Припозднился, возвращаясь в общагу: не удержался, съездил на старый адрес своих родителей по первой жизни. Прогулялся там, надеясь встретить кого-нибудь из знакомых, а лучше близких. Но, конечно, наивно было на это рассчитывать. Зашёл в магазин хозтоваров, в который я мелким бегал перед Новым годом смотреть на ёлочные игрушки. Нахлынули воспоминания. Стоял у витрин и глазел на пластмассовые расчёски, мыльницы, зубные щётки. Скоро зима. Скоро здесь появится стеклянное волшебство всевозможных цветов и форм, а магазин украсят кусочки ваты на нитках.
Обязательно приеду посмотреть!
Только вошёл в комнату, Лёха сразу пристал с расспросами. Прямо посыпалось: Что? Как? Докуда Светку проводил? Как же Галия?
Парни в комнате делали вид, что они ни причём, но сами напряжённо прислушивались. Я это понял по звенящей тишине, воцарившейся вдруг в комнате.
— Мужики, да вы что подумали?! — смеясь, спросил я. — Деловая встреча у нас была. Мы её прокатили по всем направлениям, а ей для будущей карьеры нужна запись в личном деле про активную жизненную позицию, про уважение товарищей и авторитет.
— Ну… — разочарованно протянул Ираклий. — А я-то думал… И что конкретно она хочет?
— Хочет, чтобы мы не задвигали девчонок, и, по возможности, давали им поучаствовать в общественной жизни, — сочинил на ходу я. Ну не говорить же про Павла И. Не по-мужски будет так девчонку подставлять.
— Жалко, что комсоргу группы помощник не положен, — усмехнулся Ираклий. — Я бы ей предложил.
— Кстати, — вспомнил я, — у старосты или профорга точно должен быть зам или помощник «на случай ядерной войны». Сём, предложи Светке. Пусть будет в курсе всех твоих дел и обязанностей. Для подстраховки, мало ли, приболеешь, на соревнования какие-нибудь уедешь… Посмотрим, как ваше сотрудничество пойдёт, а там можно будет и в деканате её, как твоего зама, представить. Ну и от остальных девчонок давайте не дистанцироваться. Нам, всё-таки, мир предложили.
Я был уверен, что после сегодняшнего, вражды между мной и Светой точно не будет. Я промолчу про сегодняшнюю неловкую ситуацию, и она это явно оценит. А остальные наши девчонки на неё оглядываются.
Вдруг Брагин встал и сказал:
— Я мог бы быть помощником комсорга, даже если не положено.
Мы с парнями удивлённо переглянулись. Мне это предложение показалось очень странным, если учесть его первоначальное поведение. Не иначе подсидеть планирует Ираклия. Одними глазами показал другу «нет», а вслух сказал:
— Ты же не девушка! А так бы конечно…
Парни рассмеялись, ситуация разрядилась.
Кто-то Брагину явно основательно мозги прочистил. Он пытается положение исправить, пока коряво как-то. И помня, какой он взгляд на меня кинул, когда голосование в группе проводили, я пребывал в уверенности, что это лишь маска и бдительность терять нам нельзя.
— Будет ещё и на твою голову общественная работа, — примирительно сказал я Брагину. — Ещё замучаешься отмахиваться. Кто везёт, на том и едут. Стоит тебе один раз что-то сделать для деканата, так и будешь до конца учёбы этим заниматься.
Учебная неделя пролетела быстро. В выходные поехали с Галией к бабушкам. Соседи их справа, Михайловы, больше не кидались на них с криками и претензиями. Ходили, демонстративно игнорируя и отворачиваясь при встрече. Чем вызывали у обеих бабушек усмешки. Старых фронтовичек бойкотом не напугать и не смутить.
Дедок из дома напротив, Трофим, стал частым гостем у моих. Узнав их поближе, он не позволял больше никому другому в деревне плохо о них высказываться. Мировой дед вообще оказался. Тоже войну почти всю прошёл, ранен серьёзно был. Это он с бабушками делился. При мне никогда войну не вспоминал.
Бабушка с Никифоровной выглядели замечательно. Обе были очень энергичные, бодрые и внешне помолодели, словно скинув разом добрый десяток лет. Болтал с ними и радовался, что уговорил на переезд. Правильно пишут в исследованиях, что чем старше человек, тем больше в нем инертности и страха перемен и тем важнее, чтобы эти перемены в жизни случались. Организм перед лицом новых обстоятельств и новой информации мобилизуется, включает резервы, процесс старения замедляется. А тут им и новое место, и новая работа у обеих, и соседи новые опять-таки…
Бабушка рассказывала новости про маму и Инну, про Эмму со Славкой. С удовольствием слушал, понимая, что скучаю по родным и друзьям. Маме я писал после последнего визита к бабуле, но ответного письма пока не получил. Да и если напишет она, то явно на бабушкин адрес. Так что раз пока письма нет, то раньше следующих выходных по-любому его не получу. Однако эти мои размышления были разбиты в пух и прах буквально на следующее утро, когда к нашему дому подкатила «копейка» Ахмада. Приехали Алироевы и привезли моего Тузика.
Радости было у всех не передать словами сколько. Женщины аж расплакались от радости, увидев друг друга. Аришка осталась с Инной, маме и Ахмаду завтра вечером уже надо быть дома, чтобы отпустить её на работу в Брянск.
Тузик от радости, что увидел снова меня и бабушку словно с ума сошел. Сначала кидался мне на шею, подпрыгивая и скуля, а потом гавкнул и начал носиться везде, не разбирая дороги. Он носился по всем участкам, и по нашему, и по Михайловскому. Их матёрый цепной Кабыздох сначала пытался его игнорировать, но потом не выдержал и грозно шуганул моего дурня от их дома. Вроде, щенок понял, где можно бегать, а где нельзя. Эйфории у него от этого не убавилось. Продолжил бегать, но уже по нашим владениям.
Ахмад по-хозяйски ходил по дому, осматривался. Посоветовался с ним по обустройству дома. Очень мне хотелось добавить удобств сюда по его образцу в Святославле, он одобрил мои планы. Маме бабушки тоже устроили экскурсию по своим новым владениям.
Мама привезла мне письма от Юльки и Мишки. Как я обрадовался! Читал запоем, как будто с друзьями повидался.
Юлька написала, что Игнат уже устроился на работу, им дали комнату в общежитии. Комната большая, светлая. А до этого они жили у родственников Загита, замечательные люди. Помогли Юльке устроиться лаборанткой в кабинет физики в школе, там работает жена одного из сыновей Рафика Бедретдиновича. Она уже получила первую зарплату. Короче, у них всё замечательно. Набережные Челны большой и красивый город. Юлька счастлива, что в таком красивом месте к зиме родится её малыш.
— Ну, в сравнении со Святославлем, оно конечно, Набережные Челны «большой и красивый» город, — улыбаясь, высказал я мысли вслух.
Мишка писал, что в Брянске ему нравится, начали учиться, ребята хорошие, в общаге, правда, полно тараканов, а в целом терпимо. По моему совету, он сразу включился в общественную жизнь группы и стал комсоргом. В конце письма Мишка напомнил мне, что я обещал помочь ему с переводом в московский ВУЗ. Молодец, однако, хваткий. Вот бы Славка тоже ожил и за ум взялся.
Сразу сел писать ответные письма. Написал ещё одно письмо Загиту с благодарностью за Юльку. Галия, увидев, чем я занят, приписала от себя страничку.
Много общался в этот приезд с родственниками. Из разговора с мамой понял, что проблемы с речью у Эммы из-за травмы языка, шепелявит девушка. Ну, с такой информацией уже можно что-то предпринимать. Тем более, что, по словам мамы, проблему Эмма пока никак решить не может. В больнице рекомендаций по постановке речи не дали. Их больше волновало восстановление подвижности конечностей с правой стороны. В поликлинике в Святославле тоже ничего не посоветовали, логопед там есть только для детей. В общем, буду действовать, как в Москву вернусь. Надо сейчас сделать все по максимуму, пока Эмма молоденькая еще и травма свежая. Чем дальше, тем сложнее ей будет восстановиться.
Вернулись в город выспавшиеся и откормленные. Бабушки кормили нас, как на убой.
В универе меня ждал сюрприз. На первом же перерыве меня поймала методистка Кротова, передала записку, важно назвав её телефонограммой и, не дожидаясь ответа, ушла.
«Я в Москве. Жду тебя сегодня до 18.00 по адресу: ул. Автозаводская, д. 10, каб. 218. Пропуск заказан. Сатчан.»
О как! Сатчан в Москву вернулся! Что у нас, интересно, по этому адресу?
Еле дождался конца пар и понёсся на всех парах на Автозаводскую.
Дом номер десять, причудливое здание, явно не новострой, оказался райкомом Пролетарского района. А в двести восемнадцатом кабинете сидел второй секретарь Пролетарского РК ВЛКСМ г. Москвы. Ну, чего-то примерно такого я и ожидал.
Постучавшись, открыл дверь и попал в приёмную. Второму, значит, тоже секретарша положена. В ответ на мои мысли из двери в кабинет второго секретаря выскочила девица. В строгой белой блузке и чёрной юбке. Красная как рак, она ринулась мимо меня к своему рабочем столу и схватилась за печатную машинку.
— Добрый день, — поздоровался я. — Павел Игоревич у себя? Я Ивлев, он меня ждёт.
— Да-да, — спохватилась помощница. — Проходите, пожалуйста.
— Ну, привет! — вошёл я в кабинет, символически постучавшись, и прикрыл за собой дверь. — С возвращением! Поздравляю!
— Здорово! — довольный Сатчан вышел из-за стола, поздоровался со мной за руку и гордо спросил, небрежно показав вокруг: — Как тебе?
— Супер! Молодец! — искренне похвалил я.
Кабинет выглядел обжитым, уютным. Добротная тяжёлая мебель. Зелёные портьеры. Такие же скатерти на столах. Тяжёлая громоздкая бронзовая люстра на пять белых матовых плафонов. Под стать ей большая настольная лампа на рабочем столе. Паркетный пол закрывала тёмно-красная дорожка с чёрно-зелёными полосами по краям.
— Теперь главное — снова не накосячить, — усмехнулся я.
Сатчан с подозрением и опаской взглянул на меня, вернулся за свой стол и жестом предложил мне сесть за стол для посетителей рядом.
— Это кто уже растрепал? — серьёзно глядя на меня в упор, спросил он.
— Сам догадался по косвенным признакам, — улыбнулся я.
— Пинкертон доморощенный, — усмехнулся Сатчан, немного помолчав и оценивая меня взглядом. — Ладно. Что у тебя в универе?