— Вот же зараза, — сказал я, — ладно, ты успокоилась?
— Ага! — сказала жена.
— Иди, поешь картошечки, пока она не остыла… — велел я, направляясь к двери.
— А ты куда? — испугалась Галия, — пожалуйста, не делай глупостей! Все уже хорошо!
— Не боись, скоро вернусь, только отцу позвоню!
Ну да, сейчас ехать морду бить — не вариант. Рафаэль будет в окружении семьи, слишком много свидетелей. К счастью, я теперь точно знаю, где его завтра можно будет найти. Девять утра, говорите…
А пока что я дошел до телефона и набрал отца.
Ответила Кира и тут же передала ему трубку. Молодец у него жена, умница — не стала загружать меня всякими ненужными разговорами из вежливости.
— Отец, и что там опять такое происходит? Диана и этот ее Рафаэль совсем с цепи сорвались?
— Паша, ты только не волнуйся, мы все уладим, — торопливо заговорил отец, — не вздумай только глупости всякие делать, хорошо?
— Ну, я в прошлый раз культурно все разрулил, верно? — напомнил я, — и с Дианкой, и с Рафаэлем этим. Но, может, некоторые люди просто не понимают по-хорошему?
— Ну может и так, но ты же не собираешься бить сестру, надеюсь? — Встревоженно спросил отец.
Ага! Значит против того, чтобы я отлупил Рафаэля, он ничего против не имеет. Уже прогресс.
— Только по лицу его не бей, чтобы следов не было, — сказал отец, подтвердив мою догадку, — и не ломать ничего, и чтобы свидетелей не было. Не надо рисковать твоей учебой в МГУ. Хорошо?
— Спасибо, батя, я все понимаю, — согласился я. — До встречи завтра.
Глава 20
После разговора с отцом домой сразу не пошёл, задержался немного у подъезда, подышал холодным воздухом, чтобы успокоиться. Нервы пошаливали, хотелось прямо по горячим следам, не откладывая, наломать побольше дров. Нельзя таким взвинченным домой возвращаться.
С Рафаэлем завтра однозначно разберусь. Точки над «и» расставить надо раз и навсегда. А вот что делать с сеструхой — вопрос хороший.
Что же Диане-то всё неймётся? — раздраженно думал я, шагая взад-вперёд у подъезда. — Про служанку у Шадриных только она могла выдумать и разболтать. Тот же Рафаэль понятия не имел, где Галия жила.
Вроде бы умом понимаю, и что сестра, и что дурочка избалованная, но осознаю совершенно четко, что нужно дистанцироваться от нее без каких-либо поблажек и уговоров. И пусть ее дальше жизнь воспитывает. Шансов ей дали предостаточно, но похоже, что все не впрок. Она пока совсем не готова информацию нормально воспринимать, все входящие данные ее эго непомерное искажает до неузнаваемости.
Да и что я могу сделать? Я что-то еще понимаю в психологии нормальных людей, жизнь научила разбираться. Могу мотивировать правильно, вон с Мишкой и даже с Тимуром получилось. Ну, так то с нормальными людьми. А насколько нормальна моя сеструха? Как разобраться в том диком лесу, что у нее в голове растет, когда все ей что-то должны обязательно, а она никому и ничего? Это я раньше, в Святославле, думал, что Тимур хулиган и на нее плохо влияет, а вот теперь уже совсем в этом не уверен… Как бы не ее это заслуга, что у брата были сплошные проблемы до моего появления на горизонте.
Почувствовав чей-то взгляд, вскинул голову и увидел знакомый изящный силуэт в нашем окне, всматривающийся в темноту улицы. Жена беспокоится… Надо домой возвращаться. Увидев, что я направился к подъезду, Галия отошла от окна. Поднявшись в квартиру и поймав её озабоченный взгляд, заставил себя улыбнуться.
— Иди ко мне, — притянул я её к себе, целуя. — Всё будет хорошо. На нашей стороне все преподаватели, и администрация тоже поддержит. Ты фактически уже выиграла, и завтра будешь милостиво принимать извинения от негодяев, что тебя посмели обидеть.
Вроде бы и расслабилась в объятиях, но напряжение все равно ее до конца не отпускало. Нервничает, ждет завтрашних разборок явно. Небось напридумывала себе уже всего… Впрочем, это нормально. Галия натура нежная, чувствительная, она не может реагировать, как опытный солдат. Стих обстрел со стороны врага — и тут же спать прямо в сыром окопе.
На следующее утро мы вдвоём с женой поехали к девяти утра в Горный институт. Решил, что первой парой пожертвую, хочу лично присутствовать при этом мероприятии. Не так часто я и прогуливал занятия, в конце концов, так что стерпят. Да и привыкли уже преподаватели, что я иногда отпрашиваюсь лекции по линии «Знания» проводить, так что уважают, и подумают, что кинули меня снова на какой-нибудь завод, да так внезапно, что просто не успел отпроситься. Хорошая репутация позволяет иногда использовать ее в личных целях.
Нас уже ждали в Горном. Никто не удивился моему появлению. Зато я удивился представительности педагогического состава. Присутствовало человек шесть, не считая моего отца. Рафаэль и ещё какой-то парень стояли по центру кабинета, периодически затравленно оглядывались и смотрели в основном в пол.
На роже Рафаэля красовался огромный бланш! Кто-то уже приложил красавчика, — удивленно и в то же время удовлетворенно подумал я. Таким он мне нравился гораздо больше.
— Товарищи. Я, как сотрудник кафедры, — взяла слово полноватая женщина с пучком на голове и в круглых очках, — хочу вам сказать, что Галия Якубова, то есть Ивлева, выполняет все, предусмотренные учебным планом, работы на хорошо и отлично, прилежно посещает все лекции и семинары, активно участвует в учебном процессе. Она трудолюбива, своим поведением подает пример другим студентам.
— Это Ольга Юрьевна, — шепнула мне Галия.
— Считаю, — продолжала педагог. — Что порочащие высказывания, адресованные вчера на комсомольском собрании группы в адрес данной студентки, не имеют под собой объективного повода и являются, по сути, клеветой. Считаю недопустимым подобное в нашем учебном заведении и предлагаю разобраться в причинах случившегося и строго наказать виновных, дабы не допустить таких событий впредь.
— Я жду, что комсорг группы объяснит нам, как так получилось? — спросил строгий мужчина в сером костюме, очках и с лысиной, как у Владимира Ильича.
— Завкафедрой, — прошептала мне жена.
— Виноват, — поднял голову второй парень, стоявший рядом с Рафаэлем. — Не проверил информацию, доверился старосте курса. Готов понести наказание и… Я искренне прошу прощения! Такое больше не повторится, обещаю! — Он посмотрел на Галию такими умоляющими глазами, что она даже смутилась немного. Затем он с Галии переключился на меня и взгляд не отводил. Я заметил в нём искреннее сожаление и раскаяние.
Да уж, не тому ты доверился, парень, — думал я, глядя на него. — Похоже, сладкая парочка, Диана и Рафаэль, подставили тебя по полной программе, предоставив ложную информацию. Но так просто это тебе с рук все равно не сойдёт, последствия будут и это правильно. Следующий раз будешь проверять всё, что тебе в уши вдувают. Для него даже неплохо вот так ожечься на излишней доверчивости в самом начале, последствия полегче, чем вот так бы влип лет в тридцать, будучи уже на какой-то ответственной должности.
Все молчали. Слово снова взял заведующий кафедрой.
— Ну что ж, раскаяние и признание своей вины — это, конечно, хорошо и зачтется. Но они не делают ваш проступок менее вопиющим. Как комсорг, вы являетесь лицом данной организации в нашем учебном заведении и должны служить примером остальным комсомольцам. У вас нет права на подобные ошибки. Как только Мария Ивановна выйдет с больничного, будет принято окончательное решение о вашей судьбе. Уверен, только её отсутствие позволило вам устроить такое безобразие.
Комсорг опустил голову. Решение по нему не будет принято прямо сейчас. Ожидание наказания зачастую гораздо эффективнее самого наказания. Ну, что ж, поделом.
— Теперь староста группы, Рафаэль Карапетян, — продолжил заведующий кафедрой. — Ваш дядя лично попросил не делать никаких поблажек. Думаю, что выскажу мнение всего педагогического коллектива, что староста, допускающий такие вопиющие промахи в работе, нас категорически не устраивает. Так, товарищи?
Послышался одобрительный ропот.
— Поэтому, с сегодняшнего дня вы освобождаетесь от обязанностей старосты группы.
Карапетян-младший опустил голову и согласно кивнул, не поднимая взгляда на окружающих.
— Ничего больше не хочешь сказать? — требовательно спросил племянника Ашот Карапетян.
— Простите меня, — сказал Рафаэль. — Пожалуйста!
Н-да! Лаконично, ничего не скажешь. Такие себе извинения. Да и прозвучали не особо искренне, скорее вымученно. Очень кто-то хорошо о себе думает, возвышенно, и извиняться совсем не умеет. Напоминает мне это кого-то… Может, Дианка не зря в него втюрилась, нашла свою мужскую копию?
— Разрешите предложение внести, — поспешил вставить слово я, а то чую, они уже сворачиваться запланировали. — Мою жену унижали и оскорбляли вчера публично, на глазах не только всей группы, но и факультета в целом. Думаю, что и извинения в этой ситуации обязательно должны быть публичными. Пусть извинятся при студентах.
— Справедливое замечание, — поддержал меня завкафедрой. — Не будем откладывать в долгий ящик, сейчас у студентов пара. Пройдемте прямо сейчас в аудиторию. — распорядился он.
Хорошо бы, чтобы и Диана рядом с ними встала и извинилась… Эх, мечты-мечты.
— Подумайте, пожалуйста, над кандидатурой нового старосты, — обратился к Ольге Юрьевне заведующий кафедрой, выходя вместе со всеми из кабинета. — С этим вопросом лучше не затягивать.
— Я хочу Василию Девяткину предложить эту должность, — тут же откликнулась педагог. — Пусть попробует. Думаю, что он не будет возражать.
— Отличная кандидатура, — одобрительно кивнул заведующий. — Он парень серьезный, в армии отслужить успел. Полагаю, что таких инцидентов в группе больше не допустит.
Мы шли все вместе по коридору к аудитории. Я пропустил Галию вперед, сказав, что ей надо первой быть на месте и извинения принимать, а сам немного поотстал, оказавшись в конце группы рядом с комсоргом. Тот подчеркнуто дистанцировался от Рафаэля.