Даже после нашей первой совместной акции отношения между нами четырьмя не заладились. Не было никаких разговоров, мы не придумали ничего, что хотели бы сделать вместе, и у нас не было никаких идей для совместных действий.
Однажды мы сели за стол с Яном-Карлом Распе. Мы говорили о том, как получить деньги. «Нужно чётко понимать, что мы не будем давать вам деньги вечно. Вы должны сами встать на ноги. Вы уже думали об этом? Есть разные возможности: перевозчик денег, посыльный из супермаркета, банк», – сказал Ян. «Вы должны посмотреть, с чем, по вашему мнению, вы могли бы справиться, и понять, подходит ли это вам». Он предложил осмотреться в районе Большого Гамбурга, возможно, в Хильдесхайме. RAF уже начал проверять возможности там и мог дать нам несколько советов. «Что бы вы ни решили, всегда нужно работать по карте города. Где находится следующий полицейский участок, сколько времени им нужно, чтобы добраться до места, где вы находитесь, если кто-то их предупредит. Самое главное – это маршрут побега, где можно припарковать машину для побега, как можно сразу скрыться из виду, где можно незаметно сменить машину и где хранить деньги». Таковы были основные правила деятельности по добыванию денег.
В Хильдесхайм мы ездили поочерёдно группами по два человека. Мы выезжали на поезде рано утром. По возможности, мы должны были отправиться сразу после подъёма, как нам сказали, и сразу же выбросить билеты, чтобы, если тебя арестуют, никто не знал, откуда ты приехал. Мы сели на поезд в Гамбург-Харбурге, доехали куда-то в окрестности Ганновера или до Шидельбусе, а оттуда поехали в направлении Хильдесхайма. Близился конец лета, и когда мы приезжали в Хильдесхайм около полудня, всегда было очень тепло. Первой нашей целью была главная касса универмага. Мы попытались выяснить, есть ли какие-то закономерности при перевозке выручки. Ян рассказал, что деньги из главной кассы часто приносили в банк в полдень, а посыльный, который их приносил, всегда пользовался одной определённой лестницей, которая вела из отдела кадров на улицу. Один из нас как можно незаметнее занимал позицию на другой стороне улицы, напротив входа, откуда была видна лестница, и ждал там полчаса. Мы не должны были задерживаться дольше этого времени, чтобы не вызвать подозрений. Так мы делали несколько дней, но ничего не узнали. И мы не могли продолжать в том же духе, потому что все было так сложно: долгий путь из Гамбурга, и мы не знали никого в Хильдесхайме, кто мог бы дать нам какую-то информацию или помочь нам. Наблюдение за универмагом с улицы через некоторое время стало слишком очевидным и, следовательно, слишком рискованным. Поэтому мы стали проверять банки. Я часто уезжал из Гамбурга утром, а возвращался вечером, чувствуя усталость и разочарование.
Наконец, мы нашли банк, который показался нам подходящим для ограбления: у кассы было только очень низкое стекло, через которое можно было легко перепрыгнуть, за прилавком явно было много денег, полицейский участок находился на довольно большом расстоянии, и были различные пути отхода. Мы рассказали RAF о наших наблюдениях, и один из них отправился в Хильдесхайм, чтобы убедиться, что мы ничего не упустили из виду. Следующим шагом было снять квартиру. Я часто ездила в Хильдесхайм одна или с одной из женщин из нашей небольшой «группы». Мы обращались в организации, занимающиеся поиском квартир, и просматривали объявления о сдаче жилья в местных газетах.
Много путешествовать на поезде было мучением. Я часто уставала и бесконечно жевала жевательные конфеты, которые портили мне зубы. Я не могла представить себе никакой цели, которая давала бы хоть какое-то представление о том, что мы делаем. Моя голова была пуста, у меня не было воображения. Все было серым.
В промежутках мы ездили в родные города, чтобы поддерживать связь с друзьями и искать поддержки для нелегальной организации. Я навещала своих родителей в Бонне, чтобы они не искали меня в Гейдельберге. Я также увидела нескольких старых друзей, но я уже заранее знала, что никто из них не пойдёт по тому же пути, что и я. Я спрашивала их, чем они занимаются, но слушала их ответы лишь вполуха. Я почти ничего не сказала о том, чем занимаюсь, и вскоре снова уехала.
Меня принимают в RAF
В течение лета 1971 года полиция арестовала нескольких членов RAF и вскрыла некоторые их квартиры. Используя документы, найденные в различных квартирах, следователи выяснили, что РАФ передвигался в основном по северу и западу Западной Германии, а также в Западном Берлине. В связи с этим друзья придумали план: чтобы отвлечь внимание от повышенного внимания следствия к Гамбургу, Рурской области и Западному Берлину, нужно было создать ложные следы, ведущие в другие районы Западной Германии. В середине сентября угнанный BMW с отпечатками пальцев Андреаса Баадера и Ульрики Майнхоф должен был быть брошен в окрестностях Фрайбурга, именно потому, что это был район, где RAF в то время не действовал. BMW должен был сопровождаться второй машиной, чтобы водитель первой машины благополучно скрылся.
Товарищи искали водителя для BMW, который жил в другом городе в таких же условиях, как и я. Они спросили меня, буду ли я водить вторую машину, Volkswagen, который был нанят под вымышленным именем. Никому не показалось проблематичным использовать не угнанную, а легальную машину, потому что вся эта история представлялась несложной: две машины едут куда-то, одну бросают, как будто она сломалась, оба водителя незаметно исчезают на второй машине. Все это казалось обычным делом, поэтому некоторые важные базовые правила не соблюдались.
После того как мне объяснили, что я должна делать, я согласилась. Я должна была взять с собой пистолет на случай, если нас остановит полиция. Я взяла пистолет, хотя до этого момента никогда не держала в руках оружия. Они вкратце объяснили, как им пользоваться, при этом курок был в спущенном положении, готовый к применению. Я положила его в сумочку рядом с документами, удостоверяющими личность, которые всегда носила в сумочке.
Никому не пришла в голову идея снабдить нас фальшивыми документами на случай, если нас всё-таки остановит полиция. Правда, официально меня ещё не искали, но я была в так называемом списке сочувствующих БКА и с августа жила нелегально, то есть уже не была зарегистрирована в полиции.
Поздним вечером 25 сентября 1971 года мы отправились в путь и где-то после полуночи достигли условленного места назначения – автостоянки Бремгартен на автостраде Франкфурт – Базель. Товарищ, ехавший впереди меня, выключил двигатель и дал BMW катиться, пока она не остановилась у левого края поверхности автостоянки, а затем выключил фары. Остановка на левом краю парковки была преднамеренной тактикой, поскольку это противоречило правилам дорожного движения, а значит, машину быстро заметят обычные контролёры дорожной полиции.
Я остановила Volkswagen примерно в пятнадцати метрах позади BMW – также на неправильной стороне дороги, не думая об этом.
Я едва успела выключить зажигание и фары, как вдруг увидела, что сзади ко мне приближаются сирены. Они постепенно приближались и остановились позади моего Фольксвагена. Фары не погасли, пассажирская дверь открылась, и из машины вышел полицейский в форме: «О, черт!» подумала я. Одной минуты нам хватило бы, чтобы оставить BMW на месте и убраться оттуда. Ровно через эту минуту появились свиньи.
Полицейский стоял рядом с моей дверью с фонариком в руке: «Могу я посмотреть ваши водительские права и документы на машину. Есть ли проблемы с машиной, или почему вы стоите на неправильной стороне дороги?». Я уже опустила боковое стекло. Я что-то заикнулась, потянулась к сумочке, трясущимися руками мимо пистолета в ней, нашла водительские права и протянула их в окно. Другой полицейский прошёл мимо: «Здесь что-то не так. Кто-то сидит в BMW впереди. Почему ни у одного из них не горят фары?». Я не могу точно вспомнить, что произошло в последующие минуты.
Знаю только, что полицейский рядом со мной что-то крикнул, раздались выстрелы, и он исчез из моего поля зрения. Вокруг меня разбивалось стекло. Пуля пролетела мимо меня на сантиметры, и переднее и заднее ветровые стекла разлетелись вдребезги. Дверь водителя была открыта, и парень, с которым я приехал, закричал: «Давай, нам нужно выбираться отсюда!». Я бросилась за ним через парковку. Мы пригнулись, чтобы избежать пуль, выпущенных в нас, и поспешили через кусты на обочине дороги. Я никогда в жизни не бегала так долго и так быстро. Мы бежали по полям и через кусты в незнакомой местности и не могли определить, в каком направлении мы бежим, из-за темноты. Всякий раз, когда мы видели вдалеке свет фар, мы бросались на землю. Моё сердце колотилось, голова кружилась. Я не могла говорить. После того, как мы бродили по округе около часа, мы услышали вертолёты, увидели яркий конус света, сирены выли со всех сторон. Поиски нас велись в полную силу, и нам нужно было как можно скорее убираться оттуда, пока всё не было перекрыто.
Мы продолжали бежать, казалось, целую вечность. Вдруг мы наткнулись на припаркованную машину. В ней сидела пара, прощаясь с третьим человеком, который жил в отдалённом доме. Мы подошли к машине и спросили, не могли бы они подвезти нас до следующего города. Двое молодых людей в машине согласились взять нас с собой. Мы сели в машину. Мы рассказали им какую-то историю, чтобы объяснить, почему мы оказались там в темноте. Они, казалось, не испытывали к нам подозрений, принимая наши слова.
Когда мы добрались до следующей деревни, мы придумали план: я должна была спрятаться в тёмном дверном проёме, пока парень со мной искал телефонную будку. Оттуда он должен был заказать такси под вымышленным именем, чтобы приехать по адресу, где я стояла. Мы продирались сквозь кусты, через поля, по лужам и грязи. После того как такси было вызвано, мы ждали вместе, напряжённо затаившись в тёмном углу подъезда. Нас могли обнаружить в любой момент.
Спустя целую вечность такси прибыло. Мы заставили себя сесть медленно и спокойно, пробормотали что-то о поломке машины и о том, что хотим попасть во Фрайбург. Такси уехало в направлении автобана. На съезде с дороги стоял полицейский блокпост. Я вся напряглась. Мы не подумали об этом. Все машины были остановлены, но наше такси пропустили. Во Фрайбурге было то же самое: полицейский контроль, каждая машина должна была остановиться, только такси пропускали. Мы всю дорогу боялись, что наш таксист что-то заподозрит. Его автомобильное радио постоянно передавало полицейские сообщения о том, что ведётся розыск пары. Наша мокрая одежда начала вонять в тёплой машине. Но водитель не заподозрил ничего плохого. То, что мы позвонили с точного адреса, по которому он потом нас забрал, сделало своё дело.