Видя моё состояние, отец обнял меня и поделился, что сам так же переживал при родах своих жен. Кира, глядя на нас, рассмеялась и сказала, что мы как две барышни кисейные, только в обморок упасть осталось.
Уехал от них несколько успокоенный. Жизнерадостность и оптимизм Киры сделали своё дело.
Вернувшись к себе, обнаружил в дверях записку от Якова Данченко, он просил зайти, как вернусь.
Побежал наверх — возраст самый что ни на есть подходящий, чтобы по лестнице бегать. Он, оказывается, Гончаровым контрамарки принёс, как обещал. Не успел он мне их отдать, как Ида вышла и аккуратно начала спрашивать, пора уже поздравлять или ещё рано?
— Ждём, — с измученным видом ответил я. — Со дня на день ждём.
— Я так же нервничал, когда Ида рожала, — похлопал меня по плечу сочувственно Яков. — А теперь что?
— Что? — ошарашено переспросил я, уже готовый ко всему.
— Дочь влюбилась в институте в сокурсника и уехал с ним по распределению в Краснодар! Представляешь? Из Москвы в Краснодар!
— Ничего себе! И вы её отпустили? — удивился я.
— А что мы должны были сделать? — грустно улыбнулась Ида. — Запретить? Она, всё равно, с ним уехала бы, только дочь после этого мы потеряли бы.
— Вот, мудрая вы женщина! — посмотрел я на неё совсем другими глазами.
Яков вручил-таки мне контрамарки и дал понять, что и мне принесёт по первому намёку. Поблагодарил их обоих и пошёл к Гончаровым.
Родька с радостными криками воспринял известие о походе в театр. А Гриша, пригласив за стол на кухню, угостил меня чаем с пирожками, явно, домашними.
— Ну, как там в Клайпеде? — спросил он.
— Вот, сижу на низком старте. Доктор сегодня сказал, что уже вот-вот.
— Ты всё уже купил, что надо?
— Кроватку достал, крутую. Вещей детских после племянника целый чемодан повезу. Просил мужа сестры привезти мне переносную люльку из-за границы, но что-то, видимо, не срослось и спрашивать неудобно. Что там ещё надо?
— Там до фига всего надо! — хмыкнул Гриша. — Коляску, ванночку, обогреватель, пока отопление не включат. Смотри, как уже похолодало, а топить неизвестно, когда начнут.
— Фух, обогреватель, говоришь, — ошарашено почесал я затылок.
— Так. А, давай, это я на себя возьму, — предложил Гриша и подмигнул.
— Спасибо! — с облегчением выдохнул я и взял один пирожок. — А, правда, вкусно! — дал я ему понять, что понял, откуда они. Гриша в ответ только улыбнулся.
— Отец просил Анну Никифоровну навестить, узнать, может помощь какая нужна. Мы с Родькой в субботу в деревню хотим съездить, — перевёл он разговор на другую тему. — Тебе ничего передать туда не надо?
— Надо! — вспомнил я про ватрушки и булки от «зефирок». — Давайте, сейчас принесу, чтоб не забыть.
— Родька с тобой сходит. Что ты будешь мотаться туда-сюда?
— Спасибо! — поднялся я и мы попрощались.
Родьке велел кушать всё, что захочет.
— Можешь прямо сегодня начинать, — проинструктировал я его.
— У нас пирожки ещё есть, — ответил он с деловым видом, рассматривая содержимое сумки. — Спасибо! Я пошёл?
— Иди, иди, — улыбнулся я.
Москва. ДАС.
Денис Кукояка, возвращаясь из милиции с деньгами, чувствовал себя не в своей тарелке. Однокурсники ему так помогли… И это несмотря на то, что он тогда свинтил со стройотряда, фактически со всеми поссорившись. Было очень стыдно. Он решил проставиться в общежитии и зашёл в магазин, купил водки, хлеба. В кулинарии набрал котлет, винегрета и салата из свежей капусты.
Но сначала все же решил быть в этот раз умнее, поэтому зашел в Сберкассу и положил две тысячи рублей на книжку. В точности, как парни из отряда сделали и рассказывали об этом, сияя, как медные пятаки, на фоне его потери…
Общажная братва, всегда готовая выпить-закусить, с воодушевлением отнеслась к его проставе.
— Сколько тебе денег-то вернули? — с энтузиазмом спросил Ираклий.
— Все две тысячи сто рублей, — до сих пор не веря своему счастью ответил Кукояка. — Было две тысячи сто восемь рублей с копейками. Я следователю сказал, что готов смириться с тем, что сто восемь рублей прогулял. Мне бы две тысячи вернуть. А он все деньги отдал.
— Ну, хорошо то, что хорошо кончается, — подвёл итог Женя Булатов, намекая на то, что официальную часть уже можно завершать и пора приступать к неофициальной.
Чуть позднее позвонил Фирдаус и попросил о встрече завтра, мол, родители уже улетают в субботу. Они составили с отцом список инвестиций, намекнул эзоповым языком, что хотят со мной его согласовать. Договорились, что завтра, часам к семи я к ним подъеду. Эх, опять тренировка накрывается…
Москва. ДАС.
Гулянка шла полным ходом. Как это часто бывает, уже забыли, по какому поводу собрались и разбились на группы по интересам.
— Так перед Ивлевым неудобно, — делился Кукояка, уже прилично выпив и сидя рядом с Ильиным. — Я ему девяносто рублей пожалел, а он мне помог две с лишним тысячи вернуть… Чувствую себя прямо скотом…
— Ну, так отдай ему эти деньги, — посоветовал Ильин. — И купи что-нибудь в благодарность.
— Точно, — оживился Кукояка.
— Кстати, и следаку твоему тоже надо бы что-то притащить.
— Да как там дать? Он же не один в кабинете.
— А ты через Ивлева. Раз он его знает.
— Точно…
В пятницу в университете ко мне подошли Кукояка с Ильиным и положили мне на парту по девяносто рублей. Не сразу понял смысл этого демарша, но потом догадался, что это за стройотряд.
— Был неправ, — сказал Кукояка, а Ильин, стоя рядом, кивнул. — Тут, вот, ещё тебе и Василию Абимболаевичу, — положил он на парту передо мной две коробки с чем-то.
И что мне делать? Ну, девяносто рублей все остальные сдавали, и я эти деньги уже взял, значит и деньги от Кукояки и Ильина, тоже, надо брать. Иначе обидятся… Благодарность следователю за возврат двух тысяч, вообще, не обсуждается, это святое. А как быть с подарком мне?
— Фух, мужики, — удивлённо взглянул я на них, — спасибо, конечно. Подарок следователю — это понятно. А мне-то за что?
— За то, что заставил меня заявление написать и всё так хорошо закончилось, — тут же вполне искренне ответил Денис. — Спасибо тебе. Большое человеческое спасибо.
— Ну, если ты так считаешь, — протянул я ему руку. — Рад, что помог.
Прямо видно было, с каким облегчением он улыбнулся и огляделся вокруг. Только тут я осознал, какая тишина была в аудитории, все притихли и ждали, что сейчас будет. Кукояке, похоже, очень важно было, чтобы вся группа видела, что он и деньги мне за стройотряд отдал и за помощь с милицией отблагодарил.
Вот так… Не зря говорят, береги честь смолоду.
Но насчёт подарка Васе Денис абсолютно прав. А я ещё и за цыган с ним не рассчитался… За мной должок. Что же ему подарить-то? Надо хорошенько подумать…
Не люблю быть должным. И не люблю задерживать свою благодарность, так, чтобы люди успели усомниться в моей порядочности. Во время первого же перерыва позвонил Абимболаевичу и сказал, что надо бы встретиться.
— Слушай, не знаю, когда освобожусь сегодня, — ответил он мне. — Что-то срочное?
— Нет, тут просто тебе привет передали из нашего студенческого общежития.
— А, понял, — рассмеялся он. — Слушай, ну, давай, я сам к тебе заскочу, как время будет.
На том мы и распрощались, а я продолжил голову ломать, что же ему подарить. На обеде, когда появилась Регина, специально попросил парней сесть со мной рядом, чтобы она оказалась от меня подальше. Сидел и периодически специально крутил обручальное кольцо на пальце. Не заметить его было невозможно. Не хватало мне ещё каких-то эксцессов. Сразу вспомнился Эдичка на крыше и как он орал на весь ЗИЛ «Галечка!!!»
Сделав всё, от меня зависящее, чтобы глупая девчонка отцепилась, со спокойной совестью погрузился опять в свои мысли. Что же подарить Васе? Может, в «Берёзке» что-то взять ему импортное? У меня же лежат два сертификата по двести пятьдесят рублей. Что же купить советскому милиционеру? Магнитофон? А может, он пластинки больше любит? А что я, собственно, за Васю думаю? Подарить ему сертификаты и все дела. Он негр, в «Берёзку» пройдёт, как к себе домой, его даже не остановят на входе, как бледнолицых граждан тормозят. Решат, что очередной африканец с зарубежным паспортом…
Вопрос только в том, что пять сотен, да ещё чеками, за помощь с цыганами, если не знать, что они мне четыре тысячи притащили, как-то многовато. А говорить ему о деньгах цыган я не собираюсь, нечего такую информацию добровольно распространять…
Тогда, только двести пятьдесят подарю, хотя он и из-за них может насторожиться. Они выше, чем рубли ценятся, чуть ли не один к двум можно скинуть на черном рынке, если правильно помню. Скажу, что знакомый, что за границу в командировки ездит, так со мной расплатился за что-нибудь. И постараюсь уговорить принять.
После пар побежал на переговорный пункт и заказал разговор с Клайпедой. Опять нарвался на женщину. И опять она мне выговорила за нетерпение. Хотя мне уже всё равно, что-то так разнервничался… Но вспомнил, что надо попросить передать жене, что я звонил.
Чувствуя, что не смогу, как говорится, ни есть, ни спать, решил поехать в Ленинку. Во-первых, занять себя чем-нибудь, а во-вторых, отпуска закончились, надо полноценно втягиваться в работу.
Набрал журналов и работал до шести часов. Из новинок техники кое-что нашёл, а также наткнулся на статью про автобаны в Германии. Чем не тема для рубрики «Пульс планеты»? Вольный пересказ статьи про автобаны из зарубежного издания дополнил своими рассуждениями, что хорошо бы и нам такие. Это же насколько сократится по времени доставка грузов автотранспортом… Для скоропортящихся продуктов, для тех же фруктов и овощей, время перевозки решающий фактор. Из южных регионов, например, фрукты-овощи вечером собрали, за ночь в центрально-европейскую часть страны привезли, с утра уже сельхозпродукция в продаже. И это не железнодорожные вагоны, которые только на овощебазах можно разгружать из-за больших объёмов партий. Это могут быть небольшие партии для конкретных торговых точек. А с овощебазы сельхозпродукцию пока развезут по магазинам, всё сгниёт и протухнет, особенно, на жаре. Ну, посмотрим, что в газете скажут.