Украина. Село Смелое.
Всю ночь Екатерина Михайловна не выключала в хате свет, так и забылась тревожным сном, держа в руках кочергу. Утром, когда уже совсем рассвело, она осмотрела двор через окно и, никого не заметив, решила, что уже можно попробовать выйти на улицу.
Убрав от двери лавки и стулья, она осторожно отодвинула засов и выглянула в сени. Никого там не увидев, выглянула из сеней, и, окончательно осмелев, вышла на улицу.
— Фух, насилу отбилась, — прошептала она. — А ещё мужика Машкиного ругала, что он пацана испугался… Теперича понятно… Пашка ж с дьяволом на короткой ноге! Подослал своего подручного беса на ночь глядя…
Она переоделась и поспешила на почту предупредить дочь.
Взяв бланк срочной телеграммы, она написала текст и подала в окошко.
— Это что такое, тёть Кать? — потрясённо спросила работница почты, прочитав текст телеграммы. — Я не буду это отправлять.
— Отправляй, не выдумывай! — взъярилась Екатерина Михайловна.
— Что отправлять? Вот это: «Пашка чёрт подослал беса тчк Забудь про них или пойдёшь за ними в ад»? Тёть Кать, какие черти, какие бесы? Их не существует! Религия — это опиум для народа! Вы чего?
— Какие бесы⁈ — пристально уставилась на неё Екатерина Михайловна. — И я так думала, пока сама вчера беса не увидела! Натуральный посланец дьявола!
— Извините, тёть Кать, я не буду такую телеграмму религиозную отправлять. Меня с работы погонят! В СССР атеизм победил!
— Дура! Ты что, не понимаешь? Раз бесы есть, значит, и Бог есть! Нет никакого атеизма!
— Нет! Тёть Кать! Даже не просите! Никак нельзя!
— Тогда соедини меня с дочкой!
— Переговоры в другом окне.
Москва. Обувная фабрика «Красная Заря».
Попали мы на фабрику лёгко и непринуждённо. Встретил нас секретарь местной комсомольской организации Семён Данилович Громов и отвёл к себе в кабинет. Он оказался молодым невысоким, но стройным темноволосым парнем с серьёзным взглядом.
— А я и журналиста ещё привёл, — представил меня Сатчан. — Знакомьтесь.
— Павел, — протянул я ему руку и подал ему своё удостоверение.
— «Труд»? — поднял он на меня удивлённые глаза. — Ничего себе…
— Ну, так и происшествие у вас произошло нерядовое, — серьёзно ответил я.
— Вы про Куницыну? — кивнул он, округлив глаза. — Да это просто кошмар!.. Так над людьми издеваться! Они всемером живут в комнате двадцать семь метров. Она, её старенькие родители, два её сына, старший женился, у него жена и ребёнок маленький родился. Три года первые в очереди на квартиру. И всё никак…
— Зачем она так-то? — спросил Сатчан. — Надо было жаловаться!
— Ага, чтоб вообще из очереди выкинули?
— А как бы они её выкинули? За что? — спросил я.
— Нашли б за что. Опоздала на пять минут, за машину швейную сломанную посадили — норму не выполнила… Да мало ли, ещё чего придумали бы, было бы желание.
— Это, прям, произвол какой-то! — возмущённо проговорил Сатчан.
— Да тут со многими так, — ответил Громов, понизив голос. — Люди десять-пятнадцать лет уже в очереди простояли, и не уволишься. На новом месте же и в очередь на квартиру заново вставать придётся. А начнёшь права качать, из очереди вылетишь.
— Крепостное право какое-то, это просто возмутительно… Давайте с этим что-то делать, — предложил я, глядя на него. — Сколько можно молчать?
— Давно пора! Я уже и не надеялся ни на что, если честно, у нас в райкоме никому ни до чего дела нет, — пожаловался он.
— И на райком ваш управу найдём, — пообещал Сатчан. — С чем к вам в прошлый раз пришёл «Комсомольский прожектор» МГУ?
— А, это. Пойдёмте, покажу, — поднялся он и мы встали и пошли за ним.
Портфель я взял с собой, чтобы не таскать в руках фотоаппарат, привлекая к себе слишком много внимания. Пока нам это ни к чему.
Он провёл нас по территории предприятия, показал место раскопок теплотрассы между двух корпусов.
— Если не заасфальтировать, — рассказывал Громов, — здесь весной и осенью всегда будет топкое место, только в сильные морозы, более-менее схватывается.
— Ну, правильно, теплотрасса внизу, — заметил я, достал фотоаппарат и сделал украдкой несколько снимков, спрятавшись за комсоргом и Сатчаном от посторонних глаз.
— Вообще, территория не такая уж и большая, — многозначительно посмотрел на меня Сатчан. — Два фабричных двухэтажных корпуса… Подвалы в них есть?
— Есть, — кивнул комсорг. — Там бомбоубежище, — показал он на правый корпус. — А там старое оборудование складировано.
— А там что? — показал я на одноэтажное вытянутое строение с окнами-бойницами.
— Склад готовой продукции, — ответил Громов.
— Большой, — переглянулись мы с Сатчаном.
— Там одни неликвиды никому не нужные, — с досадой проговорил комсорг.
— Ребята из «Комсомольского прожектора» сказали, что с фабрики выносят хорошую обувь. Есть мысли, откуда она? — спросил я.
— Тётки эти, что обувь несли, в котельной работают, — ответил Громов и показал глазами на высокое здание приличных размеров с очень солидной высокой трубой. — Я за ними проследил.
— Подвал там, наверняка, тоже есть, — задумчиво проговорил я. — Даже окна в цоколе есть, узкие, но длинные. Зачем такая серьёзная котельная такой маленькой фабрике?
— Так она на несколько фабрик, швейка же тоже от неё отапливается, — объяснил Громов. — Может, и ещё кто-то.
— Понятно… Что будем делать? — тихо спросил я Сатчана, отойдя немного от Громова. — Надо бы котельную проверить, в частности, её подвалы.
— Пойдёмте пока отсюда, — ответил Сатчан. — Мне с начальством сначала посоветоваться надо.
— Ну, давай, — кивнул я. — Семён Данилович. Мы картину, более-менее, для себя составили. Павел Игоревич, — кивнул я на Сатчана, — с руководством дальнейшие действия согласует и, скорее всего, мы с вами очень скоро опять увидимся. Вы только не распространяйтесь пока о нашем визите никому и не предпринимайте, пожалуйста, ничего. Особенно, следить больше ни за кем не надо. Хорошо? — многозначительно посмотрел я на него.
Громов кивнул, протянул мне руку, потом Сатчану. Мы с ним попрощались и пошли к проходной.
— Так… по поводу «Труда», — задумчиво сказал Сатчан, — пока просьба не писать ничего про этот беспредел с очередью на жильё. Я посоветуюсь с Бортко сначала. Возможно, он захочет, чтобы мы не привлекали к фабрике внимания, пока он будет с её руководством разбираться… Потому как если там действительно подпольный цех…
— Хорошо, — задумчиво кивнул я, — но, если вы фабрику под себя подомнете, эта женщина получит, наконец, квартиру? Для меня это главное, а вовсе не горячий материал в газете…
— Обязательно! — пообещал Сатчан.
Мы вышли с территории фабрики и направились к его машине.
А Сатчан покачал головой и сказал:
— Это как же надо довести человека, чтобы он решился уксус выпить и инвалида из себя сделать? А ведь могла и умереть вовсе!
— Ну вот так, — грустно покачал я головой.
Он подвёз меня до метро, и я поехал в университет.
Украина. Село Смелое.
Дождавшись, когда её, наконец, соединили с дочерью, Екатерина Михайловна набросилась на неё с обвинениями, что не могла застать её на рабочем месте всё утро.
— Но мама, я же не сижу целый день в кабинете! — оправдывалась Оксана. — Я заведующая детским садом!..
— Плевать! Оксана! Все это не важно… Слушай меня внимательно! — измученным голосом призвала она дочь. — Забудь про свою Галию, забудь про внуков! Мы уже не поможем им! Этим отродьям Сатаны! — невольно вспомнив вчерашнего непрошенного гостя, Екатерина Михайловна почувствовала, как под шапкой зашевелились волосы на макушке. — Смирись, Оксана! Иначе присные его покончат с нами! — прокричала она в трубку и повесила её. — Прости, господи! — начала истово креститься она.
Да что же это такое⁈ — в ужасе подумала Оксана, повесив трубку. — Что этот Пашка-бандит сделал с моей матерью? Не может такого быть, чтобы моя несгибаемая мать сдалась… И при чём здесь Сатана? Или она так иносказательно намекала на то, что Пашка не просто бандит, а очень серьёзный бандит? Такое же зло, как Сатана из Библии? Я о чём-то таком всегда подозревала!.. Или нет, и это не намек?
Что, хоть, там ещё в Библии про Сатану написано? В руках же её никогда не держала… Но у кого попросить почитать? И как это незаметно сделать? Я же заведующая детским садом, меня уволят, если молва пойдет, что я такой литературой интересуюсь…
После университета поехал на автобазу. Узнать, всё ли получается у Савельева с новой методикой. Первую машину они сегодня отправили в рейс со сборным грузом, она ещё не вернулась. Мы сели с Савельевым в диспетчерской и обсуждали с дежурной сменой, как им сортировать поступающие заявки, чтобы было удобно ими манипулировать при составлении рейсов. Решили значимые сведения, вес, объём, габариты груза, пункт назначения, выносить на самый верх заявки для большего удобства.
— Придётся бланк заявки переделывать, Руслан Сергеевич, — заметил я.
Не успели мы это обсудить, как раздался звонок телефона, и девушка-диспетчер протянула Савельеву трубку.
— Руслан Сергеевич, это вас, — доложила она, — Яковлев.
— Не понял, кто едет? — недоумённо переспросил собеседника Савельев через несколько секунд. — И когда?
— Ого… Министр какой-то едет, — сообщил он, поднимаясь и возвращая трубку диспетчеру. — Яковлев побежал его уже встречать на проходную.
— Что ж они заранее-то не предупредили? — удивился я. — И что ему надо, министру этому?
— Да кто ж его знает? Сейчас встречу, разберусь.
Ну да, он должностное лицо, пусть и бегает, встречает своих министров…
— Ну-с, девушки, давайте, продолжим, — улыбнулся я. — Министры министрами, а работать-то кто-то должен.
Девчонки захихикали, они вообще посматривали на меня с большим интересом. И плевать, что кольцо на пальце. Для них было важнее, что со мной, несмотря на молодость, уважительно разговаривает их начальство.