Наконец, женщины, немного придя в себя, отпустили главбуха домой, пригласив ее на новоселье, и принялись разбирать многочисленные сумки с продуктами, а нам с Загитом поручили детей развлекать.
— Как же дома хорошо, — сказала Галия, — плита, родная! — сделала она вид, что обнимает её.
Так смешно было.
Мы ушли в большую комнату с мужиками, чтобы не мешать женщинам.
— Ну, рассказывай, — обратился я к Николаю. — Как рейс прошёл?
— Да в этот раз без особых приключений, — ответил он. — Разве что, боцману на башку здоровенная рыбина свалилась, — начал хихикать он, вспоминая об этом. — Альбатрос большую рыбину поймал и жрал, сидя на мачте крана…
— Уже смешно, — начал смеяться я.
— Да подожди, боцман только проснулся, вышел, а тут такой подарок сверху прилетел. Вся рожа в крови, глаза залило… Так перепугался спросонья, что чуть за борт не прыгнул.
— Блин, нарочно не придумаешь, — улыбаясь, заметил Загит.
Николай успел вспомнить ещё несколько смешных случаев и нас позвали за стол на кухню.
Посидели очень душевно. Воспользовался случаем и пригласил Гришу с Родькой и Николая к нам на новоселье в следующую субботу.
В воскресенье поехал в деревню. Отвёз бабушке презент от Шанцева, банку икры и рыбы. Заодно решил Тузика забрать.
— Как у Шанцева с Ириной? — спросила бабуля. — Не слышал?
— С мамой говорил в пятницу, вроде, она работает, всё нормально. Помогло твое вмешательство, похоже!
— Ну и славно, — кивнула бабушка.
Надолго задерживаться не стал, поехал домой. Ирина Леонидовна, на радостях, что домой вернулась, выходной взяла. Галия там одна с детьми. Загит, конечно, на подхвате, но всё же… Но, блин, к Ираклию все же надо заехать, давно не был.
Выглядел он уже совсем неплохо. Ссадины на лице начали заживать и с губы отёк сошёл, хоть на себя стал похож.
— Ну, какие новости? — спросил он. — Нового комсорга уже выбрали?
— Нет ещё, Самедов уволился. У нас теперь новый секретарь ВЛКСМ, только познакомиться с ним не успел. Завтра нам его представят. А у тебя какие новости?
— Да какие у меня тут новости? Что посетители рассказывают, то и знаю… Скажи, я вот всё думаю, думаю… Дядька меня, сначала, так уверенно обвинял. Фразу его вспомнил одну: «Хорошо, что на покойника вину сваливаешь, плохо, что никто не поверил». Почему он мне тогда не верил? А потом поверил?
— Слушай, там всё не так просто было. Тебя готовили на заклание… — прошептал я, наклонившись к нему поближе.
— Как это? — округлились у него глаза.
— Ну, вот так. Милиция тебя крайним собиралась сделать. Если бы я вовремя об этом не узнал и Костян батю не подключил, лежал бы ты сейчас в тюремной больничке.
— И генерал Брагин тоже подключился? — ошарашенно спросил он.
Что значит «тоже»? А кто ещё подключился? А, ну так Кротов же, конечно! Фу-ты, лапти гнуты! Мог бы раньше догадаться.
— Мне, прям, так страшно сейчас стало, — посмотрел на меня Ираклий. — Это я, получается, по канату над пропастью без страховки прошёл.
— Так и есть, дружище. Но всё позади. Давай, выздоравливай, мы там за твоё место комсорга воюем, а то на него Светка Костенко претендует, представляешь? — улыбнулся я и поднялся. — Ладно, у меня пёс в машине. Я пойду, а то как бы чего не сгрыз.
Мы попрощались, и я с замиранием сердца пошёл смотреть, что там осталось от моей «Варшавы». Но всё было целое, а Тузик мирно спал на заднем сиденье.
Москва. НИИ скорой помощи имени Н. В. Склифосовского.
Родители Ираклия не стали заезжать к родственникам и сразу из аэропорта помчались в Склиф к сыну.
Когда Тамара увидела сына, ей чуть опять не стало плохо.
— Бедный мой мальчик! — разрыдалась она.
— Ну, что ты, что ты, мам. Всё же хорошо, — пытался успокоить её Ираклий, а Томаз гладил супругу по спине, сам еле сдерживаясь. Ему стало, вдруг, страшно. До него только сейчас дошло, что они могли потерять сына.
Немного успокоившись, Томаз начал рассказывать, как они узнали от Дато, что случилось. В каком ужасе они были.
— Нет ничего хуже ночных звонков, — говорил Томаз, — я сразу понял, что что-то плохое случилось. Трубку взял, мать вскочила, на меня смотрит и оседает… Там Дато про аварию с трупами рассказывает, а тут мать падает… Спасибо Дато! Если бы не он! По гроб жизни все будем ему обязаны.
— С какого перепугу? При чём здесь, вообще, Дато? — скривился Ираклий. — Какую он мне помощь оказал?
— Да ты что⁈ Неблагодарный! Это же он всех на ноги поставил тебя спасать, он один в тебя верил, добивался!
— Да нет, всё было совсем не так. Дядя пытался меня в жертву принести, когда менты на меня дело начали перекраивать. Бегал и злился на меня, что я всех угробил, и его в том числе. Ему сказали, что я за рулём был, он и поверил. А вытащили меня совсем другие люди. Мои одногруппники…
— Ты сам слышишь, что говоришь? Какие студенты тебе помогли? О чём ты? Как ты себя ведёшь? Что ты себе позволяешь в отношении Дато? Почему ты такой неблагодарный⁈ Студенты его спасли…
— Да, студенты, — упрямо глядя на отца, ответил Ираклий. — У одного отец генерал милиции, а другой сам в Кремле работает, и меня туда устроил. А ещё замдекана очень сильно помог, тот самый, ну, ты понимаешь? С которым насчёт моей учёбы договаривались.
Отец обескураженно уставился на сына, начиная медленно осознавать произошедшее.
Оказалось, я зря волновался, что Галия с Загитом одни остались с нашим детским садом. Когда я вернулся с Тузиком домой, застал у нас Брагиных. Девчонки сидели с детьми в спальне, а Костян с Маратом и Загитом на кухне тусовались.
Пёс мой так рвался к детям, что пришлось его пустить в комнату. Он от радости метался от меня к Галие и между кроватками и, в конце концов, улёгся посреди комнаты, так и не определившись, к кому ближе ему хочется быть.
Когда Брагины собрались домой, пригласил их на новоселье, пока помню.
Загиту в понедельник на дежурство, он лёг пораньше. Марат к себе в общагу уехал. Мы с женой накупали детей, накормили, уложили спать и сели в тишине на кухне почаевничать.
— После квартиры на Котельнической так непривычно, здесь столько места! — поделилась впечатлениями жена.
— Теперь надо ещё на две комнаты мебель доставать, — заметил я.
В понедельник Загит ушёл совсем рано на работу. А мы с Тузиком начали втягиваться в спортивный режим. А то расслабились, что я, что он. Он, так, вообще, на бабушкиных харчах…
Позавтракав, поехал в университет. Самому было любопытно, кого же вместо Самедова нам подгонят…
В конце первой пары в аудиторию зашёл наш декан Андреев и представил нам нового секретаря комсомольской организации МГУ.
— Гусев Анатолий Степанович, прошу любить и жаловать.
— Здравствуйте, товарищи, — сделал тот шаг вперёд и улыбнулся при этом.
Интересный тип, живая мимика, среднего роста, подтянутый, на вид лет двадцать семь, но начавшие седеть виски и морщинки в уголках глаз говорили, что ему, скорее всего, уже за тридцать.
Пара у нас на этом и закончилась. Андреев прямиком направился ко мне и потащил за собой Гусева.
— Вот, Анатолий Степанович, наш студент, про которого вы спрашивали, — показал он ему на меня.
— Очень рад, — схватил меня за руку Гусев и стал трясти, — Читал все ваши статьи в «Труде», и эта ваша инициатива с шествием памяти… Очень впечатлён.
— Бессмертный полк? — догадался я.
— Он самый. Слышал также, что вы очень плодотворно работали в «Комсомольском прожекторе» в прошлом году, — продолжал Гусев. — Надеюсь, вы сможете вернуться к этой работе?
— К сожалению, ближайшие несколько лет не смогу, — ответил я. — У нас с женой двойня родилась, я сейчас на свободном посещении, физически не успеваю… Но «Комсомольский прожектор» сейчас возглавляет Шадрина Мария, вполне опытный товарищ, с прошлого года занимается этой работой. Я с удовольствием буду консультировать её в сложных случаях.
— Спасибо! Надеюсь, мы с вами, и кроме этого найдём какой-то подходящий формат взаимодействия, — возбуждённо-радостно заявил он и декан повёл его дальше.
— Как он тебе? — подошёл ко мне Булатов, а за ним подтянулись и остальные. Все были впечатлены тем, что новый секретарь меня знал до того, как я с ним познакомился. Да еще и декана ко мне на прицепе притащил. Репутацию я себе поднял на факультете капитально…
— Пока не знаю, но, в целом, впечатление неплохое, — ответил я. — Энтузиазм налицо, рвётся в бой, сейчас немного в ситуацию вникнет и посмотрим на него в деле.
Ну это я так старосте сказал, а сам, конечно, немного стреманулся. Пугают меня такие вот энергичные… Если из него инициатива за инициативой переть будут, а он меня сам уже присмотрел, как очень перспективного студента, то есть серьёзные опасения, что он постоянно меня дергать будет и что-то поручать. Мне с этой точки зрения Самедов был выгоднее. Дремал себе в своем офисе да совокуплялся с Региной… Прямо тебе лев в зоопарке, на полном государственном довольствии… Или все же шакал, скорее… Ну, единственное, что могли возникнуть проблемы из-за того, что он представлял собой конкурирующую с нашей группировку. Хотя, после объединения с группой Захарова всякая серьезная угроза с его стороны исчезла…
— У нас собрание на носу по поводу переизбрания комсорга, — напомнил мне Булатов. — Как думаешь, надо его просветить насчёт истории с Быстровой и Костенко?
— Даже не знаю… Как бы наоборот не получилось. Сейчас начнём ему про Костенко рассказывать, а он решит, что мы специально конкурента оговариваем.
— И что делать?
— Ничего не делать, выбирать, всё равно, мы будем. Раз уж разрешают… Я слышал, что не везде студентам разрешают. Нам вот, повезло, и надо этим пользоваться.
— Ну, так у нас МГУ, — согласился Булатов, — самый лучший университет в стране!
Прямо после второй пары поехал в типографию навестить Ганина.