все поступим и можно будет деньжат подработать. Чувствую, они ой как в Москве мне понадобятся.
Галия встретила меня приветливой улыбкой.
— С окончанием школы! — поздравила она меня и чмокнула в щёку.
— Спасибо. Шеф у себя?
— У себя…
— Добрый день, — поздоровался я, подходя на расстояние вытянутой руки.
— Ну? — спросил он, пожимая мою руку, не меняя расслабленной позы.
— Всё. Отстрелялся, аттестат получил. Готов поступать. Вопрос: куда тоже решил. В МГУ хочу. МГИМО не для меня, я за рубеж не хочу.
Нечасто, видимо, Сатчан такое слышал в своем кругу — за рубеж, понимаешь, он не хочет! Даже брови приподнял на мгновение. Но отреагировал по-деловому.
— Если в МГУ, то сейчас уже ехать надо, — сразу подобрался комсорг. — Там экзамены раньше начинаются. До конца недели я все вопросы постараюсь решить, а ты в понедельник двадцать восьмого уже рассчитывай быть в Москве. Я скажу, что делать дальше.
— Хорошо, — я кивнул, на всё соглашаясь. — Тут ещё у меня просьба есть…
— Какая? — Сатчан взглянул на меня с подозрением, подумал, наверное, что я буду просить его с жильём в Москве помочь.
— Стройотряд на август организовать хочу, — сказал я. — Хотелось бы и денег подработать ребятам своим дать, и не уезжать никуда далеко. Сможешь под комсомольскую инициативу работу в Святославле найти?
Сатчан откинулся на стуле и с интересом посмотрел на меня.
— Работу найти не проблема, — проговорил он. — Но ты же ещё и оплату хорошую хочешь? А с ней порядок такой — чем работа тяжелее, тем больше платят.
— Само собой. Стройка, бетонные работы какие-нибудь… — подсказал я ему.
— Это же большая нагрузка, — попытался образумить меня Сатчан.
— Зато физо подкачаем, помимо хороших денег, тоже польза.
— А у тебя люди уже есть? — с сомнением спросил комсорг. — На сколько человек ты вообще рассчитываешь?
Хороший вопрос… Славка не в той физической форме, чтобы бетон месить. Тимур на сборах в военном училище всё лето проведёт, а если поступит, то первые три курса на казарменном положении жить будет. Мишка, точно, в деле. А кто ещё? Олега спросить надо…
— Завтра скажу, — ответил я Сатчану. — Надо со всеми желающими переговорить.
— Хорошо. Определись с командой. А потом поговорим. — заключил он.
Глава 7
Выйдя от Сатчана, подошёл к Галие.
— Как обстановка дома? — спросил её многозначительно.
— Отец ещё немного дуется, — ответила она, прекрасно поняв, о чём я.
— А маман что?
— Старается загладить вину перед отцом. Он сильно разозлился, что она его за нос водила с этой мнимой болезнью, — с улыбкой ответила подруга.
— Я еду поступать на следующей неделе. Тебе пока не надо на работе говорить, что будешь переводиться. Просто возьми отпуск на июль.
— А почему не надо говорить? — удивилась подруга.
— Что-то мне подсказывает, что сначала надо перевестись, а потом уже всем сообщать, что ты работаешь только до сентября, а то может и того меньше. Не все обрадуются такой новости.
— Но почему? — не унималась Галия.
— Может отношение коллег к тебе изменится. Пойдут разговоры вроде: «Ишь, в Москву она собралась! Самая умная».
— И ему не говорить? — спросила Галия, кивнув на кабинет Сатчана.
— Ему в первую очередь. Думаешь, он обрадуется, что вот-вот потеряет палочку-выручалочку в твоём лице? Уверена, что он не будет всё оставшееся время на тебе свою досаду срывать? Или того хуже, палки в колеса начнет вставлять. А у него такие возможности есть, уж поверь.
Галия удивлённо взглянула на меня. Молодая ещё, зелёная. Думает, все вокруг будут радоваться её успехам.
— Переведись сначала, а там видно будет, — сказал я.
Договорились, что Галия зайдёт за мной после работы, и я вернулся на рабочее место.
Конечно, если б знать точно, что Сатчану осталось работать в ссылке несколько месяцев, то можно было бы поделиться с ним своими планами относительно Галии. А если ему ещё год здесь торчать? Галия ведь практически всю работу за него тянет. Неизвестно, какая у него реакция будет на то, что я её у него из-под носа забираю… Хотя, почему неизвестно? Тут как раз-таки все понятно. Разозлится однозначно. Может и с поступлением кинуть…
И с матерью Галии тоже надо осторожнее, неожиданно пришла в голову мысль, лучше в последний момент перед фактом поставить, что Галия в Москву уезжает. А то опять что-нибудь придумает, чтобы дочь при себе удержать.
Попросил разрешения у Ирины Викторовны и позвонил отцу на рабочий номер. Трубку взяла женщина и сказала, что Тарас Павлович уже ушёл, будет завтра.
— Простите, а во сколько лучше завтра позвонить? — спросил я в трубку.
— С утра он будет на парах. Позвоните после часа. Или хотите, я напишу ему записку?
— Да, если вас не затруднит.
Я надиктовал сообщение для отца, что приезжаю в воскресенье. Оставил телефон бухгалтерии на всякий случай. Пусть подготовится, а то свалюсь ему как снег на голову.
После работы встретились с Галиёй и пошли в сторону её дома.
— Милая, — начал я разговор, — как ты смотришь на то, чтобы перевестись в Горный институт в Москву? У меня там отец преподаёт, поможет и с переводом, и с учёбой.
— Да мне всё равно, — беззаботно отмахнулась от меня подруга, видимо уже представляя себя на Красной площади.
— Хорошо. Я займусь. С тебя документы из твоего института. Но у меня к тебе просьба. Своим, пожалуйста, тоже пока ничего про перевод не говори. Скажи, просто Москву поедешь посмотреть, пока я поступаю.
— И им тоже не говорить? — развернулась ко мне прямо на ходу Галия. — Даже Марату?
— Слушай, если ты уверена, что он не проболтается раньше времени, то скажи.
Услышанное моей девушке явно не понравилось, но она промолчала. Надеюсь, понимает о чём я. Хотя сомнения в этом есть. Она, вероятно, предвкушала уже, как поделится с семьей своими планами, как расскажет, что в Москве будет учиться. Ей вся эта конспирация очень не в тему. Но настоять на своем мне все-таки надо. Пусть переведется сначала, а потом уже хвастается.
— Твоя мама не хочет тебя далеко отпускать, — на всякий случай объяснил я. — И будет делать всё, чтобы ты из дома не уехала.