Гости подходили к молодым, поздравляли, вручали подарки. Вдоль по улице ходили два цыгана с гитарами и пели не хуже артистов. Потом откуда-то взялись и люди со скрипками, с бубнами и все повскакивали плясать. Затем приволокли откуда-то деревянный подиум, и мальчишки-цыганята лет десяти-двенадцати выходили по очереди и били чечётку, да так резво, что уследить за ногами невозможно было. Сидел и диву давался, а пацаны вошли в раж, в азарт, и сменяли, и сменяли, друг друга. Подиум окружили взрослые и, хлопая ритмично в ладоши, подпевали музыкантам, подбадривая пацанов. В конце концов, не понял кто и как всё это остановил, но пацаны были чрезвычайно довольны и смотрели на всех победителями.
Пели и цыганки, голоса обалденные, сильные, но песни у них все были грустные и печальные. Вообще, они очень музыкальный народ. Никогда не видел столько гитар, такое ощущение, они все на чём-нибудь да играют…
А женщины какие! Все в ярких нарядах, даже, совсем маленькие девочки. Так интересно. В глазах рябить начинало, когда они все в пляс пускались и кружились.
Периодически все возвращались за столы и цыганки, как раз в этот момент, пели свои печальные песни.
Лине пришлось много танцевать с гостями. Миша же принимал поздравления, солидно стоя поодаль, и улыбаясь с видом полководца-победителя.
Интересно, что на цыганской свадьбе не кричали «Горько!». Не принято, оказывается. И мне, кстати, это понравилось. Никогда не понимал эту нелепую традицию.
Не знал, что им подарить, поэтому взял с собой пару книг из своих закромов. Улучив момент, когда молодожены стояли рядом, подошёл поздравить.
– Лина, Михаил, – улыбаясь, подошёл я к ним, – примите от нас с женой этот скромный подарок. Счастья, как говориться, на долгие годы.
– Вы как сюда попали? – зашипела на меня Лина совсем негостеприимно.
– На машине приехали, – улыбнулся я, как ни в чем не бывало. – Ты, может, не знала, но цыгане на свадьбу гостей не приглашают, они сами приходят. Правда? – посмотрел я на Мишу, а тот пожал плечами, типа, да, делайте, что хотите.
***
Смоленская область. Колхоз «Ленинский путь».
Праздник, конечно, получился серьёзный, Инга Леонтьевна даже такого размаха и не ожидала от зятя-колхозника. Народу здесь собралось не меньше пятидесяти человек, а с детьми, наверное, больше ста.
За столом Инга Леонтьевна оказалась рядом с супружеской парой не из цыган. Кто тут кем кому приходится разобраться, можно было лишь примерно: цыгане – родственники, русские и все остальные – соседи или коллеги.
Инга Леонтьевна всем улыбалась и старалась получить удовольствие от праздника.
– Вот уж не думала, что Мишка женится, – сказала вдруг её соседка, дородная женщина лет пятидесяти. Судя по всему, она и не подозревала, что сидит с матерью невесты.
– Почему? – стараясь не показывать очень сильно свой интерес, спросила Инга Леонтьевна.
– А вот, поди ж ты… – продолжала соседка, как будто, просто, мысли вслух высказывала. – Ни одна цыганка за него не пошла бы, так он русскую нашёл.
– А почему цыганка не пошла бы? – забеспокоилась Инга Леонтьевна.
– Да эта тёмная история с его первой женой…
– А что с ней?
– Умерла она, – трагично проговорила новая знакомая Инги Леонтьевны, увидев в её лице благодарного слушателя. – Да-да. Прямо на руках у младшего сына.
– Да что вы! Какой ужас! – искренне испугалась та. – А как это случилось?
– Заболела. Воспаление лёгких, сказали потом, было.
– А Мишка что ж?
– А Мишка гулял где-то, – как о само собой разумеющемся ответила колхозница. – Оставил её одну и ушёл неизвестно куда. А её в больницу надо было. Совсем молоденькая ещё была…
– А сыну сколько было?
– Да лет шесть, кажется.
– А сейчас он где же?
– Сестра его себе детей забрала. У ней только дочки, а у цыгана обязательно сын должен быть. Муж её детей Мишкиных на себя переписал.
– А так можно? При живом-то отце? – удивилась Инга Леонтьевна.
– А кто им запретит? – махнула рукой её собеседница.
– И сколько же детей у Мишки было?
– Два сына.
***
Елена Яковлевна была в восторге от праздника. Ида была всё время где-то рядом, готовая подсказать нам что-то про обычаи или пересказывала, о чём поют в цыганских песнях: или о любви счастливой, или о несчастной. Всё как у всех, – подумал я.
Ближе к вечеру заметил, что Елена Яковлевна улыбается как-то вымученно. Устала, но молчит, не хочет нам всем праздник портить.
– Что-то я уже притомился, – соврал я. – Вчера лёг поздно, сегодня встал рано.
– Что, пойдём потихоньку домой? – предложила Ида, и я охотно согласился.
– А когда праздник закончится? – поинтересовалась Елена Яковлевна.
– Завтра к вечеру, наверное, закончится, – ответила Ида.
– Ну, тогда, пойдёмте, – согласилась художница.
– Вообще, у нас свадьбы три дня играют, – пояснила Ида. – Жених на традиционной свадьбе появляется только на третий день и уносит невесту на руках к себе в дом.
– Как интересно, – заметил я. – А первые два дня свадьба проходит без него?
– Такие традиции, – пожала она плечами. – У нас же родители пару детям выбирают. Считается, что чем раньше женить детей, тем меньше у них будет соблазнов и времени на всякие глупости. У нас очень трепетно относятся к целомудрию. И вообще, семья для цыгана очень важна. А свадьба – это главное событие в жизни.
– Неужели, и вам Якова родители выбрали? – удивился я.
– И да, и нет, – улыбнулась она. – Цыгане не могут ослушаться родителей и, если бы отец решил меня выдать за кого-то замуж, я бы вышла, нравится мне это или нет. Но у меня родители современные люди, чтут традиции, но не следуют им слепо. Когда меня пришли сватать, отец сначала тихонько спросил меня, хочу ли я за Якова, а только потом дал своё согласие на наш брак.
– Какой молодец! – восхитилась Елена Яковлевна.
– А если родители ошибутся в выборе? Можно будет развестись? – поинтересовался я.
– Нет, – серьёзно взглянула на меня Ида. – Разводы у цыган запрещены. Поэтому родители очень серьёзно подходят к этому вопросу.
– Как у вас всё строго, – удивился я. – Родителей ослушаться нельзя, развестись нельзя… Небось, и аборты под запретом?
– Какие аборты? С ума сошёл? – с ужасом в глазах посмотрела на меня Ида.
Так, за разговорами, мы добрались до дома тёти Любы. Там нас развели по комнатам, показали, где умыться. Дом оказался с удобствами, с горячей водой. Вот тебе и кибитка, вольный ветер... Но я отнюдь не собирался жаловаться на удобства…
***
Смоленская область. Колхоз «Ленинский путь».
Измученная переживаниями и уставшая от шума праздника Инга Леонтьевна едва дождалась, когда молодые смогли покинуть свой праздник и направиться к своему дому, точнее, к дому матери Миши Земфиры.
На улице, разумеется, она ничего им говорить не стала, молча помогала детям вместе с Земфирой перенести домой подарки. Сватья ещё и цыганских подростков к этому делу припахала.
Но, когда они оказались в доме одни, Инга Леонтьевна устало уставилась на Мишу.
– И когда ты собирался нам сказать, что у тебя детей двое? – чуть не испепелила она его взглядом.
Глава 15
Смоленская область. Колхоз «Ленинский путь».
– А что тебе его дети? – заголосила Земфира, уперев руки в бёдра. – Что тебе до его детей!
– Молчать! – прошипела Инга Леонтьевна так, что цыганка на мгновение опешила.
– Какие дети, Миш? – смотрела на него в изумлении Лина. – Ты же говорил, что у тебя нет никого, что ты один.
– Он и есть один! – опомнилась Земфира. – Вы разберитесь сначала, прежде, чем обвинять честного человека!
– Он жену больную умирать одну оставил! – ткнула в Мишу пальцем новоявленная тёща. – А детей своих от нее раздал!
– Да кто уже наговорил тебе таких глупостей?! – завизжала Земфира.
– В общем так! Никого я к себе в квартиру прописывать не буду! Ни постоянно, ни временно! Вот так! И не реви! Наревела уже в прошлый раз, смягчилась я, и вот результат. И за что мне это все! – взглянула она на дочь, в отчаянии хватающую ртом воздух.
***
Паланга.
– Хозяева! – услышали, сидя на террасе, Эльвира и пани Нина.
– Вам кого, женщина? – вышла во двор хозяйка.
– Мне бы Галию Ивлеву. Она здесь остановилась?
– А вы кто? – вышла с грозным видом Эльвира. Накануне Трофим поделился с ней по секрету, почему Галие нежелательно показываться в городе, и Эльвира сейчас была готова растерзать голыми руками это чудовище, причинившее столько страданий детям. Тоже мне, мать, называется…
– Тётя Диля? – выглянула из дома ошарашенная Галия. – Это как вы тут оказались? – оторопело улыбалась она, обнимая подошедшую тётушку.
– Откомандировали вам на помощь, – подмигнула она Эльвире, так и стоявшей со сжатыми кулаками, но смотревшей уже не воинственно, как раньше, а растерянно.
– Но зачем? Потому что я беременная? Так я тут не одна, – не могла понять Галия, – Ой, только не подумайте, что я не рада! Вы с мужем приехали?
– Муж тоже хотел, но взять отпуск не получилось, а у меня вышло. А Загит помог с билетами. Он тоже очень хотел приехать погостить, но сама же знаешь, что сейчас с пожарами твориться…
– А что твориться? – Галия, с этими поездками в Швентойи, за новостями не следила. Она теперь и с Наташей намного реже встречалась.
Диля, выругав себя за то, что подняла такую тему в разговоре с дочерью пожарного, поспешила ее успокоить:
– В Святославе все в полном порядке, но под Москвой сейчас торфяники горят. Ясно, что сейчас никто пожарного в отпуск не отпустит, хоть он и очень далеко от Москвы. Зато его начальство для меня авиабилеты смогло найти.
***
Москва. Сауна в спортивно-оздоровительном комплексе одного из промышленных предприятий Пролетарского района.
– Ну, что мы уже имеем? – не скрывая своего нетерпения и любопытства, схватил Бортко одну из простых папок «Дело» на завязках, на которой было карандашом написано «Стельмухов». – Сам читал уже, Вадим Андреевич? – спросил Бортко, вытаскивая несколько листков бумаги с машинописным текстом.