Дома застал у нас в гостях Клару Васильевну с мальчишками. Пацаны с азартом гоняли по всему дому моего Тузика, а бабушки в прекрасном настроении пили чай, сидя за столом на кухне.
— Хорошие новости, Паш, — радостно сообщила мне Клара Васильевна, не успел я порог переступить. — Эмму в нейрохирургии в Брянске обследовали сегодня, мозговая активность есть. Есть надежда, Паш!
Она встала из-за стола и радостно шагнула мне навстречу.
— Это здорово! — обняв её, я почувствовав, как её трясёт от возбуждения. — Это очень здорово!
Надо Славку завтра обрадовать. Между школой и работой забегу.
Вот что значит надежда! Мозговая активность у Эммы есть. Этого было достаточно, чтобы я засыпал с улыбкой, как ребёнок.
Утром на зарядке сообщил Тимуру с Мишкой, что есть надежда, что Эмма выкарабкается. Их громогласное «ура!» разнеслось по всей округе.
— Тихо вы! — одёрнул я парней. — Весь город разбудите. У меня мама тут с ребёнком маленьким в ста метрах живет!
Кстати, а что я торможу вообще? Собирался же малую закалять! Они, наверняка, уже встают в семь утра, на работу и в ясли собираются… Мне малая всего на десять минут нужна… А не зайти ли мне к ним прямо сегодня? — решил я и переключился на парней.
— В свете того, что я вам сказал, нам надо Славку настраивать на экзамены. Переломы через месяц срастутся. А если экзамены со всеми не сдаст, зависнет до осени и в армию пойдёт. Ему надо помогать заниматься. Придётся устно повторять, писать он не может, книги держать перед собой и листать их тоже. Предлагаю распределить дежурства между нами и ходить к нему каждый день. Поговорю сегодня в больнице насчёт Славкиных перспектив, когда ему гипс планируют снимать. Сможет он, интересно, писать сразу? И надо это с расписанием экзаменов согласовать… Если гипс недели на три наложили, может, Славка ещё в экзамены вместе со всеми впишется. В любом случае, устные экзамены ему надо сдавать со всеми. И вряд ли он полностью к ним готов.
Тимур с Мишкой поддержали меня и устроили спор, кто первый пойдёт к Славке.
— Ты совмещай посещение друга со своими отработками в больнице, — посоветовал я брату. — Тебе сколько ещё отрабатывать осталось?
— Кто бы ещё мне это сказал?
— Ты что, сроки ни с кем не оговаривал? — рассмеялся я. — Ну ты даёшь! А в школе?
— Сказано было: до конца года, — проворчал Тимур.
— Какого? Семьдесят пятого? — подколол его Мишка.
Брат с досадой отмахнулся.
— Думаю, как каникулы летние начнутся, так и конец года наступит, — решил я. — Но тебе обязательно надо подойти к директору школы и проговорить всё это. Расставить точки над «и».
— Зачем? — не понял меня брат.
— Надо закрыть этот вопрос, — настоятельно сказал я. — Чтобы он лично подтвердил, что ты школе больше ничего не должен.
— Угу… — с сомнением промычал Тимур.
— Не угу. И в больнице точно также сделай. Ты ведь мысли читать не умеешь. Не знаешь, что директор с главврачом на твой счет думают. А знать это тебе очень важно. Поэтому не откладывай.
После зарядки зашёл-таки к Ахмаду. Мама очень удивилась, увидев меня на пороге.
— Начинаем с Аришкой закаливание, — бодро заявил я.
— Что ты напридумывал! — мама замахала руками. — Она только выздоровела более-менее. В садик ходит. Сейчас застудишь мне ребенка, опять с ней дома сидеть.
— Мама, мы ведь обо всем уже договорились. Не начинай опять, — состроил я сердитое лицо. — Аришка болеет слишком часто. Ваши закутывания и попытки уберечь ее от любого сквознячка только усугубляют ситуацию. Нельзя это так оставлять, надо принимать меры.
— Пашка прав, закалка только пользу принесет, — поддержал меня Ахмад. — Тем более май на дворе, тепло уже. Он же не в снег ее кидать собрался! Чего бояться-то?
— Вам, конечно, нечего. Не вы же лечить будете, — пробурчала мама, но под нашим дружным напором уступила.
— Приготовь, пожалуйста, большое полотенце, — попросил я маму, — надо будет малую укутать сразу после обливаний.
Вышел во двор, осмотрелся. Заметил летний душ. Открыл дверцу — отлично, как я и думал, на полу душа стояла подставка, сбитая из деревянных дощечек. Попросив разрешения у Ахмада, приволок ее поближе к дому. Зашел в дом, налил тазик теплой воды для малышки и ведро холодной для себя.
Мама, недовольно хмурясь, вынесла раздетого ребенка из дома и передала мне. Попробовав воду в тазике и поняв, что она теплая, немного успокоилась.
— Я думала, ты ее холодной водой обливать собираешься, — сказала она.
— Сразу нельзя, — я покачал головой, — закалять постепенно надо. Сначала приучу ее к обливаниям, потом потихоньку начну каждый раз все более холодную воду делать.
Сделав с Аришкой несколько простых упражнений, стал на деревянную подставку и предложил ей побрызгать на меня водой. Малая зачерпывала ладошкой и брызгала, я взвизгивал, всем было весело. Потом взял все ведро и опрокинул на себя, весело смеясь и показывая Аришке, как мне это нравится. Одежду намочил, конечно, но ничего, пока до дома добегу, согреюсь. Потом поставил малую на подставку и тоже побрызгал на нее теплой водой из тазика, а потом аккуратно облил ее всю. Судя по визгам и хохоту, процедуру ребенок полностью одобрил. Мама быстро закутала Аришку в полотенце и утащила в дом пить горячий чай, а я, попрощавшись со всеми до завтра, побежал домой сушиться. Хотел было занести обратно в летний душ деревянную подставку, но Ахмад предложил ее так во дворе и оставить, раз каждый день обливаться собираемся. Прекрасно, с его поддержкой есть надежда, что мама и после моего отъезда в Москву упражнения с ребенком не забросит.
Возвращаясь домой, наткнулся на Ивана. Какая удача!
— Вань! Привет! — кинулся я ему навстречу и протянул руку. — Какие новости? Что с люками, нашли при обыске?
— Ещё как нашли, — улыбаясь и осматривая мою мокрую насквозь спортивную одежду, пожал он мне руку. — Восемьдесят шесть штук!
— Да ладно… — удивился я. — Где он их там закопал столько?
— А они и не были все закопаны. Часть про запас сложена была.
— Да что это за бред? — я потрясённо смотрел на Ивана.
— Признался, что нравилось воровать… Говорит, болезнь у него такая.
— И что вы решили с ним делать? — с сомнением глядя на товарища, спросил я. — Вы ему объясните, что ему лучше больным не прикидываться! Ему сесть безопаснее! Мстить за разбившихся детей ему будут по морде, а не по справке. Мне пока от своих друзей удаётся скрывать личность вора. Но это до поры, до времени. Слухи дойдут рано или поздно, у нас город маленький. И тогда… Не завидую я этому клептоману! Ох, не завидую.
Иван серьёзно посмотрел на меня и кивнул головой. На том и разошлись.
В школе после уроков у нас состоялось общешкольное комсомольское собрание в актовом зале. Счастливый комсорг объявил моё выступление «Юность обличает империализм» и пригласил за трибуну. Ох, как ему хотелось увидеть, как я сейчас все завалю!
— Дорогие друзья, комсомольцы и комсомолки! — начал я с места в карьер, — нам в СССР даже сложно представить, какую важную роль в западных странах играют пузатые старики с толстыми сигарами, пьющие в закрытых элитных клубах дорогое виски. Но именно они определяют политику своих стран, сколько бы официально, по радио и телевидению на Западе не говорилось про честные демократические выборы. При малейшей попытке избранного американского президента им не подчиниться подсылается киллер, и Джон Кеннеди вскоре после ранений умирает в больнице. А следующий президент США уже знает свое место.
Этим старикам плевать на жизни своих сограждан. При необходимости, ради денег и власти, они готовы с удовольствием рисковать их жизнями. Их волнует только прибыль, и ради нее они не задумываясь отправляют молодежь на убой. Так было с Кореей, так прямо сейчас происходит во Вьетнаме. Десятки тысяч гробов с телами американских военнослужащих пришли домой, а американское правительство даже не может внятно объяснить своим гражданам, ради чего они умерли, и другие американские солдаты продолжают умирать.
Этих алчных стариков не волнует также мораль — им плевать на нее. Поэтому сейчас в США расцвет торговли наркотиками. Миллионы американцев уже стали героиновыми наркоманами, миллионы станут.
Не лучше ситуация в других западных странах. У них тоже есть такие же клубы, набитые алчными стариками, заботящимися только о том, как сделать побольше денег. Никто не заботится о борьбе с безработицей, о детских садиках, о доступном высшем образовании. Закон для бедных прост — нет денег, все социальные блага не для тебя.
Империалисты уверяют собственных граждан, что они люди первого сорта, а все остальные что-то им должны. Граждане независимых государств, бывших раньше их колониями, с их точки зрения и дальше должны подчиняться им, как будто колониализм не тает как снег под дождем из-за усилий прогрессивной мировой общественности. Империалисты считают, что африканцы, азиаты и латиносы и дальше должны быть под их пятой. Колониализм они пытаются заменить неоколониализмом — формально освободить бывшую колонию, но сделать все, чтобы на деле ничего не изменилось. Новые власти подкупают, заставляя плясать их под их дудку, а крупные западные концерны продолжают грабить местное население.
На этом фоне СССР выглядит очень хорошо. У нас мощные социальные гарантии, бесплатная медицина, бесплатное образование. Западная молодежь, если у родителей нет денег, часто не может позволить себе высшее образование или вынуждена влезать в кредиты, чтобы учиться. Едва выплатив кредит за обучение, молодые люди вынуждены брать следующий кредит — на свое жилье. И на следующие тридцать лет они попадают в долговое рабство — боятся, что их уволят, и тогда банк отнимет дом. Вынуждены поддакивать своему начальнику в надежде на премию. Вынуждены идти воевать с людьми на другом краю света, которые ничего им плохого не сделали, и умирать за интересы захвативших всю власть империалистов.
Советская молодёжь осуждает империализм! Наши передовые советские стандарты должны быть доступны по всему миру. Молодые люди должны бесплатно