В план десятой пятилетки разве что удастся включить... Мы, конечно, будем стараться пропихнуть, но мало ли – не получится. А сейчас весь выпуск и вовсе не в текущих планах девятой пятилетки идёт, а сам по себе. В общем, вопрос у него совершенно закономерный. Всё это новейшее оборудование, что получили под площадки, что оно, будет простаивать? Жалко же…
Так что я пообещал ему, что посовещаюсь с кем-то, кто способен продумать ситуацию на будущее, и прикинуть, что ещё мы могли бы производить на этом современнейшем оборудовании. Тем более, что вполне может быть, что удастся и раньше этими станками для других задач воспользоваться. Думаю, энтузиазм Гришина по поводу детских площадок приутихнет, когда мы решим возникшие проблемы с шумом во дворах внуков членов Политбюро… Скорее всего, и в три смены клепать их больше не понадобится…
Так вот какую тебе задачу ставлю... Что такое мы могли бы производить на своём новом современном оборудовании, чтобы это нам приносило какие-то дополнительные дивиденды? Либо в виде денег, либо какого-то влияния. Карьере, к примеру, моей поспособствовало бы....
Ведь эти самые детские площадки, несмотря на некоторые первоначальные проблемы с Гришиным, по итогу помогли мне с ним взаимодействие наладить. Вроде бы все спорные вопросы мы с ним порешали, он больше не видит во мне засланного казачка и не хочет от меня избавиться.
Если, конечно, это не какой-то хитрый план с его стороны, чтобы мои опасения усыпить, прежде чем нанести удар… Хотелось бы верить, что нет, конечно.
Так что денег мы, конечно, не заработали на этих детских площадках, но повлияли они на мою карьеру очень даже положительно. Так что твоя идея заняться ими мне очень понравилась, уж больно результат хорош. Поэтому, Павел, вот такая у меня просьба. Подумай как следует и сообщи мне, что бы такое можно было делать в этом новом цеху, чтобы это либо по деньгам нам прибыток давало, либо как-то карьере моей поспособствовало.
– Сделаю, – пообещал я, выслушав эту непривычно длинную для Захарова речь.
– А может, поскольку парень ты у нас очень умный, сразу же какие-то у тебя идеи есть, что можно послушать? – спросил он меня, хитро блеснув глазами.
– Ну, если честно, то да, Виктор Павлович, определённые идеи у меня есть. Но я всё же хотел бы над ними как следует подумать, прежде чем как реальный вариант вам предлагать. Языком-то можно ляпнуть что угодно. Но вам же, скорее всего, нужен уже обстоятельный проект, как следует продуманный, правильно я понимаю?
– Соглашусь с тобой, – кивнул Захаров. – Не те у меня уже годы, чтобы любопытство проявлять в таком деле преждевременно. Правильно, посиди, подумай, а как решишь, что идея действительно рабочая, набирай моего помощника, он мне с тобой встречу устроит.
Интересный, конечно, у нас с ним разговор состоялся.
Я задумчиво хмыкнул, когда мы закончили беседовать и разошлись. Появилось у меня ощущение, что у Захарова возникли какие-то новые политические амбиции, которых раньше не было. И, судя по всему, именно я – виновник этой трансформации.
До этой ситуации с детскими площадками, что помогла ему через кризис улучшить отношения с Гришиным, он, похоже, просто сидел и боялся, что его вот-вот с этого тёплого места снимут, перекинув куда-нибудь в провинцию. А теперь не только упрочил положение в столице, но и задумался о более блестящих перспективах.
В принципе, понять его можно.
Что такое сидеть на неустойчивом месте, я и сам по своему жизненному опыту знаю. Был у меня такой случай однажды у самого. Провёл я как-то года полтора на достаточно высокой позиции, но вот в точно такой же ситуации, как недавно Захаров. Когда в компании всё было очень нестабильно, плюс ходили упорные слухи, что у директора сын вот-вот завершит высшее образование и моё место может занять…
Не зря, кстати, ходили. Через год именно так всё и случилось. Зря я обрадовался, когда владелец сынка своего после выпускных экзаменов в Японию отправил. Оказалось, это всего лишь была мечта новоиспеченного специалиста, немного в Японии пожить, прежде чем работать к отцу идти. Он у него фанат каких-то там аниме, что ли, был… Так что, вернувшись в Москву, сынуля благополучно сменил меня на моей очень хорошей по тем временам позиции. А я отказался от предложения побыть у него нянькой за три четверти прежнего оклада и просто ушел из компании с концами. И это были очень хорошие деньги, но у меня гордость есть. Мне тогда за сорок уже было, и я не представлял, как буду за пацаном двадцати трех лет портфель носить и сопельки ему подтирать…
Глава 17
Москва
Луиза, придя вечером в общежитие после визита к Ивлевым, тут же села записывать все, что смогла выяснить про Павла и его семью. Ее переполняла радость от того, что наконец получилось выйти на прямой контакт с объектом и даже сформировать основу для будущего еще более тесного общения.
Удачно я про статью придумала, – размышляла она, старательно записывая все факты в тетрадку, не упуская деталей и подробностей, как учила ее тетя. Откладывать такую работу было нельзя. Информация теряется из памяти очень быстро. Если не записать все по горячим следам, завтра половину нюансов она уже и не вспомнит…
Записав все, что смогла припомнить, Луиза принялась за отчет для куратора. Медлить с ним она тоже не хотела. Помнила заповеди, которым ее обучали в Штази… Неуместное промедление всегда воспринимается как халатность со стороны агента. Негласные правила неумолимы – осуществил контакт с объектом, отчитайся куратору как можно быстрее. Твоя информация может быть очень нужна стране прямо сейчас, а послезавтра станет уже никому не нужной…
Да она и сама не хотела тянуть с отчетом. Луиза предвкушала реакцию Йохана Баума на ее информацию. Наконец-то он перестанет разговаривать с ней, как с недалекой дурочкой. Она, конечно, наделала ошибок поначалу, сама это понимала. И в больницу загремела не вовремя. Но нельзя же так уничижительно общаться с ней из-за этого. Она ведь на самом деле талантлива и красива, и способна выполнить порученное задание с блеском…
Луиза аж закусила губу, подумав об этом. «Выполнить с блеском» будет ох как непросто, – зудела в голове тревожная мысль. – Очень уж жена у Ивлева красивая, да и он пока особого внимания на меня не обращает… Но ничего! – тряхнула она решительно головой, возвращаясь к отчету, – никуда он от меня не денется. Главное, чтобы Мартин слишком сильно под ногами не мешался…
Влюбленность Мартина Луизу уже потихоньку начинала утомлять. То, что поначалу казалось идеальным прикрытием для выхода на объект, превратилось в довольно частое и навязчивое общение, которое ей было совсем не нужно. Но и раскрываться перед Мартином – не вариант. Он идеалист по натуре, как уже поняла Луиза, и считая Ивлева другом, может и рассказать ему все, разозлившись. Глупо было бы так провалиться. Так что придется пока терпеть его ухаживания.
Отчет для куратора Луиза закончила писать уже далеко за полночь, пристроившись в коридоре на продавленном диванчике, чтобы не мешать включенным светом соседкам по комнате. Удовлетворенная проделанной работой, устало потянулась и пошла спать. Завтра после пар и посольства еще и в читальный зал придется идти, – тяжело вздохнула она. – Надо срочно тему статьи придумать и черновик написать, а то вдруг Ивлев спросит, а у меня нет ничего. Да и Мартин наверняка привяжется – покажи да покажи, что там у тебя за статья…
Назавтра, едва дождавшись конца занятий, Луиза сразу рванула в посольство. Но тут ее ждало разочарование. Дежурный сообщил ей, что Йохан Баум в отъезде и раньше середины недели не появится.
– Приходите в четверг, – сказал он Луизе, сверившись со своими записями. – Предварительная дата возвращения камрада Баума четверг утром, значит, с обеда он точно будет на рабочем месте.
– Хорошо. Спасибо! Я обязательно приду, – кивнула дежурному Луиза и разочарованно пошла на выход.
***
Москва
Ну что же, если Захаров почувствовал себя более уверенно, и для этого есть основания, то нашей группировке это чрезвычайно выгодно. В моих интересах поспособствовать ему в его политической карьере. Как уже выяснилось, человек он достаточно благодарный, авось при дальнейшем политическом росте эту свою особенность он сохранит.
Кое-какие мысли по его новому заданию у меня уже были. Правда, появились они не в связи с «Полётом», а в связи со старой просьбой Тарека придумать какой-то новый дополнительный бизнес помимо чемоданов и тростей.
Что было хорошо, так это что все, что я придумаю для Захарова, затеяв это в Советском Союзе, одновременно можно и Тареку предложить использовать уже в Италии. Естественно, если не говорить о каких-то совершенно особых высокотехнологичных проектах. Но мне это и не грозит. Нет у меня в голове схемы ни как сделать ноутбук, ни как выпустить какую-то новейшую по нынешним временам микросхему. Все такого рода проекты нам с нуля придется делать, набрав толковых инженеров… Разве что преимуществом будет то, что я примерно понимаю, что точно не будет тупиком в техническом прогрессе.
Хорошо обдумав этот вопрос, решил, что, наверное, всё-таки политическая карьера Захарова для нас важнее, чем дополнительные деньги для нашей группировки.
Я бы не сказал, что мы уже мало денег зарабатываем, с моей точки зрения, по советским меркам более чем достаточно. Куда и это потратить… А вот укрепить политическую карьеру Захарова для нас жизненно важно.
И сразу же у меня появилось два варианта.
Первый – это аквапарк.
Идея построить первый в Советском Союзе аквапарк уже некоторое время вертелась в моей голове. А ведь для него понадобится чёртова куча хитрых механизмов, которые как раз в этом новейшем цеху «Полёта» можно будет и производить.
Повлияет ли положительно на политическую карьеру Захарова новенький аквапарк, в котором дети и внуки членов Политбюро будут зимой отдыхать, как в тропиках? Я практически уверен, что да, и очень положительно. А ведь аквапарк может быть и не один…