– О, это мы всегда готовы, – довольно потёр руки Марат и Галия поставила на плиту полный чайник.
Хотел оставить их вдвоём и сходить в гараж за машиной, но Марат засобирался со мной. Думал, он ещё о чём-то поговорить хочет без Галии, а ему, просто интересно было, какой у меня гараж. И не терпелось увидеть машину.
Пришлось ему объяснять, что гараж снимаю. Устроил Галию специально в Горный институт, чтобы там вступить в ГСК. Построим с женой там гараж и будем искать вариант обмена на наш район.
Ему было интересно всё, сколько стоит аренда, сколько стоит готовый гараж купить, а сколько построить, вступив в ГСК.
– Ну у вас и цены! – воскликнул он, когда я его просветил на эту тему.
– Москва, что ты хочешь?
– А почему ты Галию в ГСК сунул, а не сам?
– Надо было её трудовую туда пристроить. Только штатные сотрудники могут в ГСК вступить.
– Ну, свою трудовую пристроил бы, – не понимал он.
– Не могу свою. Она у меня в другом месте лежит.
– И где?
Я протянул ему корочки Верховного Совета. Решил, что всё равно узнает, так уж лучше от меня. И, опять же, тёще, наверняка, приедет, расскажет. Глядишь, может и успокоится змеюка.
Марат остановился, разглядывая моё удостоверение.
– Это как ты туда попал? – посмотрел он, наконец, на меня с ошарашенным видом. С еще более чем ошарашенным, чем когда московские цены на гаражи узнал.
– Пригласили, – скромно улыбнулся я.
– И что ты там делаешь?
– Записки информационные готовлю по материалам зарубежной печати.
– Не может быть, – недоверчиво посмотрел он на меня. – И как ты читаешь эту иностранную печать?
– На английском языке, – ещё больше стал улыбаться я. – Пойдём.
– И где ты её берёшь, эту зарубежную печать на английском языке? – всё ещё недоверчиво смотрел на меня он, словно решив, что я его разыгрываю.
Пришлось молча протянуть ему ещё один пропуск, в спецхран Библиотеки имени Ленина. Это его добило. Остаток пути до гаража он шёл молча, переваривая полученную только что информацию.
Но стоило мне открыть гаражные ворота, как он пришел в себя и принялся рассматривать мой драндулет, засыпая попутно множеством вопросов.
Марат проехался со мной с огромным удовольствием, отметив, что я уверенно себя чувствую за рулём. Ещё бы, у меня стажа под сорок лет. Когда мы вернулись домой, он был уже в полном адеквате и, сгорая от любопытства, устроил мне допрос про работу в Кремле. Но больше, чем уже сказал, говорить не стал. Переключил его внимание на жену, попросив её рассказать брату про Кремлёвскую поликлинику, где она теперь наблюдается, как супруга кремлёвского сотрудника. Жена взахлеб начала ему рассказывать о чудесах современной медицины и потрясающих условиях, и уровне обслуживания. Так-то лучше.
Весь оставшийся вечер проболтали, сидя за столом. Поиграли в карты и домино. В какой-то момент Марат сообщил, что завтра, после соревнований, он со своей командой поедет сразу на вокзал, к нам уже не вернётся. Галия расстроилась, не ожидала, что командировка брата так быстро закончится. Было очевидно, что им обоим не хотелось расставаться.
Вскоре приехали Пётр с матушкой. В одной руке у него был один из тех больших чемоданов, с которыми родители Петра приехали в Москву, а в другой наша раскладушка. Познакомили их с Маратом, объяснили, что им с Петром спать сегодня в одной комнате и переключились на расспросы об Инне и Саньке.
Инна Викторовна больше рассказывала про внука, и веса-то он за неполный месяц больше килограмма набрал, и головку приподнимает, и взглядом за игрушкой следит. Чудо, а не малыш.
– А у Инны как дела после операции? – спросил я.
– Нормально, – пожала она плечами.
– Жалуется, швы тянут, – ответил Пётр. – А так, ничего, вроде, ходит, делами занимается. Но нагибаться резко нельзя, напрягаться нельзя. Ещё полгода много чего будет нельзя.
– Ничего, всё будет хорошо, – сочувственно дотронулась до его плеча Инна Викторовна. – Зато у вас малыш такой хороший есть.
– Это да, – сразу заулыбался Пётр. – Он уже меня узнаёт. – с гордостью проговорил он.
Не удержался и тоже улыбнулся, сын – это, конечно, здорово.
– Вот теперь я тоже в Москву захотел, – вдруг озвучил Марат мысли, которые, похоже, крутились у него в голове всё время, пока мы с Жариковыми общались. Галия аж взвизгнула от радости. – Ты мне поможешь устроиться?
– Конечно, чем смогу – помогу, – пообещал я.
– С такими корочками ты много чего теперь можешь, – уважительно проговорил он.
– С какими? – тут же заинтересовался Пётр. Пришлось сходить к пиджаку в прихожей и показать ему удостоверение.
Пётр, также, как и Марат долго его рассматривал.
– Почему-то я не удивлён, – вернул он мне их, наконец, но расспрашивать ни о чём не стал, видимо, подумал, что ещё успеет, нам же с ним из Шереметьево ещё вдвоём возвращаться.
Жариковы посидели у нас ещё с час, и мы начали собираться. Галия с Маратом, чувствуется, ещё долго спать не лягут. Он как признался, что в Москву хочет, у жены глаза загорелись, она уже, небось, представляет, что брат где-то рядом живёт. Чувствую, будет теперь, идя по улице, с новым смыслом на окна домов смотреть – прикидывать, где ее брата можно поселить.
Инна Викторовна попрощалась со всеми и мы отправились в аэропорт. Довёз я их быстро, припарковался поближе, уже знал, что тут и где.
Инна Викторовна несколько раз пыталась отправить нас домой, но Пётр отказывался. Видно было, что им тоже не хочется расставаться. Я держался поодаль, не лез, пусть сын с матерью пообщаются на свои темы.
Проводили её. На обратном пути, к моему удивлению, Пётр не спросил меня о работе в Верховном Совете. Всю дорогу сидел задумчивый. Может, расставание с матерью переживал. Конечно, Караганда это тебе не Святославль, тут на выходные не приедешь.
Приехали поздно. Марат с Галиёй уже спали. Заглянул в большую комнату. Марат спал на раскладушке, уступил Петру неразложенный диван, на котором предыдущую ночь спал.
Утром в половину восьмого уже все были на ногах. Марат собирался на соревнования, у них там сегодня полуфиналы и финалы. Из его команды двое в полуфинал, оказывается, вышли.
А нам с Петром предстояло сейчас ехать в Мытищи за Инной с ребёнком, потом в деревню, потом сразу назад. Завтра у нас с ним рабочий день.
Проводили Марата, оба, и он, и Галия, были подозрительно спокойны и радостны при расставании. Что-то вчера уже, похоже, придумали, черти, для скорейшего переселения Марата в Москву. Ну, посмотрим…
Жена заявила, что раз брат больше не вернётся сегодня, то она не хочет сидеть дома одна и поедет с нами.
Приехали в общагу, а у Инны уже сумки у порога стоят и сама готовая. Малого уже покормили. И тут у меня одна мысль появилась…
– А как же вы его от кормилицы увозите? – заволновался я.
– Наши там с соседкой договорились, – ответила Инна, обрадовавшись нам. – У неё ребёнок грудной.
Уж не с дочкой ли Михайловской они договорились? – поразился я и подумал, как бы нам это боком не вышло. Конфликт же у нас был, поначалу, конкретный. Но вслух ничего говорить не стал. Завел речь о другом:
– Банку детского питания, что мы вам давали, взяла с собой?
– Зачем? – удивлённо взглянула на меня сестра.
– Всё за тем же, – настойчиво ответил я. – На всякий пожарный. Вдруг, новая кормилица заболеет, таблетки надо будет пить. Да мало ли что.
– Козьего молока в деревне полно, – пожала плечами сестра, но банку со смесью достала и в одну из сумок запихала. Уже прогресс, как-то повлиял на нее.
Мы с Петром стали перетаскивать сумки в машину, а Инна подняла малого и собралась спускаться с ним по лестнице.
– Тебе, разве, можно уже? – остановился я в дверях.
– А куда деваться? – махнула она рукой.
– Слушай, давай его сюда, – велел я, поставив сумки. – Одно дело по комнате перенести, другое дело до машины тащить. Сумки потом принесем. Иди, иди!
Усадил их в машине сзади рядом с Галиёй. Та сразу попросила малыша на руки. Ну, пусть играется. А мы с Петром несколько раз ещё сходили за сумками, заперли их малосемейку и поехали в деревню.
Нас там уже ждали. Как только заметили, что мы подъехали, целая толпа из дома высыпала. Аришка довольно уверенно повторяла «блатик Саса» и тянула к мелкому руки. Пока я помогал Галие выбраться из машины, мама приняла младенца из рук Инны и сразу наклонилась к Аришке, чтобы познакомить её с братишкой. Малая же, первым делом, потрогала ему глазки, мама даже сделать ничего не успела. Тот разорался возмущённо и все принялись наперебой объяснять малышке, что Саша это не кукла, он живой и ему больно. Когда до неё дошло, что она сделал брату больно, она разревелась ещё громче Саньки. Инна разнервничалась и вылезла сама, не дождавшись помощи. Пока я обходил машину, она уже сама вылезла, держась за живот. Ну, дети ревут, оба, какая мать усидит.
Инна бросилась к Аришке, мама успокаивала Саньку. Вот у них тут весело теперь будет.
Поздоровались, наконец, со всеми, бабушка меня обняла, прослезилась.
– Какой же ты у нас молодец, – проговорила она. – На все пятёрки экзамены сдал. Галия, детка, иди я тебя обниму, пышечка ты наша.
У бабушки, даже, лексикон изменился, – удовлетворённо отметил я.
Мама с Инной хлопотали с детьми, бабушки накрывали на стол. Вскоре вся наша большая семья сидела вокруг стола.
– Эх, был бы здесь папа, – проговорил вдруг Родька.
За столом повисла тишина. Никто не нашёлся сразу, что ответить пацану.
Глава 13
Подмосковная деревня Коростово.
Когда мы все собрались за столом, радуясь друг другу, воспринимая успехи и радость отдельных членов семьи как общие, как свои собственные, воцарилась неповторимая атмосфера семейного единения, когда один за всех и все за одного. Понятно, что пацан, почувствовав это, захотел поделиться этим ощущением с самым близким человеком.
Нахлынули воспоминания о давно минувших днях. Мои родители из первой жизни часто собирались с родственниками и друзьями. К нам постоянно приходили, мы часто ходили в гости. Вместе радовались успехам друг друга, вместе решали проблемы. Стоило кому-то попасть в беду, сразу мобилизовывался весь круг его общения. Этакая система коллективной безопасности.