– Доченька, если Рита придёт к тебе и спросит: что за парень этот Костин друг? Вот, тогда ты всё и расскажешь, как будто не знаешь ничего об их отношениях.
– А может, Лерке сказать, чтобы она Ритке передала?
– Это уже какие-то сплетни получатся, – с сомнением ответила Марина Геннадьевна.
– Но что тогда делать?
– Ждать. Всё, так или иначе, само решится. Если Рита умная девушка, она не станет кидаться в омут с головой.
– А если кинется?
– Доченька, если кинется, то и тебя слушать не станет. Только подругу потеряешь.
Женя шмыгнув носом, согласно кивнула головой.
***
Святославль. Квартира Якубовых.
Марат пришёл домой с вокзала рано с утра. Благо идти недалеко. Родители ещё спали, но проснулись, когда он в дом вошёл. Сразу вышли из своей спальни, обступили обрадованно.
– Докладывай, – шутливо потребовал отец, обнимая сына.
– Здорово все прошло! Мои два призовых места взяли! – улыбаясь, заявил Марат и пошёл в ванную приводить себя в порядок перед работой.
– А у сестры как дела? – обеспокоенно спросила мать, стоя под дверью.
– Тоже всё отлично!
– Как ей мои подарки? Глянулись?
– Вроде нормально, довольна. Так она же сама тебе сразу и звонила!
Мать оставила его в покое и пошла готовить завтрак.
Вскоре они все вместе сидели за столом, и Марат начал оживлённо пересказывать впечатления Галии от кремлёвской поликлиники, куда её Паша прикрепил.
– Как он умудрился-то? – спросил пораженный отец.
– Не поверишь, он в Кремль на работу устроился, – улыбаясь, ответил Марат. – У него такое удостоверение солидное, вы бы видели! Такой муж сестрёнке достался! Это что-то с чем-то. Помяните мое слово: скоро по телевизору его увидим!
Загит удивился еще сильнее, и тут же покосился насмешливо на жену. Мол, ну и что там плела твоя гадалка, что Пашка Галие не подходит? Та тоже удивилась, но сейчас, конечно, сделала вид, что ничего особенного и не произошло.
– Он Галию куда-то на работу устроил, – продолжал докладывать Марат, – в ГСК впихнул, будет гараж строить. На машине его проехался, ну классная! С виду «Победа», а на самом деле новенькая иномарка дизельная, представляешь? – посмотрел Марат на отца. – Я решил тоже в Москву перебираться, – заявил он вдруг. – Никогда таких возможностей в нашем городке не будет, что есть в Москве. Вон как Пашка развернулся! А и года не прошло, как уехал.
***
Москва. Камвольная фабрика на реке Яуза.
– Ну, сколько вас в наличии? – оглядывал выстроившихся студентов главный инженер Воздвиженский. – Четырнадцать парней и восемь девчат. Отлично. Сегодня мы с вами будем разбирать на кирпичи вот эти два строения. Разбирать будем аккуратно, отбивая по швам, а не по кирпичам. Понятно?
– Понятно! – отозвался разноголосый хор.
– Вот и отлично! Разбирай инструмент!
Студенты с гиканьем бросились к ящикам с кирками и молотками.
– Девчата! Зачем вам молотки? – тут же закричал Воздвиженский. – Вы отколотые кирпичи в стопки складывайте! Да много не хватайте за раз, а то надорветесь! Не больше четырех кирпичей!
Девчонки, что успели похватать кирки или молотки начали придуриваться и менять их парням на что-нибудь, например, на стихотворение или танец в присядку.
Женя Томилина наблюдала за всем этим цирком отстранённо, пытаясь понять, у кого из этих клоунов отец может быть министром?
***
Проснулись с женой от телефонного звонка. Звонил межгород. Пока я проснулся, пока сообразил, что происходит, пока дошёл до аппарата, звонки прекратились. Галия тоже встала, больше ложиться не стали, занялись обычными делами. Когда телефон зазвонил следующий раз, Галия оказалась ближе и сняла трубку. По разговору я понял, что это Марат, отзванивается, что добрался до дома. Думал, быстренько поговорят и всё, но они беседовали минут десять.
– Ну, что там? – поинтересовался я, когда Галия вышла в кухню, закончив разговор.
– Родители в шоке, – сделала жена большие круглые глаза.
– Почему? – удивился я.
– Марат им сказал, что в Москву хочет.
– Ну, вы даёте. Надо ж было как-то подготовить их сперва.
***
Караганда.
Придя на работу Иван Викторович всё поглядывал на часы, выжидая время, когда сын Пётр в Москве придёт на работу. Жена вчера ошарашила, так ошарашила. И не верилось, и любопытство распирало.
Наконец, можно было звонить в Москву.
– Привет, сынок, – поздоровался он, дождавшись, пока его позовут. – Маму встретил, всё нормально, долетела. Как у вас дела? Жену перевёз в деревню?
– Перевёз, пап, всё хорошо, она под присмотром. И новую кормилицу в деревне нашли, не хуже прежней.
– Что-то мать про шурина твоего Павла рассказывает какие-то небылицы?
– Какие?
– Будто он в Совете Министров работает?
– А, ну это попутала. Он там точно не работает.
– Ну я ей и говорю, что-то перепутала, старая, – с облегчением сказал Иван Викторович, мир снова стал понятным.
– Верно, перепутала. Не в Совете Министров он работает. А в Верховном Совете!
– Да что же снова за небылицы!
– Какие же это небылицы? Я сам корочки в руках держал. Подпись, печать солидная!
– Не может быть…
– Может, пап. Видел бы ты, как мы с ним мотоцикл мне покупали, так не говорил бы. Он думает по-другому, не как все. А в Кремле умные люди сидят. Они это поняли.
– Как можно думать по-другому? – проворчал Иван Викторович. – Что-то я совсем перестал хоть что-то в этой жизни понимать.
– С ним пообщаться надо подольше, тогда поймёшь. Так это не объяснить. Ты бы и сам понял, что к чему, если бы не подначивал его, принимая за обычного студента, а как с равным поговорил бы.
– Хорошо, сын, я понял, – сказал Иван Викторович и попрощался.
Понял, что ничего не понял, – подумал он, положив трубку и стал прокручивать в голове свой последний разговор с этим Павлом. Что он там говорил?
Теперь Иван Викторович совсем по-другому бы к его словам отнёсся. Вот только, вспомнить, толком, не мог, о чём тогда речь шла. Ага, тот советовал перебираться всей семьёй в Москву. Иван Викторович припомнил, что подумал тогда: «Ага, сейчас, всё брошу и уеду». Что тот ещё говорил? Что он, как специалист, Караганду перерос. Ну, это может быть и верно... Больше ничего конкретного вспомнить не получалось.
Ну, ладно, не последний раз виделись. Следующий раз внимательней буду слушать, – решил Иван Викторович. Надо же, какая нынче молодежь пошла! Рассказать, что в таком возрасте можно в Верховном Совете работать – так не поверит же никто.
***
Отвёз Румянцеву свой доклад на согласование. Он напомнил, что завтра в 10-00 у меня выступление. Добавил сразу время в ежедневник.
– На память, смотрю, уже совсем не надеешься? – подколол меня Олег Петрович.
– И не надеюсь, и привычка, – улыбнулся я и мысленно добавил: старческая.
Потом заехал в Кремль, оставил записки Пархоменко и копии Воронцову. Заглянул на первый этаж в Комитет по миру. В этот раз Марк Анатольевич был один. Узнал у него, как там война у Ильдара с Пархоменко?
– Пока у них временное затишье на период отпусков, – доверительно сообщил он мне. – Но Ильдар хочет, пока Пархоменко будет в отпуске, протащить твоих ребят через все согласования.
– Ну, звоните, как что-то прояснится, – улыбнулся я и попрощался.
Вот у них тут игры подковёрные. Хотя, что я удивляюсь, обычные дворцовые интриги. Игра престолов в советском антураже.
И кстати, Румянцев подкалывал меня насчёт ежедневника, а я в нём заметил, кроме всего прочего, что в среду у Прошки батиного день рождения. Надо будет съездить, поздравить.
Решил сразу съездить за подарком. Купил в ГУМе проверенную Родькой сборную модель самолёта.
Вернулся к обеду, Галия сообщила, что звонил Лёха Сандалов, обещал перезвонить. А у этого что стряслось? Долго теряться в догадках не пришлось, друг перезвонил буквально через десять минут.
– Здорово, – обрадовался он, что застал меня. – Мы решили выйти на работу на камвольную фабрику сегодня, чтоб время не терять.
– Молодцы, – одобрил я.
– Сараи нормально разбираются, мы на следующей неделе будет готовы идти на молокозавод, – заявил он. – Дай телефончик, надо тамошнего инженера предупредить.
– А, конечно, – полез я за записной книжкой и продиктовал ему нужный контакт. – Как у вас там, вообще, дела? – поинтересовался я. – Все на работу вышли? Никто не филонит?
– Никто, только невеста Брагинская тут такое вытворяет…
Глава 14
г. Москва. Квартира Ивлевых.
– Что вытворяет? – напрягся я, подумав, первым делом, что она работать отказывается наравне со всеми.
– Да упёртая хуже осла, – с досадой проговорил Лёха. – Глеб велел парням кладку разбирать, а девчонкам кирпичи в стопки складывать. Так нет же, Женя русский язык не понимает. Схватила зубило и молоток, стоит и колотит вместе с парнями. А силёнок-то не хватает, стоит, злится, психует, на всех кидается.
– А кидается-то чего?
– Да её и Костян уговаривал к девчонкам идти, и мы все, а она в ответ, да пошли вы все! Представляешь? Сама, мол, знаю, что мне делать.
– Ну, оставьте её, – в полном недоумении проговорил я. – Чёрт её знает, что её так переклинило. Я думал, она, наоборот, филонить начнёт.
– Да фиг бы с ней, конечно, но мы же рядами кладку снимаем. А она за нами не успевает, тормозит всех, – объяснил, наконец, суть проблемы Лёха.
– Это плохо, конечно, – задумчиво согласился я. – Даже, не знаю, что сказать. Как-то неожиданно всё это.
– Да мы сами все в ужасе, – пожаловался Лёха. – Атмосфера на стройплощадке сразу какая-то гнетущая стала. Все как люди себя ведем, работаем, стараемся, а тут эта морду всем кривит…
– У меня только одна надежда, что её надолго не хватит так выпендриваться.
Лёха рассмеялся и попрощался, сославшись на то, что перерыв заканчивается.
Ну и дела, – подумал я, положив трубку. Получается, я своими попытками открыть Косте глаза на истинное лицо его невесты, всю нашу группу подставил. Кто же знал, что Женечка так себя странно вести начнет? Догадывался я, что она странная, но что настолько? И что теперь делать?