– Правда? – Эмма удивленно взглянула на меня.
– Конечно правда, – уверенно кивнул в ответ. – И, кстати, в статье будущей обязательно упомяни и командира части, и, возможно, еще кого из его подчиненных. Смотря какие материалы помогут тебе найти, облегчая твой нелегкий журналистский труд…
– Поняла, – кивнула Эмма сосредоточенно.
– Вот так. И поменьше напряженности, улыбайся. Это же так интересно, в настоящую воинскую часть попасть с бесплатной экскурсией.
– Скажешь тоже, с экскурсией, – усмехнулась Эмма. – Работать ведь приехала.
– Ой да ладно, брось, – шутливо махнул я рукой. – Что там у тебя за работа! Вопросы задавать и все рассматривать? Тебе еще и платят за это?!. То ли дело я – стрелять буду, пока руки не отвалятся. Вот где настоящий труд!..
Эмма весело рассмеялась, погрозив мне кулачком. Вот и отлично, повеселела заметно и явно расслабилась. Никакой нервозности. А то начала бы мне там из-за комплексов своих сейчас тупить нещадно и с ноги на ногу переминаться. Такое себе было бы первое впечатление. А так, веселая симпатичная блондинка, в глазах задор, в руках блокнот и журналистские корочки… Да ее тут на руках по части носить будут, все показывая и рассказывая по первому требованию…
На КПП наши фамилии были в соответствующем списке. Попросили только подождать, когда за Эммой кого-нибудь пришлют, но я пообещал, что сам ее сопровожу куда положено. Я и сам так планировал сделать, чтобы лично познакомить с командиром части и быть уверенным, что девушка нигде не потерялась и с кем нужно общается. Подождет немного меня Догеев, раз такое дело.
Полковник Воробьёв ждал нас.
– Кирилл Аркадьевич, здравия желаю! – поприветствовал я его.
– Здравствуйте, Павел! Добрый день, Эмма, – приветливо улыбаясь, пожал полковник руки нам. – Очень рад видеть журналиста газеты «Красной Звезды» в нашей части. Уверен, вас заинтересуют материалы, которые мы успели подобрать.
– Здравствуйте, Кирилл Аркадьевич! – бодро приветствовала Воробьева Эмма. – Жду с нетерпением, когда можно будет начать знакомиться с вашей частью. Паша очень тепло отзывался про ваше подразделение. Это он посоветовал мне к вам обратиться.
– Да, с Павлом мы уже довольно давно продуктивно общаемся. – подтвердил довольный полковник. – Давайте я провожу вас к своим подчиненным, которые будут сопровождать вас сегодня.
Мы вместе с Воробьевым прошли в соседнее помещение, где он представил нам двух военных. Одному было лет сорок, другому лет двадцать семь – двадцать восемь навскидку. Оба бодренько вскочили с мест при появлении начальника вместе с нами.
– Подполковник Афанасьев Валерий Никанорович, наш политрук, и капитан Деревенко Василий Иванович, старший инструктор по агитационно-пропагандистской работе из дивизионного политотдела, – представил нам Воробьев подчиненных. – Прошу любить и жаловать. Они проведут вас по части, и предоставят вам все материалы для статьи. По любым возникающим вопросам, на которые они вам не смогут дать ответа, если вдруг такое случится, обращайтесь сразу ко мне. Без стеснений!
Поблагодарили с Эммой полковника, после чего тот ушел, а она оживленно принялась общаться с офицерами, которые сразу стали показывать ей какие-то документы и записи. Судя по стопкам документов на столе, к вопросу подготовки к визиту журналистки в части подошли со всей ответственностью.
Увидев, что у Эммы все в порядке, ушел следом за Воробьевым. Быстренько направился к Догееву. Задержался в итоге минут на пять всего, тот даже не хмурился, лишь хмыкнул понимающе, когда я объяснил причину.
– Да знаю я уже… – махнул он рукой. – Ты с этой своей девушкой из «Красной звезды» всю нашу часть на уши поставил… Сколько беготни, как будто нас министр обороны лично решил посетить сегодня.
– Ничего, части это только на пользу будет, – сказал я, сосредотачиваясь на стрельбе.
Настрелялся от души. Реально рук почти не чувствовал через два часа, но доволен был как слон. Стрельба сегодня шла хорошо.
Пообщался минут пять с Догеевым, потом отправился посмотреть, как там у Эммы дела. Пришел в кабинет, а там пусто. Только документы на столе разложены. Видно, что их уже рассортировали и разложили на стопочки. И несколько листков с заметками Эммы тут же лежат. Много успела набросать за два часа… Просмотрел ее записи и часть документов, потом пошел к заместителю Воробьева узнать, где там моя протеже. Он сообщил, что Эмма с сопровождающими в музее части, а потом отправятся на полигон.
– После полигона журналистку отведут на обед, Кирилл Аркадьевич уже распорядился, – сказал мне Кириллов, – потом она сможет продолжить работу. Когда Эмма Либкинд закончит собирать материалы, доставим ее прямо домой на машине. Так что не волнуйтесь, все под контролем.
М-да-а-а! – мысленно присвистнул я. – Лихо за дело взялись. В принципе, чего-то такого я и ожидал, если честно. А Эмма еще стеснялась почему-то… Ну, думаю, теперь после такого приема уверенности у нее точно прибавится. Надо будет только статью готовую посмотреть, чтоб там все было отлично, и тогда я за Эмму буду спокоен.
Поблагодарил искренне адъютанта и попросил передать мою благодарность Воробьеву, а сам с легким сердцем поехал в ближайшую столовую. А то скоро уже и на радио нужно выдвигаться… Сильно наедаться не буду, но немного поесть надо, чтобы пузом не урчать на записи.
Приехал на радио минут за пятнадцать до начала выступления.
Латышева быстро привела меня в студию, где, против обыкновения, уже находился Николаев. Так-то обычно он подходит практически минуты за две до самого начала. То ли время экономит, то ли какие-то другие у него заботы также имеются, о которых я без понятия. Но вот сегодня он пришёл пораньше, расцвёл, увидев меня, и тут же начал трясти за руку, рассказывать, как прошлые передачи мои понравились слушателям.
– Знаете, – сказал он, – мы до сих пор получаем прекрасные отзывы на те передачи по колониализму и его ужасам для отдельных государств, которые вы делали летом.
И, понизив голос, добавил:
– Жаль, что нам не разрешили продолжить этот цикл…
– Ну а что скажете о последних самых передачах за сентябрь?
– О, там тоже всё в полном порядке, – махнул он рукой. – Кстати говоря, из посольства КНДР звонили, расспрашивали про вас. Не звонили они вам?
– Нет, – удивился я. – Никто мне не звонил.
– Ну, поскольку это дружеское посольство, то мы уже вас не тревожили. Они имеют право с вами в любое время связываться, и никаких проблем у вас из-за этого точно не будет. Телефон ваш мы им дали…
– Надо садиться учить корейский, получается, – сказал я с серьёзным видом. – А то вдруг позвонят, а я по-корейски ни полслова...
Алексей Львович засмеялся.
Я подумал и решил прямо задать вопрос, что с сентября меня еще волновал. А мало ли он ответит…
– У меня, к сожалению, не было возможности прослушать ту мою передачу по Японии. Не подскажете, не порезали ли там её? А то мне показалось, что мы лишний объём записали в ней, особенно много по экономике, я помню, было. Возможно, слишком даже много.
– Как же, порезали, – невозмутимо подтвердил Николаев.
А потом, подмигнув мне, уточнил:
– Да, там действительно было слишком много экономики.
Ну вот, два умных человека поговорили эзоповым языком, и оба друг друга полностью поняли. Алексей Львович только что мне подтвердил, что мои слишком оптимистичные слова в адрес экономики Японии таки в эфир не пустили. Цензура… Дело понятное, Япония нам фактически враг, и в дальнейшем оставаться им для нас будет. Мирного договора у нас с ними так и не подписано, так что врага не пожелали расхваливать даже в такого рода безобидной форме, как перспективы развития экономики…
Ладно, вырезали, и ничего страшного. Я все, что вырезали, использовал в той статье, что в «Труд» вчера отдал Ганиной. Там мне полегче печатать то, что я хочу – доверяют они мне. Хотя, скорее, все же порекомендовавшему меня Межуеву.
И не потому, что я такой упертый и хочу побороть цензуру – нет, для меня важно, чтобы советские экономисты, прочитав в «Труде» те вещи, что я считаю нужным там по перспективам японской экономики осветить, поневоле задумались, не применимо ли что-то из этого и для СССР? А то мало ли что-то и позаимствуют…
Начали мы с Николаевым записывать первую передачу по теме гидроэнергетики. Стартовал я, как и положено, когда у тебя радиопередача на такую сложную для людей тему, с почти что прописных истин.
– Несомненно, – сказал я, – что все страны мира делятся на две категории: счастливчиков, у которых есть возможность добывать электроэнергию при помощи гидроэнергетики, и несчастных, у которых такая возможность отсутствует.
И Советский Союз, к нашему с вами удовольствию, относится как раз к тем, кому все по этому поводу завидуют. Крупнейшее по территории государство на планете, и на этой территории сотни тысяч рек, включая и те, что по размеру соответствуют стандартам, необходимым для того, чтобы там поставить гидроэлектростанцию.
Любого инженера или энергетика подкупает сама концепция: ты просто-напросто ставишь специальное оборудование, и вода сама каждую секунду вырабатывает для народного хозяйства киловатты.
Взять, к примеру, для сравнения, электростанцию, работающую на мазуте. Не завезли туда мазут – и всё, электростанция остановилась. Я уж не говорю о том, сколько грязных веществ в воздух выбрасывается при таком производстве электроэнергии.
Но никто, конечно, не говорит, что мы имеем возможность в данный момент отказаться от таких электростанций. Ни мы этой возможности не имеем, ни множество других государств, которые их активнейшим образом используют. При этом, нужно понимать, что если все откажутся от электростанций, работающих на мазуте, упадёт тут же мировая экономика, и уровень жизни граждан практически всех стран резко провалится вниз по одной простой причине: не хватит огромного количества электроэнергии для множества нужд мировой экономики.