ми офицерами нужно будет уметь важные вещи квалифицированно обсуждать. Любой разговор с Пашкой будоражил мозг, умел тот сделать неожиданные акценты, в особенности всегда ловко притягивал экономику. Сразу вспоминалась цитата Ленина о том, что «политика является концентрированным выражением экономики». Эх, жаль, что он уехал, хотя и понятно, что такому умному парню нечего в глуши делать. Зато недавно Виктор Филиппович получил письмо от своего друга, чью часть он рекомендовал Пашке посетить в Москве, в Лосином острове. Тот отчитался о том, что парень появился, и полностью оправдал его рекомендацию, как умелый и умный лектор.
— А легковую машину как водишь, совсем новичок? — решил он уточнить у парня.
— Я больше на мотоцикле опыт имел, хотя и недолгий, — потупился в пол новобранец.
— Тогда сделаем так… — задумчиво сказал полковник и снова ткнул кнопку на селекторе.
— Аркадий, — сказал он появившемуся вновь адъютанту, — сделаем из новобранца справного солдата. Запиши его на дополнительные стрельбы и покатайся с ним пару сотен километров на моей машине — оцени, как водит, подучи каким моментам. Будет моим новым шофёром.
Нынешний шофер у полковника, хоть и очень старался, но машиной овладеть никак не мог. Сплошные рывки, а не движение, даже на ровной дороге. Авось новичок, пусть и без опыта, но сможет себя показать положительно. Да и если с ним Пашка дружил, есть шанс, что с ним и поговорить о чем-то умном тоже можно будет в дороге.
* * *
Вернувшись с перемены, снова натолкнулся на старосту.
— Тебя чего-то опять Эмма Эдуардовна видеть хочет! — сказал Женька удивленно и даже с некоторой завистью, — что-то толковое с ней затеяли?
Не, так-то Булатов не завистлив, но всему есть пределы. Замдекана для него — царь, бог и воинский начальник. А тут с небольшим интервалом она меня дважды разыскивает.
— Да на конференцию меня позвала, рассказывал же уже, — пожал я плечами, — договаривались через две недели, что доклад принесу. Что-то случилось, может — к примеру, надо доклад раньше принести?
— Расскажешь потом, что там такое, ладно? — не удержался Женька.
— В чем вопрос, если не секрет, то конечно, — улыбнулся я.
Пошел после следующей пары в гости. Да только безрезультатно — дверь была заперта. Подождал пять минут, но так и не дождался, пошел на следующую пару. А вот после нее Эмма Эдуардовна уже была на месте.
— Так, Павел, очень удивилась, увидев твою фамилию среди активных лекторов «Знания», — сказала она напористо и замолчала, мол, обьяснись-ка.
Ничего предосудительного я в этом не видел, поэтому пожал плечами и улыбнулся:
— Ну да, как-то так получилось. В свое оправдание могу сказать, что мои лекции пользуются спросом. Я их еще в десятом классе начал читать у себя в городке, вот и здесь продолжил.
— Ну, это ты молодец, конечно, да и приработок в студенческие годы никогда лишним не будет, — впервые за две встречи улыбнулась мне замдекана и стала человечней, выйдя из образа бизнес-леди.
Ну, я сразу понял, что она тоже явно подрабатывает в «Знании», раз о таких нюансах говорит. Это хорошо, вот и появилась вещь, что нас объединяет, помимо науки, к которой она меня только подключила, но результатов еще не увидела.
— Ну я как раз тебя и вызвала из-за «Знания». Поскольку ты тоже лектор, сегодня после занятий заходи в 304 аудиторию. Поступила новая партия художественной литературы для распределения, будем тянуть жребий.
Я удивленно посмотрел на нее. Поняв, что я не в курсе, она сказала:
— Ты же знаешь, что хорошую книгу купить нелегко. Советский Союз — самая читающая страна в мире, поэтому книг на всех не хватает. Но, поскольку лекторы общества «Знания» занимаются важной идеологической работой с населением, по линии общества лекторам выделяется определенное количество книг с каждого тиража. И мы их сегодня как раз и будем распределять по жребию. Теперь понял?
— Да, спасибо. Приду обязательно.
Из кабинета вышел, покачивая головой. Подработка в обществе «Знания» начала нравиться мне все больше и больше. Это же СССР, люди определенного круга утратят к тебе часть уважения, придя в гости, если у тебя не будет на полках приличной коллекции дефицитной художественной литературы. Чтение сейчас — широко распространённая мания, и своеобразный маркер образованного человека. Ну и кроме этого, конечно, я и сам люблю читать. А при отсутствии интернета и электронных книг так и хочется сказать — Хьюстон, у нас проблемы!
Я и так уже продумывал, как обзавестись сотней-другой томов любимых в детстве произведений, чтобы, как появится свободное время, не спеша, растягивая удовольствие, освежить в памяти любимые в юности книги. А тут раз — словно как в той теории, которая требует думать о чем-то постоянно, чтобы быстрее это получить. Мол, мысль материальна. Ну что же, если это так работает, то я все делал правильно.
В прекрасном настроении зашел в нужную аудиторию после последней лекции. Внутри уже было три десятка человек, в возрасте от тридцати до восьмидесяти. Они клубились вокруг двух сдвинутых парт, на которых стояли шесть ящиков. Все уже были распакованы, и даже с порога были видны переплеты.
Когда я вошел, все повернулись ко мне, как в фильмах про зомби. Реально было страшно — показалось, что сейчас с криком «Мозги!!!» они набросятся на меня. На лицах было столько эмоций… доминирующей из которых была жадность, а еще это предвкушение на лице заядлого любителя почитать, ни с чем такое выражение лица не перепутаешь. Через долю секунды главной эмоцией стало облегчение, а один из стариканов мне даже заявил:
— Молодой человек, вы, наверное, ошиблись дверью!
Ничего не успел сказать в ответ, из-за спин остальных вышла Эмма Эдуардовна и сказала:
— Нет никакой ошибки. Познакомьтесь, товарищи, это студент первого курса Павел Ивлев. Очень даже подающий надежды новый лектор общества «Знания». Сколько вы уже лекций прочитали, Павел?
— Десятка три уже так точно, если брать те, что были в школе, — честно ответил я.
— И я даже не поленилась час назад навести справки, отзывы самые восторженные! Вот так, товарищи! — сказала замдекана как-то странно, словно вела с кем-то на эту тему спор, и сейчас в нем победила. Кто его знает, может, после моей с ней беседы с кем-то и закусилась, действительно, по этому поводу? Рассказала какому-нибудь пожилому профессору, что есть вот такой вот первокурсник, который лекции читает по Москве, была высмеяна, да и позвонила тому же Константину Сергеевичу. А у нас с ним отношения ой как хорошо налажены!
М-да, дело начинало приобретать нехороший оборот. Теперь я попал в общество маньяков чтения, которым каждый лишний человек в дележе новых книг как ножом по горлу. Значит, им меньше достанется. А я потом буду удивляться, почему одному из них никак не получается нормально зачет сдать или экзамен… Как там говорится — котят надо топить, пока слепые? Канал доступа к дефицитной литературе рисковал обернуться неприятными последствиями для учебы. Ну да ладно — не убегать же сейчас с криком — дяди и тети, я больше не буду претендовать на ваши новенькие книжечки! Тут же как — сейчас они ревнуют меня к книгам, а если свалить, начнут думать, что я не любитель чтения. Не знаю, что и хуже для тебя в будущем, если ты студент такого элитного университета, как МГУ…
Ну ладно, на этом обсуждение, могу ли я присутствовать или нет, закончили, и я подошел поближе к предмету будущего дележа. Сразу пахнуло свежей типографской краской, смог рассмотреть и некоторые книги. «Вечный зов» Иванова, «Матерь Человеческая» Закруткина, «Белый конь Манчары» Данилова. Иванов еще ладно, хорошая книга, а про две другие я ничего никогда не слышал. Начал переживать, что не такая тут и дефицитная литература, но присмотрелся к другим ящикам и успокоился. Увидел фамилии Моэма, Дюма, Лондона — все в порядке, дефицит тоже есть.
Вскоре пришли еще две женщины, и Эмма Эдуардовна объявила, что теперь все в сборе, и можно начинать тянуть жребий. Сложенные в четыре раза бумажки с названиями книг тянули из похожего ящика, видимо, от прошлого поступления. Каждому можно было тянуть три раза.
Что мне выпало — «Две Дианы» Дюма, годная вещь, «Повесть о двух городах» Диккенса — вещь дефицитная, но радость омрачало то, что это был 22 том, и тот самый «Белый конь Манчары», что сразу попался на глаза, и о ценности которого я понятия не имел. А когда появилась возможность взять книги из ящиков, обнаружилось еще, что это и вовсе стихи. Облом!
Но тут ко мне с такими шальными глазами, что стало не по себе, подошли две пожилые женщины, явно доцентши:
— Вас же Павел зовут, молодой человек? — спросила первая из них, — мне вот не получилось вытянуть «Белый конь Манчары», а я его так ждала. Это же лауреат Государственной премии имени Максима Горького. Не согласитесь обменять на любую книгу из тех, что я вытянула?
А вторая с явным облегчением, видимо, от предмета просьбы ее коллеги, тут же попросила:
— А у меня уже двадцать один том Диккенса собран, а двадцать второй не вытянула… Не согласитесь ли поменяться?
Ну, главное, что они на Дюма не претендовали, а то по этому поводу я был бы категоричен. Посмотрел, что они вытянули, и поменял Диккенса и стихи на «Девяносто третий год» Виктора Гюго, к сожалению, порезанного под нужды школьников, и огромный том Джека Лондона «Повести и рассказы» на 711 страниц.
После чего узрел позитивную сторону участия в этой книжной лотерее — уж как меня эти две доцентши благодарили, что пошел им навстречу! Одна даже намекала, что ее зачет я наверняка очень легко сдам, потому как очень умный и вежливый молодой человек! Ну что, не все так и страшно, как сразу показалось, кроме негатива есть и явный позитив.
Дальше потребовалось тут же все оплатить. На меня посматривали с интересом — мол, студент, найдется ли у него достаточная сумма, чтобы все оплатить? Но я человек запасливый, без лишней десятки из дома не выхожу. Да и с нее мне два двадцать вернули.