– Можем ехать? – спросил он меня, когда мы покинули первый актовый зал сегодня.
– Василич, миленький, кончай комедию ломать, – устало сказал ему. – Как не родной, прям. Это из-за работы в Кремле? Ты ещё меня по имени-отчеству начни называть. Ну работаю я младшим помощником старшего дворника, и что теперь?
– Не скажи, – уверенно ответил он. – Это пока. Ты далеко пойдёшь, сто процентов. И, кстати, насчет имени-отчества правильно. Вот так привыкнешь тебя Пашей называть, потом переучиваться придется.
– Да ну тебя, – рассмеялся я.
Он тоже заулыбался. Ну, вроде, успокоился.
Домодедово тоже недалеко от Москвы. Вернулись не поздно, успели в стол заказов. Получил там свёрток продуктов на двадцать три рубля с копейками и Сковородка привёз меня к дому.
Прощались уже как обычно, по-дружески.
***
Святославль. Пожарная часть.
– Якубова и Сахарова ко мне! – услышали друзья голос командира их пожарной части и моментально направились к нему. – Вот, что, мужики, – по- отечески положил им руки на плечи тот. – Направляем вас в Москву, столице на подмогу. Как самых наших старших и опытных бойцов. Там армию начали к тушению торфяников привлекать. Дело это, сами знаете, опасное. Надо солдатиков обучить и действия их контролировать, чтобы не погибли по неопытности. Давайте, собирайтесь. И осторожней там, почём зря не геройствуйте.
***
Смоленская область. Колхоз «Ленинский путь».
– Лина, у нас не принято, чтобы женщины за одним столом с мужчинами сидели, – сделала замечание невестке Земфира, когда Лина села рядом с Мишей, когда он завтракал.
– Что, вообще? – удивилась Лина. Она всего лишь хотела посоветоваться с мужем насчёт работы для себя.
– Вообще, – ответила Земфира.
– И как мне с ним, теперь, говорить?
– Стоя.
– Мам, ну зачем это? – мягко возразил Миша, виновато глянув на Лину.
– Не вы эти порядки установили, не вам их и менять, – резко ответила Земфира и перешла опять на цыганский.
Лине так не нравилось, когда свекровь начинала по-цыгански говорить, ей почему-то казалось, что она её, в этот момент, ругает. А замечание сделать не смей! Это же мама! У цыган, видите ли, не принято родителям перечить.
Ну, не до такой же степени, – в отчаянии думала Лина, вспоминая, как легко ругалась с матерью.
***
Придя домой, застал у нас Лёху Сандалова. Они вместе с Мишкой приехали ко мне после работы в стройотряде. Удивился, конечно, но не показал виду.
– Случилось что? – обеспокоенно спросил я.
– Да нет, – ответил Лёха. – Посоветоваться надо.
– А-аа, хорошо. А то, я уж подумал, на протеже моих, Мишку с Маратом, жаловаться пришёл, – пошутил я.
– Какое жаловаться, справно ребята работают, – возмутился тот, но тут же улыбнулся, поняв, что я шучу.
– Ну, пойдём, поговорим, – позвал я Лёху в соседнюю комнату.
– Не знаю, как деньги заработанные делить, – сразу выпалил Лёха.
– А в чём проблемы?
– Ну, понимаешь, у нас работы разные и деньги за них разные. Вот, сейчас, к примеру, вернулись на камвольную фабрику, Воздвиженский нам за фундамент шестнадцать тысяч у руководства выбил.
– Ух ты!
– Да, но там и работы больше, а времени до сентября месяц и неделя. Я к чему? Вот, к примеру, Брагины, работали, когда нам платили двенадцать тысяч за сараи, потом три тысячи за разбор старого оборудования, немного поработали со всеми на полах в цеху, а потом перешли в прохладный подвал с твоими и просидели там чуть больше недели за две тысячи на четверых в то время, как остальные в цеху на жаре бетон заливали за восемь тысяч. А только началась самая дорогая и самая трудная работа, так они уезжают.
– Угу, и что ты предлагаешь? – хмыкнул я. Абсолютно ожидаемые и справедливые вопросы у народа возникли. Скоро и КТУ введут.
– Не знаю. Мне им в пятницу надо деньги заплатить. А я понять не могу – сколько кому?
Глава 17
Москва. Квартира Ивлевых.
– Если ты хочешь, чтобы система оплаты была справедливой и прозрачной… – начал я.
– Не я хочу. Это все хотят, – перебил меня Лёха.
– Не важно, если вы хотите… То, во-первых, надо было вести табель учёта рабочего времени.
– Я записывал, когда кто-то отпрашивался, – протянул мне Лёха мелко исписанный замызганный тетрадный листок. Бегло пробежав его глазами, обратил внимание, что Лёха фиксировал отсутствие даже в несколько часов, не то что полной смены.
– Этот правильно, молодец. Тогда, во-вторых, нам нужна система оплаты! Надо определиться, как делить деньги? Я так понял, – взглянул я на Лёху, – вам не нравится, что мои разделят заработанные ими деньги в подвале между собой? Вам хочется, чтобы все заработанные деньги сливались в общий котел и делились на всех работавших, правильно?
– Ну, да, – кивнул Лёха.
– Значит, тогда тут нужен расчёт, пойдём за стол на кухню, да и займемся.
Сперва мы выяснили с календарём в руках даты, когда стройотряд переходил с одной работы на другую.
Потом я взял двойной тетрадный лист и прочертил слева широкий столбец и подписал его «Дата» и начиная с первого дня, с девятнадцатого июня, перечислил в столбик все даты календаря до тридцать первого августа включительно. Потом мы пометили свадьбу Брагина, когда никто из них не работал. Следующим шагом было определение суммы заработанного стройотрядовцами в каждый конкретный день, это был следующий столбец. Зная даты начала и окончания работы на каждом участке и зная, сколько за это заплатили, мы простым делением высчитывали общую стоимость дня. В следующий столбец надо было вписать количество человек, присутствовавших в тот день на работе. А в оставшийся самый широкий столбец «Примечания» я аккуратно переписал по дням с Лёхиного листочка кто и когда отсутствовал.
– Вот, теперь садись и заполняй сам число человек, присутствовавших в каждый из дней на работе, включая и Женьку Брагину, – велел я Лёхе.
Специально заполняли таблицу карандашом, чтобы можно было исправить в случае ошибки. Лёха суть уловил и быстро заполнял нужный столбец, вычитая из общего числа отсутствовавших. Когда он дошёл до того дня, когда первый раз кто-то из наших отсутствовал не полный день, а несколько часов, я остановил его.
– У вас многие, я смотрю, хоть раз отсутствовали по нескольку часов, – заметил я.
– Да, – махнул рукой Лёха, – то проспали, то ещё что.
– Ты обсуди этот момент с нашими, учитывать эти часы в расчёте или простить? Для тебя проще простить, потому что расчёт за каждый такой день для тебя значительно усложнится. Надо будет делить деньги не на количество человек, а сначала, посчитать общее количество отработанных часов за этот день, определить стоимость одного часа, а потом вычислять, исходя из нормы рабочего времени, насколько меньше должны получить временно отсутствовавшие. Геморрой?
– Геморрой, – ошалело глядя на меня, согласился за Лёху Мишка, внимательно вникавший в то, что мы делаем.
– Простить, конечно, – так же ошалело взглянул на меня Лёха. – Даже спрашивать не буду. Я им что, бухгалтер?
– Ну, тогда и считай, – кивнул я головой, – сколько за каждый отработанный день должен получить каждый, кто в этот день работал. Один раз просуммируешь этот столбец, это будет зарплата человека, который ни разу не отпрашивался. А если отпрашивался, смотришь, какой это был день и вычитаешь эту сумму. Конкретно по Брагиным. Когда у них последний день работы?
– В эту пятницу, – ответил Лёха.
– Ну, будем считать, что ничего не случится и они не будут отпрашиваться. Вот, до двадцать восьмого июля заполняй, пока, таблицу и посчитай их заработок, – подсказывал я Лёхе. – Я смотрю, они не отпрашивались ни разу…
Лёха суть уловил и начал заполнять таблицу. Мишка его проверял и, даже, заметил косячок в одном месте: Лёха забыл отсутствующего полный день учесть, и сумма за день сразу изменилась.
Я же смотрел на третье июля. В этот день одновременно отпрашивались на несколько часов Ираклий Тания и Света Костенко. Больше оба они не отпрашивались ни разу, дисциплинированные товарищи. И, видимо, как раз где-то в это время меня в очередной раз проверяло КГБ. Уж не они ли сдёрнули Костенко с работы?
– А Светка Костенко третьего числа проспала, что ли? – спросил я нейтральным тоном.
– Не помню уже, – отвлёкся от расчётов Лёха. – Нет, она всегда утром на месте. Это надо ей куда-то было... Ираклий тоже на факультет отпрашивался в деканат. А, так и Светку вызывали в деканат! У них с документами там что-то, вопросы какие-то были. Это точно надо простить, не их вина.
– Это, конечно, надо простить, – тут же согласился я.
Значит, их обоих вызвали в университет в один и тот же день. Ну, точно, получается, что Костенко по мою душу опрашивали. И не сказала же ничего, в отличие от Ираклия. Ну, ладно, запомню это…
Лёха высчитал, что Брагины каждый за месяц и десять дней заработали по одной тысяче четыреста семьдесят одному рублю. Меня это впечатлило, и я проверил Лёхины расчёты.
– Да, всё правильно, – вынужден был признать я. – Почти по полторы тысячи.
– Обалдеть! – потрясённо простонал Мишка. – А мы сколько с Маратом за июль получим?
Лёха прикинул, я проверил и получилось по шестьсот пятнадцать рублей.
– Обалдеть! – повторял он. – Обалдеть!
– Слушай, а неплохо вы так за лето заработаете, – заметил я.
– Так без выходных же пашем, – устало, но вполне себе удовлетворенно взглянул на меня Лёха.
– Зато на свадьбу теперь хватит, – улыбнулся я.
– Да, в выходные ещё Света моя приедет. Я уже с нашими договорился. Брагины уедут, моя приедет.
– А моей ещё в десятом классе год учиться, – с тоской проговорил Мишка. – Столько времени теперь не увидимся.
– А кто тебе мешает к ней съездить на выходные, когда шабашить закончим и учеба снова начнется? – по-отечески положил ему руку на плечо Лёха. – Я к Свете в Брянск мотался. И она ко мне в Москву приезжала. И письма всё время писали и звонила она иногда. О, кстати, Паш, а ты в Подольске недавно не был?