Вдруг через наполовину стеклянную стену своего офиса Тарек увидел, что на второй этаж поднялся местный депутат Рикардо Пирас в сопровождении незнакомца. Они оба с любопытством осматривались вокруг, медленно продвигаясь к кабинету Тарека. Также он обратил внимание, что метрах в десяти за ними поднялись ещё двое. Эти вели себя как телохранители…
— Это кого там принесло? — озабоченно поднял голову главный инженер.
— Похоже, это ко мне, Алонзо, — ответил Тарек, — потом продолжим.
Алонзо Скварчалупи, невысокий лысеющий мужчина средних лет, служивший на фабрике ещё при старых хозяевах, кивнул и покорно вышел, придержав дверь посетителям Тарека. Двое вошли, а двое встали на балконе второго этажа по обе стороны от двери в кабинет Тарека.
— Приветствую, дорогой Тарек, — несколько скованно начал Рикардо. От Тарека не укрылось, что депутат, обычно улыбчивый весельчак и балагур, сегодня, явно, чувствует себя не в своей тарелке. — Познакомьтесь, это Матео.
— Ничего так развернулся, — одобрительно заявил Матео, усаживаясь без приглашения напротив Тарека. — Слышал, фабрика работать начала?
Тареку с первого взгляда не понравился этот не очень опрятный, вульгарный тип, полный антипод подтянутого холёного депутата. Объёмное пузо Матео делало его похожим на торговца с рынка. И, судя по тому, как Рикардо поспешно отвёл глаза, когда Тарек взглянул на него, ничего хорошего этот визит не сулил.
— Да, выпустили пробную партию, — подтвердил Тарек.
— Ну что ж, в таком случае, пора начинать платить за защиту, — улыбнулся довольный Матео.
— У нас ещё нет прибыли, — возразил Тарек. — Возможно, будет к концу месяца. Насколько я помню, речь шла о десяти процентах?
— Нет, уважаемый, — противно усмехнулся пузатый мафиози, — десять — это для своих. А вы не итальянец. С вас двадцать.
Из таксопарка поехал сразу в редакцию, получил гонорар и зашёл к Вере Ганиной. Только ещё открыл дверь к ним в кабинет, как она тут же всё бросила и чуть ли не вытолкала меня обратно в коридор. Надо же, сколько экспрессии!!!
— Ты не представляешь, что у нас тут было из-за твоей статьи, — зашептала она, отведя меня в сторону от дверей кабинета. — Парторг ни в какую не соглашался пускать твою статью в печать. Но Ландер его не послушал.
— Так статья выйдет? — спросил я.
— Вышла уже, как раз сегодня.
— Отлично. А что вашему парторгу не понравилось?
— Начал нести бред, что комсомольцы из поисковых отрядов будут найденное оружие себе оставлять. Ну и на минах будут подрываться.
— Так я же там написал, что всё должно быть согласовано сверху донизу. Чтобы на местах всё под контролем было. И Минобороны обязательно привлекать. Что еще-то надо?
— Ну, вот, — развела руками Вера, — у нас так. А ты ещё статью принёс?
— Нет, чуть позднее принесу для «Пульса планеты» про экологические европейские инициативы.
— О!.. ну, давай, — одобрительно похлопала она меня по плечу.
Она позвала меня в кабинет, отдать мне сегодняшний номер с моей статьёй. Увидев у неё на столе телефонный аппарат, вспомнил, что мне капитан Румянцев должен был позвонить сегодня насчёт лекции, а я с самого утра из дома умотал.
— А можно от вас позвонить? — попросил я.
— Конечно, — поставила Вера аппарат поближе ко мне.
Капитан оказался на месте и очень обрадовался моему звонку. Я только и успел сказать, что звоню из редакции газеты «Труд», чтобы он не ляпнул что-нибудь про то, с кем именно я разговариваю.
— Хорошо, что ты позвонил! Во-первых, лекция завтра в шестнадцать часов. Начальство остановилось на теме «Экологические проблемы», но «Демографию» тоже готовь, потому что тему долго выбирали, и то, и то показалось интересным. Следующий раз, наверняка, твою «демографию» и выберут.
— А про атомную энергетику начальству не интересно послушать? — удивился я.
— Да у нас есть кому читать про это, — отмахнулся Румянцев.
— А, из института Курчатова? — догадался я. — Так я там тоже лекции читал…
Румянцев закашлялся. До меня только тут дошло, как это нескромно прозвучало.
— И второе, — прокашлявшись, продолжил капитан. — Тебя к начальству вызывают. Большому.
— Когда? — удивился я.
— Чем быстрее, тем лучше. Я же говорю: хорошо, что ты позвонил!
Ага, проинтуичил. И что за начальство меня вызывает? И нафига?
— Так что, мне приехать сейчас? — уточнил я.
— Если можешь, то очень желательно.
— Ну, хорошо. До встречи.
Положив трубку, я озадаченно поднял глаза, пытаясь понять, к чему всё это, и увидел притихшую Веру прямо перед собой. Она же слышала весь мой разговор. Блин. Я, вроде, ничего такого не сказал? Ну и Румянцев тоже. Подмигнул ей, попрощался со всеми и ушёл.
Москва. Дом на Котельнической набережной.
Загит вернулся с завода, где переговорил с командиром части насчёт оформления своего перевода в Москву. В Святославле он написал уже рапорт, но там ждут бумагу из московской части, которая готова его принять. На ЗИЛе ему пообещали сегодня-завтра её подготовить. Ещё с утра Загит договорился с Маратом, что в выходные они опять поедут в Святославль за вещами. И корил себя, что бросил уже собранные сумки с вещами в квартире. Как вот у Оксаны так получается… буквально одурманила его!
Загит носил Андрюшку столбиком после кормления. Малыш его уже узнавал и улыбался своей довольной беззубой улыбкой. Чувство вины накрывало деда, стоило ему только вспомнить, что вытворяли жена с сестрой. А он спокойно себе жил в этот момент, ни о чем не подозревая…
Пашка не прав, — подумал Загит, — он не должен был от меня такое скрывать. Если б я только знал, я бы нашёл способ остановить этих внезапно озверевших баб. Даже представить себе невозможно, что Андрюшки и Русика с нами не было бы, если бы у них все получилось… Но Пашка такой — все сам пытается сделать, не рассчитывая на помощь других. Как бы это тоже хорошо, Загит не любил молодых парней, не способных сделать самостоятельно, без детальных указаний, лишнего шага. И ведь справился же, отвадил безумных женщин… Ну а если бы не справился, и внуков бы сейчас не было?
Глаза заблестели, в горле запершило и в носу зачесалось. Загит почесал нос о пелёнки и малый хрюкнул от восторга. Загит попробовал ещё раз и малыш издал звук, похожий на хлюпанье ёршика в бутылке.
Загит ринулся в комнату к женщинам и стал им показывать, как Андрюшка первый раз пробует смеяться в голос. Это было что-то с чем-то! Дочка хохотала со слезами на глазах, у Загита и самого слёзы навернулись.
Дети — это такое чудо! Хорошо, что Пашка справился с этими двумя мегерами. Он, конечно, очень жёстко с Епихиными поступил, — думал Загит. — И в понятиях этих бандитских откуда-то разбирается, свои действия объяснил очень логично, не поспоришь с ним… Откуда он может это знать? Просто, догадался? Но, ведь, сработало…
Трасса Москва-Брянск.
Епихин управлял машиной на автопилоте, а сам, при этом, ломал голову, как заставить сестру жены замолчать. Самый простой и действенный способ — дать денег — он отмёл сразу, свояченица — баба дурная, нет никаких гарантий, что она будет соблюдать хоть какие-то договорённости. Можно было бы морду набить, нормальный человек, всяко, задумался бы, что он что-то не так делает, но и этот вариант Епихин отмёл по той же причине: баба дурная, без инстинкта самосохранения, этим её не остановишь, если только прибить сразу. Остаётся шантаж…
Епихин вспомнил, как его самого зять своячницы прижал. Аргументы у пацана оказались очень весомые, хочешь-не хочешь, а пришлось пойти на его условия.
Надо найти такие же весомые аргументы и для своячницы, — решил Епихин. — Но сначала надо попробовать, всё-таки, с ней поговорить, попробовать объяснить разницу между бандитом и представителем власти. Ну, она же сама, вроде, заведующая детским садом, должна понимать разницу между уличным разбойником и начальником того же ГОРОНО.
В который уже раз сказал жене, рассчитывая на правило — «повторенье — мать ученья»:
— Что бы Оксана тебе не говорила, упирай на то, что бес попутал — не понравился тебе этот молодой человек, зависть взяла, что у него так легко все получается, вот ты по дурости бабьей и оговорила его. А на самом деле он не бандит и с бандитами не связан, ясно? И деньги, и золото ты по моей просьбе передала в подарок молодым, по случаю беременности, чтобы было на что ребенка поднимать. Мы же родственники, поэтому я и решил помочь. В результате ты расстроилась, и оговорила его перед Оксаной. Понятно?
— Да понятно, понятно! — всхлипнула жена, — неужто я не способна понять! Пятый раз уже говоришь…
— Если бы ты доказала при встрече с Оксаной, что понимаешь, когда и что нужно говорить, мы бы сейчас в этой машине не ехали бы…
Москва. МГУ. Кабинет ректора.
Первый проректор, поражённый самоуверенностью Костенко, отправился к ректору.
— Василий Эрастович, — начал Лукин, — по тому делу с дорогами, хочу кое-что доложить.
— Ну-ка, ну-ка, — снял очки Зимин и помассировал уставшие глаза.
— Тот самый Костенко, начальник управления из Министерства автодорог, требует уволить Самедова с позором. Я ему сообщил, что мы его увольняем, но простое увольнение его не устраивает.
— Угу… А больше ему ничего не надо? С чего вдруг такие требования?
— Да он утверждает, что Самедов со своей любовницей с первого курса прямо у себя в кабинете встречается. Поэтому и с позором надо его выгонять.
— Угу… Я смотрю, об этом уже все знают? Личная жизнь товарища Самедова набирает популярность… Но некоторых начальников управления все же сильно заносит! А? Как вы считаете, Вячеслав Викторович?
— Да, очень сильно заносит! — согласился Лукин, сообразив по опыту общения с ректором, что у того уже есть какой-то план.
— Евгений, соедини-ка меня с деканом экономфака, — вызвал ректор помощника по селектору.