Эх, была бы она мужиком, вот тогда у Загита и вопросов бы не было, как вести разговор. Искренне сожалея об этом, он так сжимал кулаки, что пальцы белели.
Володя внимательно выслушал Загита, после чего сказал:
— Удивляюсь только тому, что ты столько времени это терпел. Надо же, какая стерва! «Предсказания» она делает по фотографиям. Неплохо устроилась — глянуть, карты раскидать, да наморщив лоб, начать людям жизнь портить!
— Значит, я прав, надо сходить и поговорить? — вдохновился Загит.
— Не то слово! — кивнул Володя, — вот только я тебя одного не отпущу, вместе пойдем. А то знаю я тебя, слонов велено в посудную лавку не пущать без сопровождения!
Юмор Володи Загит не всегда понимал, вот как и в этот раз, но согласно кивнул. Только добавил, решив уточнить на всякий случай:
— Она не по картам гадает, там, вроде, какие-то камушки разбрасывает.
— Да не все ли равно! — махнул рукой Володя, — время разбрасывать камни прошло, мой друг, теперь время их собирать.
Загит согласно кивнул, прозвучало красиво. Он уже слышал похожую фразу в школе, на собрании, от директора. Тот хвалил учителей, говоря, что они щедро разбрасывали знания, и могут гордиться теперь своими учениками.
Тянуть не стали — сразу, как закончилась смена, так и пошли. По совету Володи одежду не меняли, пошли в форме, чтобы произвести большее впечатление. Как он сказал Загиту:
— Человек в форме всегда вызывает уважение. Не очень важно, в какой. Хотя наша еще и солидно выглядит.
Володя оказался прав. Когда они постучали в дверь, и Марфа ее отворила, то сразу же засуетилась, увидев двух мужчин в форме пожарных.
— Ой! А что такое случилось? — всплеснула она руками.
— Недобросовестное поведение у некоторых случилось, — сурово сказал Володя, идя грудью на Марфу и заставляя ее пятиться в дом, — что же вы, гражданка, живете на нетрудовые доходы и советским людям головы морочите?
— Я… да не… — начала мяться Марфа.
— Живете, живете, — бойко продолжал Володя, — сколько вы вчера взяли денег у гражданки Оксаны Якубовой? Двадцать пять рублей, верно? А сколько всего взяли у этой гражданки денег за последние годы? Ну-ка, мне вам сумму назвать или сами припомните?
— Так это в долг было, в долг! — запричитала Марфа, — я готова вернуть, сразу, как она зайдет!
— А ее ждать не надо, ей больше у вас делать нечего, — сказал Володя, — тем более, вот и муж ее здесь, товарищ Якубов, который ваш покой охраняет, пока вы деньги из его жены тянете. Можете ему деньги вернуть. Да не вздумайте хоть копейку утаить!
Марфа метнулась в дальний угол дома. Достала коробку с шитьем. Убрала тряпки и достала из-под них деньги. Торопливо, косясь на незваных гостей, начала отсчитывать купюры.
— Смотрите, гражданочка, если еще хоть один сигнал на вас поступит, мы вернемся и совсем иначе говорить будем, — насупив брови, сказал Володя, — вы сейчас по самому краешку прошли, вот совсем по краешку…
Через три минуты Загит стоял на улице около дома Марфы, сжимая в руке две сотни рублей. Он не знал, действительно ли столько отнесла за последние годы этой старухе его жена, или под натиском Володи Марфа предпочла дать лишнего.
— Пошли, что ли? — все еще ошеломленный от действий Володи, сказал он.
— В смысле, угощаешь? — смешливо сморщив длинный нос, спросил тот.
— Угощаю, конечно, — сказал Загит.
Ему и в голову не пришло, что можно вернуть деньги, когда он шел к Марфе. Думал, просто поругается, и все. Как же хорошо, что взял с собой друга. Загит решил, что все, что останется после того, как отметят победу над ведьмой, отправит Галие. Она все же пострадала от безумных действий своей матери.
— Но погоди, пока еще никуда не пойдем, потопчемся тут возле дома ведьмы, подействуем ей на нервы еще, — сказал Володя, — она как раз краешек шторы отогнула и за нами опасливо подглядывает. Видишь, какие чудеса форма творит!
— Да не, это твои слова чудеса творят, как ты ловко ее в оборот взял! — признал таланты друга Загит, — думаешь, теперь она не будет Оксане больше голову морочить?
— Ох, как бы я хотел посмотреть, что будет, когда твоя супружница ее навестить вздумает! — мечтательно сощурив глаза, сказал Володя, — что она о себе услышит! Гнать ее будет Марфа со своего двора скалкой, вот увидишь!
* * *
Тарас обрадовался, встретив в коридоре Ашота. Занятий у того сегодня не было, а переговорить с ним нужно было срочно. Ну не идти же самому к Рафаэлю выяснять, как так вышло, что он приволок с каким-то приятелем в общежитие вусмерть пьяную Диану? Кто он ему, чтобы такие вопросы задавать? Парень может перепугаться и попытаться навешать ему лапши на уши. Другое дело, если его дядя спросит…
Ашот дружелюбно поприветствовал Тараса, не заметив, что тот напряжен. Видно было, что настроение у него хорошее. Тарас, поздоровавшись, принялся прикидывать, как изложить свой вопрос таким образом, чтобы и не испортить другу настроение, и не настроить заранее против племянника. Ашот — человек очень горячий. Если что не так поймет — может с воплями понестись по коридору разбираться с Рафаэлем. Как, собственно, один раз уже было. А Тарасу никак не нужны были сейчас публичные разборки, в ходе которых студенты и преподаватели смогут узнать интригующие детали того факта, что его дочь, Диану, приволокли в общежитие пьяной.
Наконец, решившись, заговорил:
— Ашот, дружище, такой вопрос, только не делай никаких пока выводов, ладно? Нужно, чтобы ты тихонечко, не привлекая ничьего внимания, расспросил своего племянника по одному делу. Сможешь?
Ашот насторожился. Улыбка пропала. Он спросил:
— Он что? Опять накосячил? Да я его…
— Нет, ты не понял! Погоди! Не знаю я вообще, кто и где накосячил. Знаю только, что мне комендант общежития сообщил. А именно — что в субботу вечером Рафаэль с каким-то другим парнем пьяную Диану откуда-то приволокли на ночь глядя. И у меня нет никаких претензий — мне бы тихонько разузнать, что там вообще произошло… Тихонько, понимаешь? Мало ли, повезет, и эта история не пойдет гулять по факультету…
Ашот задачу понял. Клятвенно пообещал, что все разузнает тихо и в лучшем виде. И сразу позвонит ему домой, как будет, что сообщить.
Тарас отправился домой, к телефону. Хорошей новостью было пока что то, что никто из встреченных знакомых не косился на него необычно. Похоже, пока что, действительно, никто это происшествие не обсуждает…
Ашот позвонил ему через два часа.
— Тут такое дело, Тарас, — Рафаэль клянется, что он твою дочь не спаивал. Просто пригласил ее на день рождения к одному ливанскому студенту, которого хорошо знает его друг Ваграм. Он из очень хорошей семьи, дипломатов, так что все должно было пройти прилично.
— Но не прошло, да? — простонал Тарас, пытаясь припомнить, есть ли в квартире валерьянка или валидол. Как-то раньше в силу не такого и серьезного возраста и неплохого здоровья он считал их дома излишними. Но приезд Дианы в город все изменил.
— Рафаэль говорит, что буквально в течение получаса Диана начала всерьез заигрывать с этим ливанским студентом. Пересела к нему, стала с ним водку пить и танцевать. Так что потом им и пришлось ее везти домой в бессознательном состоянии. Они сами почти трезвые были. Он мне не должен врать, знает, что я могу у Ваграма тоже поинтересоваться, что и как было. Да и он все еще напуган после того случая…
— Спасибо, дружище, очень выручил!
Поблагодарив друга, Тарас шлепнулся на стул возле телефона. Увидев его лицо, к нему тут же подскочила испуганная жена.
— Что случилось? Плохие новости? Умер кто?
Как ни странно, эти вопросы помогли. Тарас взбодрился — ведь и в самом деле, никто же не умер, что он так близко принимает к сердцу приключения своей своенравной дочери? Чего ему поражаться услышанному… Москва — город, в котором много иностранцев, что уж тут удивляться, что Диана связалась с одним из них. Ну хоть со студентом, а не, скажем, сотрудником посольства США. Вот в последнем случае точно пришлось бы ползти к соседям за валерьянкой, а то и чем посерьезнее. В ожидании визита людей из Комитета… того самого Комитета…
— Не пугайся, милая, все хорошо, все живы, — успокоил он жену, — лучше подскажи — отнесется ли социалистическое законодательство снисходительно к отцу, который свяжет по рукам и ногам свою дочь-студентку, чтобы отвезти ее обратно в провинцию и сдать матери на руки для перевоспитания? Можно даже не в багажнике, а на заднем сиденье… как цивилизованные люди…
Глава 16
Москва.
Понятно, что на мой зов, кроме сестры, на кухню сразу прискакала и Галия. Чувствуя по моему тону, что сейчас лучше молча наблюдать не вмешиваясь, она встала у плиты с таким видом, мол меня тут нет, не обращайте на меня внимание. Инна же пришла и встала с настороженным выражением лица на пороге кухни, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Чует кошка, чьё мясо съела…
— Инн, ну что за детский сад? — спокойно и ласково начал я, чтобы вывести её из состояния глухой обороны. — Вам, оказывается уже и общежитие дали. А вы молчите. Вас поздравить, оказывается, уже можно!
— О! Поздравляю! — купилась жена. — Как быстро! Вам так повезло.
Не ожидая такого поворота разговора, Инна растерялась.
— Ну, наверное… Мы ещё там не были…
— Я был! — возразил Пётр. — Нормальная комната на третьем этаже, как и здесь. Правда, без лифта… — сразу осёкся он. — Но комната очень большая метров двадцать с лишним. Разглядеть, правда, особо не удалось, там бельём всё завешено было…
— Почему? Каким ещё бельём? — удивился я.
— Ну, бельё постирали, развесили сушиться, — пояснил Пётр.
— А почему в вашей комнате? — всё ещё пытался я разобраться, что к чему.
— Главу семейства уже перевели, а семья оставалась ещё, пока он на новом месте устраивался. На новое место всегда один едешь сначала, — объяснил Пётр. — На разведку.
— Понятно. А где общага территориально? — поинтересовался я.