– Это Валерия Николаевна, помощник Пархоменко, – представилась она. – Зайдите ко мне за июньским талоном в стол заказов.
– А когда это надо сделать? – спросил я. Это что, мне доступ в спецраспределитель, что ли, дадут?
– Чем быстрее, тем лучше, – ошарашено ответила она. – Вообще-то, это в ваших интересах.
– Я понял, спасибо. Обязательно зайду, – пообещал я.
Хотелось, прямо, схохмить: сидите там, никуда не уходите, я уже выезжаю, но сдержался. Ну, посмотрим, посмотрим, как партийная номенклатура живёт-поживает…
***
Москва. Квартира прокурора Томилина.
Марина Геннадьевна разбинтовывала кисти дочери.
– Ты не снимала перчатки? – спросила она.
– Нет, так и ходила в них целый день, – ответила Женя.
– Ну, получше стало, – заметила Марина Геннадьевна. – Во всяком случае, новых волдырей не прибавилось. Так и ходи на работе в перчатках. Они шёлковые, в них руки не потеют и бинты не сползают и не пачкаются.
– Но мам, меня и так белоручкой прозвали из-за этих перчаток, – возразила обиженно Женя.
– Сами они белоручки, – начала обрабатывать лопнувшие мозоли мать. – Разве у белоручек такие руки бывают?
Женя морщилась от боли и вытирала о плечо слёзы, упрямо катившиеся по щекам. Было очень обидно. Она старалась, даже Костя сегодня сказал, что она молодец. А все смеются над ней и чуть не пальцем показывают. Она же чувствует, как они смотрят на неё, и замолкают, когда она подходит. И как тут с ними подружишься, как папа обещал?
***
В среду съездил в Кремль, получил талон и адрес стола заказов, к которому меня прикрепили.
– Талоны необходимо отоваривать месяц в месяц, – важно сказала Валерия Николаевна, подсунув мне ведомость расписаться.
– Хорошо, спасибо, – ответил я и попрощался.
Ну, что, сразу съездить, что ли?
Глава 16
г. Москва
Неприметная дверь в неприметном продуктовом магазине с надписью «Стол заказов» оказалась закрытой.
– Вам кого? – услышал от ближайшего прилавка.
– У меня талон в стол заказов, – ответил я полной хмурой продавщице.
– Звоните, – ответила она.
Куда звонить? Кому звонить? По какому номеру? Видимо, у меня было такое лицо растерянное, что та же продавщица крикнула, оторвавшись от очереди:
– Да в звонок звоните!
Только тут я обратил внимание на обычный дверной звонок сбоку двери.
– Спасибо, – кивнул я продавщице и позвонил.
Дверь почти сразу приоткрылась, выглянула маленькая шустрая женщина в белом халате.
– Вам чего, молодой человек? – недоумённо уставилась она на меня.
Ну да, парней моего возраста, видимо, среди ее клиентуры обычно не бывает…
– У меня талон.
С этими словами я достал документы и вытащил небольшой листик, на котором стоял штамп «Предварительный заказ». Ниже стоял штамп «Июнь 1972» и поперёк всего этого ещё один нечитаемый прямоугольный штамп. Найдёшь такую фигню случайно и выбросишь как мусор, потому что, понять, что это такое, непосвящённому человеку, в принципе, невозможно. Опять же надо знать адрес «Стола заказов», где примут этот листочек.
Увидев мой талон, сотрудница стола заказов моментально пропустила меня внутрь. Забрала у меня его и ловкими движениями начала выкладывать на стол передо мной привычные для меня продукты: гречку, чай, кофе, копчёную колбасу двух видов, сыр, ветчину в банках. Но потом она выложила коробку импортных шоколадных конфет и ещё какую-то импортную пачку. Взвесила отдельно целый копчёный язык и взяла с меня двадцать два рубля тридцать шесть копеек за все. А когда я рассчитался, завернула мне всё в несколько слоёв плотной бумаги и перевязала шпагатом, обмотав свёрток несколько раз.
На всё про всё ушло минут пять. Движения у сотрудницы стола заказов были чёткие, отработанные. Похоже, сюда постоянно кто-то приходит.
– Благодарю вас, – сказал я, берясь за пакет.
– На здоровье, – улыбнулась она.
Ну, не сказать, что я увидел сегодня что-то сверхъестественное. Правда, мой чёс по «Дарам природы» меня здорово избаловал. Хотя и другие поездки по предприятиям часто очень даже были удачными с точки зрения приятных продовольственных подарков. Единственное, что тут было из того, что отсутствовало в «Дарах природы» – импортные продукты. Как будто советские сейчас хуже, можно подумать. В импортных уже кучу искусственных добавок освоили, а в СССР еще не успели пойти по этому пути. Но это, я так понимаю, намек на особый статус тех, кто здесь обслуживается. Как иначе понять, что ты партноменклатура? И это я самый маленький винтик в системе…
Принёс всё это домой. Галия развернула и зависла над импортными упаковками, восторженно разглядывая их. Как же любовь ко всему импортному сильна в СССР! Непонятная пачка оказалась итальянской вермишелью. Галия сразу стала её варить, но не всю, а всего лишь пятую часть, только попробовать заграничное лакомство. Лично меня копчёный язык больше заинтриговал. Я сразу сделал себе пару добротных бутербродов.
Потом мы дегустировали итальянскую вермишель, досталось каждому по три ложки. Жена была в восторге, и разваривается она совсем чуть-чуть, по сравнению с нашей, и цвет у неё ярче, более жёлтый, и вкус приятнее, нежнее. Первый раз видел, чтобы человек от пачки макарон так тащился, но не стал разочаровывать дитя и активно поддакивал. Чувствую, теперь мы эту вермишель по большим праздникам будем вкушать.
После обеда Галия спала с блаженной улыбкой на лице. Какое же сейчас время интересное, человеку совсем мало надо, чтобы почувствовать себя счастливым.
Только я сам хотел присесть и расслабиться, открыв сборник рассказов О. Генри, как зазвонил телефон. Аж подпрыгнул и ринулся в коридор, пока Галия не проснулась. Схватить трубку до второго звонка не получилось, но я оборвал его в самом начале.
Это был Фирдаус, довольный и пьяный. С чувством глубокого удовлетворения сообщил мне, что защитился на «отлично». Сейчас у них сабантуй с преподавательским составом, а завтра он у меня. Причем он не спрашивал, можно ли приехать завтра в гости, а ставил меня перед фактом. Похоже, заразился нашими советскими привычками за время обучения…
Поздравил его от всей души и отправил дальше праздновать. Стало немного грустно, ему останется только получить диплом и всё. Больше его в Союзе ничего не будет держать.
Часа в четыре Галия проснулась и мы начали собираться в гости. Жена к моей сборной модели для именинника добавила ещё деликатесов из наших запасов. Через час выдвинулись. Галия отказалась ехать на такси. Ей доктора наговорили, что совсем расслабляться нельзя, нужна умеренная физическая нагрузка, а то тяжело рожать будет. Поэтому прошлись пешком до станции. Погода стояла великолепная. Она держалась за мою руку, мы шли не спеша, старался подстроиться под её шаг, чтобы идти в ногу. Накрыло такое умиротворяющее состояние, захотелось запомнить на всю жизнь этот момент.
Вскоре мы были у отца. Кира хлопотала на кухне. Все после работы. Отец только детей из садика привёл. Прошка носился по квартире нарядный, в чёрных шортах, белой рубашке с чёрной бабочкой вместо галстука и белых гольфах.
Поздравили его, и жена сразу скрылась на кухне. А мы с отцом принесли и разложили в большой комнате стол-книгу и застелили его заранее приготовленной скатертью.
Расселись вокруг и тут же дети оказались у нас на коленях. Мне тоже очень нравилось в детстве слушать взрослые разговоры.
– Фирдаус защитился сегодня на отлично, – сообщил я.
– А я почему-то так и думал, – улыбнулся отец. – Он способный парень.
Не стал говорить, что диплом вместе с ним писал, к чему? Улыбнулся и всё.
– Я тоже способный! – заявил Прошка, повернувшись к отцу лицом. – Мне Елена Владимировна сказала.
– Это воспитательница наша, – пояснил отец и чмокнул сына в макушку. – Вы у меня все способные, – с гордостью добавил он.
– Я в школу пойду осенью, – опять заявил малый.
– Тебе же только шесть лет, – возразил я, решив, что сейчас самое время поговорить серьёзно с братишкой.
***
Москва. Камвольная фабрика на Яузе.
Второй день Костя пытался общаться с Женей как ни в чём ни бывало, чтобы выбрать момент и вытянуть её на откровенный разговор, как посоветовал Павел. Прогресс был. Она уже начала отвечать «да» или «нет» и говорить «спасибо», когда он помогал ей слезть или забраться на леса.
В конце дня он предложил ей проводить её, надеясь, что все же получится поговорить. Это обязательно надо сделать, – думал он. – До свадьбы осталось два дня. Однокурсники так ждали этой свадьбы, готовились, а сейчас косятся на них с недоумёнными взглядами. И Косте эти взгляды были неприятны. В некоторых он отчетливо улавливал, что сокурсники его жалеют… Как-то не так он хотел бы, чтобы они относились к нему и его невесте, но и злиться на них оснований не было – Женька вела себя откровенно странно…
Женя сама кое-как переоделась в чистое по окончании рабочего дня, в перчатках застёгивать мелкие пуговички на блузке было очень неудобно и ладони опять горели. Когда она вышла из раздевалки, Костя растерянно уставился на неё, она проследила за его взглядом и простонала. Петли и пуговицы на блузке не совпадали и сдвинулись на одну.
Видя, как она с несчастным видом начала ковыряться в перчатках, расстёгивая их, он начал помогать и быстро исправил ситуацию. Его охватило незнакомое до этого чувство, ему захотелось защитить её, укрыть, спрятать, оградить. Моё! – вдруг почувствовал он и уверенно одной рукой взял её за плечи, а второй забрал у неё сумку с рабочими вещами.
Женя не стала возражать. Он смотрел вокруг на всех таким уверенным взглядом, что она почувствовала, он её в обиду не даст.
Он попрощался со всеми, она, глядя на него, тоже всем кивнула, и они первыми ушли с фабрики. Шли до трамвая вдоль реки. Надо обязательно поговорить, понимал Костя. Не факт, что до свадьбы выпадет такой же удачный шанс.
– Жень, что случилось? – наконец решился и спросил он.