– Но…. Это же огромная цифра получается, – опешила жена. – Такого не может быть просто.
– Еще как может, – уверил ее я, – но в разумных пределах, конечно. Не знаю точно, но вроде больше 15 тысяч в рамках одного патента получить нельзя. А вас еще и двое с Ксюшей указано, так что вполне возможно, что эта сумма еще пополам поделится.
– Семь с половиной тысяч, с ума сойти, – изумленно проговорила жена. Это ведь огромные просто деньги…
– Да, серьезная сумма. Но получать будете ее постепенно, по мере установки площадок.
– Все равно невероятно, – Галия в восторге качала головой, переваривая услышанную сумму.
– Ты лучше подумай, что купишь себе на первую премию, – предложил жене с улыбкой.
– Да ладно, зачем это? – смутилась Галия. – Давай отложим лучше. На дачу деньги нужны будут для стройки.
– Э, нет, – покачал я головой. – Себя обязательно надо поощрить. Купить что-то хорошее и красивое, чтобы запомнить это событие. Обязательно надо радовать себя в таких случаях, чтобы результат от своих усилий более полно почувствовать. А на дачу найдем деньги, не беспокойся.
– Хорошо. Я подумаю, что хочу, – кивнула жена, глаза которой тут же приняли мечтательное выражение.
– Вот и умница, – поцеловал я Галию.
***
Москва, возле дома Ивлевых
Прогулявшись в среду поутру с Тузиком, проверил на обратном пути почтовый ящик и обнаружил там письмо из японского посольства. Открыв плотный конверт, достал из него открытку. Прочитал:
– По случаю выставки в честь традиционного японского праздника «Осенней листвы» Тору Фудзита, посол Японии в Советском Союзе, просит господина Павла Ивлева с супругой пожаловать на прием 24 октября, в среду, в 18.00. в посольстве Японии.
Указывался и адрес. Калашный переулок 8. Хорошо, найдем…
Так, у меня сегодня обширная программа… Завезти очередной доклад для Межуева в Верховный Совет, переговорить там же с Ильдаром, потом на комсомольское собрание, а затем уже и в Большой театр…
С самого утра ехать не было смысла, Воронцова, которому нужно копию отдать, может и не быть так рано. Знаем, проверяли. Так что поработал над теми материалами из спецхрана, что раньше добыл, и выдвинулся в Верховный Совет ближе к двенадцати.
Занес доклад и копию, направился к Ильдару.
– Ну как, Паша? – выскочил он из своего кабинета, едва я вошел и поздоровался с Марком, – что там с готовностью к нашей очередной вылазке?
– Одежду для Марка и Ираклия добыл, вот она, – поставил на стол авоську, в которую мне все в театре упаковали, – осталось милиционеров в цыган переодеть, но жду ответа от милиции, когда они будут готовы к нам присоединиться. Может, в пятницу уже и соберемся?
– Хорошо, Паша, жду от тебя сигнала, – закивал Ильдар, – в пятницу, так в пятницу.
Раз такое дело, заехал к Васе Баранову снова в пролетарский РУВД и набрал его с поста.
Когда он снял трубку и поздоровался, сразу перешёл к делу:
– Не хочу подниматься, мешать тебе делами заниматься, просто был в Верховном Совете, там спрашивали про милицию в Зеленограде. Удалось найти выход на нее? А то торопят, понимаешь…
– Нет, Паша, ты все же поднимись! – радостным голосом ответил мне Вася.
Похоже, я его совсем не отвлекаю от дел. Ну что же…
Пришел к нему в кабинет. А там уже в банке от кипятильника пар идет, на столе у Васи бутерброды разложены нарезанные, и он весь такой сияющий…
– Что, медаль, что ли, дали? – решил уточнить я, что такое происходит. Ну, а что еще думать? Явно не звание подполковника, раз совсем недавно повысили до майора, но уж очень он радостный…
– Ну это еще нет, но если дела так и дальше пойдут, то вполне даже может быть, – ответил мне Вася, – хотел тебе лично спасибо сказать за совет по «Серпу и молоту». Очень он мне помог. Теперь это уже не глухарь, а все у меня очень даже динамично начало развиваться! Одна упитанная рыбка точно на крючке, с которого ей уже никак не соскочить! И я сачок готовлю в надежде, что и другая следующей пойдет, а за ней еще и еще…
– По любовницам, что ли, когда посоветовал копать твоему человеку на заводе, сработало? – припомнил я.
– По ним, Паша, по ним! – сказал Вася, наливая мне чайку. – Фамилий не буду называть, уж не обессудь, но теперь я уже не жду со страхом звонка от начальства, а наоборот, сам всем отзвонился! И полковнику своему, и генералу твоему, и они мной оба очень даже довольны. Фух, просто гора с плеч! Ты давай, бутерброд наворачивай-то! Ты же студент, поддержи честь мундира – студент всегда должен быть голоден и прожорлив!
– Молодец! – порадовался я за него, беря один из бутербродов, – так, ну за «Серп и молот» я рад, а что у нас с Зеленоградом? Нашел там команду поддержки?
– Да, все в порядке, нашел через знакомых. Достаточно было сказать, что я их по линии Верховного Совета к рейду привлеку со всеми вытекающими, как они стали готовы из кожи вон вылезти. Тебе просто не успел еще сообщить. Сижу вот, строю коварные планы, как прижучить побольше ворья с «Серпа и молота». Весь мозг на это уходит, неохота было даже трубку поднимать, отвлекаться на звонок…
– Ну хорошо, что все готово с Зеленоградом. Давай я тогда тебе оставлю телефон нашего главного по этому рейду, Ильдара Ринатовича, набери его, как я уйду, согласуй с ним имена и сроки, хорошо? И вот еще телефон заведующего театра «Ромэн» по литературной части Боянова Михаила Алексеевича. Его пусть твои милиционеры наберут, договорятся, когда к нему могут подъехать, чтобы он им полный цыганский наряд подобрал, а то я же не знал, какая у них комплекция, чтобы все сразу собрать и забрать.
В общем, порешал с Васей свои дела, и порадовался за его успехи. Ох, как хорошо, если что выйдет, а то Ахмад уже сегодня приехать должен из Калининграда. Порадовать его сразу, что ли, или лучше воздержаться? Подумав, решил, что в интересах дела лучше воздержаться. Все же Вася мне сливает хоть и ограниченную, но все же важную информацию о текущем расследовании на «Серпе и молоте». А ну как Ахмад позвонит туда своему приятелю, да похвастается, что кого-то уже скоро возьмут из местного начальства, а за ним и других повяжут? Глупо было бы из-за такого сорвать Васе все его дела.
Решил, что лучше помолчу, пока Вася не порадует какими-то итогами, которые уже светить можно будет, и поехал на комсомольское собрание. На котором меня должны были чем-то за что-то наградить… Скоро узнаю, чем и за что…
Глава 12
Москва
На комсомольское собрание я приехал заблаговременно, минут за двадцать. Мне ещё Гусеву мешки с письмами надо же отдать...
Почти сразу наткнулся на комсорга нашего факультета Жанну Луппиан. Сегодня она была настроена ко мне благодушно. И то хорошо, а то все раньше какие-то странные взгляды кидала… Типа, хочет подчинять меня и надо мной властвовать. Ну-ну…
– Молодец, Ивлев. Уже и в ЦК ВЛКСМ тебя заметили. Развиваешься.
– Так это кто-то оттуда меня награждать будет? – решил я выяснить детали, раз уж всё равно на нее наткнулся.
– Да, человек прямо из бюро приедет. Артём Николаевич Кожемякин.
Ни имя, ни фамилия мне абсолютно ни о чём не говорили.
– А не подскажете, чем он вообще меня награждать собрался?
Тут Жанна фыркнула и посмотрела на меня как-то странно.
– Вот можно подумать, Ивлев, что ты и не знаешь, – сказала она. – Нечего наивным прикидываться. А что это за мешки у тебя вообще? Торговать чем-то собрался на комсомольском собрании? Из деревни сало прислали?
Значит, вот ты как? Ну ладно…
– Письмами от любимых читателей и слушателей – не торгую! – приосанившись и приняв гордый вид, сказал я. – А сало… Если вам, Жанна, пришлют ваши родственники в очередной раз, и качество будет приличное, то я с удовольствием у вас прикуплю пару килограммов. Обращайтесь!
– Это все тебе письма? – поразилась Луппиан, нервно моргнув левым глазом, – тогда понятно, почему из самого ЦК пришли… Ладно, встретимся уже на комсомольском собрании, – и умчалась куда-то.
Странная она, конечно, если честно, бывает. Впрочем, такой тип личности мне хорошо знаком – люди, которые постоянно вынуждены в силу профессии находиться в каких-то интригах. При этом не всегда эти интриги понимают в силу неопытности или недалекого ума, но уже воображают, что практически всё, что происходит вокруг, каким-то образом является очередной интригой. Вот она и вообразила, что я в реальности знаю, чем меня будут награждать, а над ней просто издеваюсь по какой-то причине. И нет, чтобы подумать, что мне это вообще не надо, и понять, что это не так. Что мой вопрос был всего лишь вопросом, а не попыткой над ней поиздеваться…
Ладно, пусть бегает в этой своей уверенности, что мир так сложен.
Потащил эти мешки к кабинету Гусева. Постучал, нажал на ручку – дверь, к счастью, открылась.
Гусев, увидев меня, обрадовался:
– А, Павел, молодец, что раньше пришёл!
– Я не только пришёл, но я ещё и очередную партию писем привёз, – сказал я ему и, пошире открыв дверь, подхватил мешки и втащил их внутрь.
Гусев присвистнул, увидев объём поступившей корреспонденции, но тут же постарался найти хорошую сторону в этом, сказав:
– В принципе, хорошо, а то девушки уже жалуются, что работать не с чем. Если бы ты сейчас их не привёз, я бы уже, скорее всего, и позвонил тебе на днях с просьбой привезти новую партию.
– Сейчас сразу им отнесём? – спросил я.
– Оставь там, у стены, я уже потом сам отнесу, – махнул рукой Гусев. – Занят пока что, скоро уже и собрание проводить будем.
Поняв, что ему что-то там своё нужно подготовить к собранию, я оставил мешки в углу около входа и молча удалился.
Зашёл в зал, в котором уже начали собираться студенты.
Так, если меня будут награждать, то мне надо сесть поближе, чтобы меньше времени потратить на то, чтобы выйти, получить эту свою неизвестную награду и вернуться на место. Если, конечно, не упростить все и вообще не уйти сразу после награждения…