– Краска же выцветает со временем, темнеет. Это будет вокруг рисунка один цвет, под рисунком фоном другой… Не будут же они расписывать всю стену сплошняком? Видимо, только фигуры?
– Скорее всего, – согласился я.
А у неё большой опыт, не только в воспитании детей. Быстро просчитала все «за» и «против». Хорошо, что с неё начал этот вопрос согласовывать.
– А что, если фигуры выпилить из фанеры, расписать, и повесить на стене, как украшение? – предложил я. – Надо будет делать ремонт, их снимут и всё. Потом обратно повесят.
– Кстати, да, – оживилась директриса. – В столовой можно круглые панно повесить, вроде как тарелки, только больше, с нашими республиками. А то всё запомнить некоторые не могут.
Кто про что, а директор про республики, – мысленно улыбнулся я и спросил: – А Волка с Зайцем?
– И Волка с Зайцем, и Вини-Пуха с Пятачком, и Карлсона, и Бонифация, – начала перечислять Александра Мироновна. – Найдём, куда повесить. У нас коридоры, лестницы пустые. Только лакировать фигуры надо щедро, чтобы влажной тряпкой протирать можно было. По гигиеническим нормам положено…
– А покажите, пожалуйста, какие именно коридоры и лестницы, – достал я фотоаппарат. – Сразу художникам фотографии покажу, где эти панно должны висеть.
Это же и Ксюше не надо будет по стремянке вверх-вниз скакать, – думал я, фотографируя коридоры, столовую и лестничные пролёты. – И пожилых художников можно будет пригласить к участию в этой акции. А у них знакомых художников ещё полно. А учеников сколько!..
– Свободного места так много, – задумчиво проговорил я. – А с чем у детей ещё проблемы, кроме республик? Может, таблицу умножения по лестнице развесить? Пока дойдут до третьего этажа, выучат.
– Надо подумать, – рассмеялась Александра Мироновна. – А вообще хорошая идея… Они же съёмные будут. Месяц висит комплект умножение на семь, месяц – на восемь… А? Целый месяц каждый день ходить двадцать раз туда-сюда, хочешь, не хочешь, а выучишь. Потом слова иностранные учить так же начнём…
Мы с видом заговорщиков переглянулись с ней. Провожала она меня к выходу в отличном настроении. Не знаю, будет ли толк от нашей затеи, но скрасить казённые стены с любовью сделанными панно, точно, получится.
Приехав домой, поужинал, доложился Сатчану по результатам поездки и сел писать статью про клад в Городне и про результаты раскопок. Когда все уже легли спать, проявил плёнку и напечатал сразу фотографий из детского дома, чтобы было о чём говорить в комитете комсомола ЗИЛа.
В среду, пока бегал по району с Тузиком, наметил себе на сегодняшний день поездку в редакцию и в Верховный Совет, вечером пойду на тренировку на ЗИЛе и, если получится договориться, перед ней надо встретиться с Григоряном, секретарём комитета комсомола, по поводу учебных пособий для детского дома. Так их и назовем, так их явно легче будет пробить… А потом, уже совсем поздно, пойду свою семью фотографировать из соседнего подьезда…
И сестра! Надо срочно встретиться с Дианой. Не заходя домой, сразу ее набрал из уличного автомата, пока она в институт не уехала. Ну, или еще куда, по линии КГБ. График у неё был очень жёсткий, договорились встретиться у Горного. Попросил её приехать хотя бы на полчаса раньше начала занятий и одеться потеплее, будем прямо на улице разговаривать.
Не стал ходить вокруг, да около, тем более, времени ни у меня, ни у неё нет.
– В общем так, сестричка, нам с тобой нужно поговорить о достаточно непростых вещах – постарайся воспринимать сказанное спокойно, хорошо? – мы потопали по пешеходной дорожке по свежевыпавшему снегу, и я начал свой рассказ.
– А почему бы я иначе должна реагировать? – изумилась Диана.
– Ладно, скоро сама поймешь, – сказал я и хотел начать, но она меня перебила:
– Паша, а почему ты думаешь, что что-то вообще знаешь по этому поводу? Там мне такие зубры преподают… Ух! Жаль, что не могу тебе ничего рассказать про них, обещала… Ты-то откуда можешь знать хоть что?
– Просто поверь, что знаю, вот и все, – пожал я плечами, – ты же понимаешь, почему тебе стоит именно мне поверить?
– Ну… потому что ты мой брат? – немного подумав, выдала Диана.
– Все верно, я твой брат, а ты мне – сестра. Мы оба хотим добра друг другу, а не проблем. В отличие от КГБ…
– Хочешь сказать, в Комитете мне зла желают? – удивилась Диана. – С чего вдруг? И почему тогда так со мной возятся?
– В Комитете тебе зла не желают, просто относятся к тебе равнодушно. Профессионально. У них тысячи агентов за рубежом, одним больше – одним меньше, тем более если это не Рихард Зорге…
– Ясно…
– Кто-то из КГБ может симпатизировать тебе, и даже искренне, но для КГБ ты не сестра, как для меня, а инструмент… Попадешься за рубежом вражеской спецслужбе, они расстроятся. Может, даже медаль тебе дадут. Попытаются обменять, может быть. А может, и нет, если не будет на кого. Но основное внимание уделят другим инструментам получения информации. Агентам, которых не поймали.
– Ясно, ясно, давай к делу! – Диана явно была расстроена услышанным.
– Ладно. Теперь, как тебе не попасться. Есть момент, когда от тебя вообще ничего не зависит, и с ним никак не справиться… Это если предатель сидит прямо в Москве, в центральном аппарате КГБ, и сдаст тебя ЦРУ или британцам. С этой вероятностью надо просто смириться…
– Знаешь ли, слышать такое непросто, – проворчала Диана.
Я просто молча развел руками. И продолжил.
– Дальше. Другой самый частый способ попасться чужой контрразведке за рубежом – это контакты с другими советскими разведчиками. Или агентами. Вот так.
– То есть, они предатели?
– Предатели среди офицеров – крайне вряд ли. А вот агенты могут быть двойными. Работать и на нас, и на врагов.
– Так а в чем тогда проблема попасться, встречаясь с другими разведчиками?
– Ну, ты же никогда не знаешь, возможно, западная контрразведка их уже выявила, поняла, что они советские разведчики, а они еще об этом сами не подозревают. Их сразу никогда не арестовывают, за ними следят, часто месяцами, и каждый, кто с ними повстречается, тут же тоже подпадает под наблюдение. Вот попросят тебя, когда снова отправишься в Италию или Швейцарию, передать какой-нибудь пакет кому-то. Ты ничего и не заподозришь опасного, и передашь. И попадешь под слежку, которая однажды закончится твоим арестом. Когда вражеские контрразведчики накопают достаточно улик, чтобы тебя посадить.
А самая опасная песня – офицеры под дипломатическим прикрытием. Они только карьерой рискуют. Если их поймают на горячем, их объявят персоной нон грата и велят уезжать из посольства в 24 часа. Вот за ними вообще очень хорошо следят, понимают, что они должны встречаться с агентами. И ты никогда не знаешь, сбросил он с хвоста преследование, или к тебе привел… И они могут быть небрежными, им-то тюрьма не грозит…
– Да хрен я теперь соглашусь! – зябко пожала плечами Диана.
– Вот-вот. Хочешь подольше походить на свободе, отказывайся от любых встреч во время пребывания в западных странах с советскими разведчиками. Целее будешь. Проси четкие задания при выезде, и обещай сообщать всю информацию по приезде. И никак иначе. Как-то так.
– А что делать с агентами? Мне уже рассказали, как отличать подставных от настоящих, ну а вдруг это не сработает?
– Да никогда не угадаешь, на самом деле… – вздохнул я, – риск высокий. Одно спасение, если ты сама их находишь, то не задавай никаких опасных вопросов во время бесед. Тогда ты не вызовешь опасений, что ты шпион. Какой ты шпион, если ты ничего не спрашиваешь, шпион же должен выпытывать всякую деликатную информацию? Ну и, самое главное, у них не будет улик для твоего ареста. Смысл тебя арестовывать, если судья тебя тут же выпустит? У них с этим строго. Нет улик – уголовное дело разваливается.
– Ага, спасибо, поняла! – глаза Дианы заблестели.
– Ну и еще один момент… что делать, если все же поймали. И нашли улики. Главное в американскую тюрьму не попасть. У них тюрьмы очень жесткие, оттуда трудно сбежать. А вот если будешь где-то в Европе в тюрьме сидеть, то шансы высоки на успешный побег. Они вообще чуть ли не курортного типа бывают, если с нашими сравнить. Главное, вначале полной овечкой прикинься. Мол, смирилась, подавлена, будешь честно отбывать наказание. А сама присматривайся вокруг. Они, если хорошо сыграешь, могут даже режим ослабить. А ты этим тут же и воспользуешься. Главное, помни, что после ареста нельзя никому доверять. Тебе обязательно попытаются подсадить кого-то в камеру, кто тебе будет очень сочувствовать, но тут же на тебя стучать. Каждое слово передавать администрации тюрьмы. Представь, какой дурой надо быть, чтобы запланировать побег, о котором все будет известно тюремщицам!
– Поняла. Зубы на замок и молчок!
– Да не. Болтай, совершенствуй язык, почему бы и нет. О сельском хозяйстве, о женских платьях и украшениях. Главное – не о будущем побеге.
– Ага! – кивнула Диана.
– Ну и попытайся заранее подготовиться к этому побегу, попроси, чтобы тебя научили этому. Прямо сейчас, в КГБ.
Я усмехнулся, представив, какие специалисты по побегам сидели во главе советского государства еще не так и давно. Кто из тюрьмы сбежал, кто из ссылки. Надеюсь, опыт спецслужбам весь передали. Будет чем с Дианкой поделиться.
– Так и попросить?
– Ну да, почему бы и нет? Пусть научат тебя куском проволоки любые замки открывать, способам прятать все, что нужное попадется, ну и всему другому, что нужно для побега. Я же в этом не специалист. А, и как внешность менять, и одежду как найти быстро после побега. А то смысл сбегать, если тут же поймают и снова в тюрьму посадят?
Глава 11
Москва.
Переговорив с Дианой, с чувством выполненного долга попрощался с ней. Она поспешила на первую пару, а я задержался, глядя ей вслед. Такая ещё молодая, наивная, беспечная, невероятно эмоциональная… И ничего же не сделаешь. А в работе любого агента главное осторожность, предусмотрительность, холодный ум и бдительность. И где Диане всё это взять?.. Ладно, авось хоть немного ума ей вложил…