прямо и открыто плюнули на этот суд».
Один из подсудимых, Ф. Лермонтов, вообще предложил сенаторам «вместо всего другого лучше прочитать сегодня же окончательный приговор, который, вероятно, уже давно заготовлен у суда». Отметили подсудимые и то, что, несмотря на закон, материалы суда или вообще не печатались в газетах, или печатались в совершенно искаженном виде.
Резкие перепалки между подсудимыми и членами суда, срывы заседаний продолжались до тех пор, пока «протестантов» не перестали водить в суд. Ничего подобного в истории царской юстиции не было ни до, ни после этого процесса.
Центральным событием процесса «193-х» стала речь И.Н. Мышкина, произнесенная им по поручению товарищей 15 ноября 1877 г. Она и события, ее сопровождающие, буквально потрясли Россию. В начале речи Мышкин заявил: цели революционеров
«заключаются в том, чтобы создать на развалинах существующего… строя тот порядок вещей, который удовлетворял бы народным требованиям… и который… составляет наисправедливейшую форму будущего строя, состоящего из союза производительных, независимых общин».
Подсудимый подчеркнул, что
«строй этот может быть осуществлен не иначе, как путем социальной революции, потому что государственная власть заграждает всякие пути к мирному достижению этой цели…».
О себе и своих товарищах Мышкин сказал:
«Мы составляем не более как ничтожную частицу в настоящее время многочисленной в России социальной революционной партии, понимая под этими словами всю совокупность лиц одинаковых убеждений, лиц, между которыми хотя существует преимущественно только внутренняя связь, но эта связь достаточно тесная, обусловленная единством стремления, единством цели и большим или меньшим однообразием тактических действий».
60 раз председатель суда прерывал, одергивал Мышкина, грозил лишить его слова. После этого последовала громовая развязка.
«Теперь я вижу, – крикнул подсудимый, – что у нас нет публичности, нет гласности, нет… даже возможности выяснить истинный характер дела, и где же? В стенах зала суда!.. Теперь я имею полное право сказать, что это не суд, а пустая комедия… или… нечто худшее, более отвратительное, позорное, более позорное, чем дом терпимости: там женщина из-за нужды торгует своим телом, а здесь сенаторы из подлости, из холопства, из-за чинов и крупных окладов торгуют чужой жизнью, истиной и справедливостью, торгуют всем, что есть наиболее дорогого для человечества».
При словах «пустая комедия» первоприсутствующий закричал: «Уведите его!» Жандармы ринулись к Мышкину, отталкивая с пути других подсудимых. Товарищи, загородив Мышкина, дали ему возможность договорить до конца. Вслед за тем Мышкин был вытащен со скамьи через головы других подсудимых, причем жандармы тащили его за волосы, руки, туловище. В то же время подсудимый С. Стопани бросился к судьям и кричал им в лицо: «Это не суд! Мерзавцы! Я вас презираю, негодяи, холопы!» Рогачев подбежал к решетке, отделявшей сенаторов от подсудимых, и привел судей в ужас, с огромной силой сотрясая эту решетку. Несколько женщин упали в обморок, защитник Карабчевский бросился на жандармского офицера, замахнувшись графином с водой. Кончилось тем, что председатель суда бежал из зала, забыв объявить о закрытии заседания, а прокурор Желеховский только и смог вымолвить: «Это чистая революция».
Приговор по делу «193-х» был объявлен 23 января 1878 г. Четверо приговаривались к каторжным работам сроком на 10 лет; пятеро – на 9 лет; 56 человек – к различным срокам каторжных работ; еще 30 человек – к менее тяжким наказаниям. 90 обвиняемых после 3 – 4-летнего предварительного заключения были оправданы[12].
Процесс как бы подводил черту под движением народничества первой половины 70-х гг. Сразу отметим, что первая очная схватка с царизмом осталась за революционерами. Что же касается самого «хождения в народ», то однозначной оценки ему дать невозможно.
С одной стороны, крестьяне не понимали отвлеченных разговоров «пропагаторов» о социализме, всеобщем равенстве, уничтожении государства и т.п. Не оправдал себя и метод так называемой «летучей пропаганды». Наконец, оказалась наивной борьба неорганизованных революционеров с машиной царского сыска и полиции. Таким образом, сиюминутные надежды народничества начала 1870-х гг. оказались обманутыми.
Вместе с тем «хождение в народ» дало мощный толчок развитию революционной мысли, пересмотру тактических установок. Благодаря ему впервые установилась связь революционеров с народными массами, что позволило ознакомиться с условиями жизни, воззрениями и надеждами русского крестьянства. Все это дало возможность В.И. Ленину назвать время «хождения в народ» «расцветом действенного народничества»[13].
Не будем забывать, что в кружке «чайковцев» начинали свой революционный путь многие видные деятели народничества конца 1870-х – начала 1880-х гг.: А. Желябов, С. Перовская, Н. Бух, М. Фроленко, А. Квятковский, А. Михайлов, Л. Тихомиров, Н. Морозов…
Это обстоятельство, эта преемственность были подмечены замечательным писателем, современником событий В.Г. Короленко.
«В большом процессе („193-х“. – Л.Л.) наивные идеалисты и мечтатели ругались, потрясали решетками, наводили ужас на судей. Это было в семьдесят восьмом году. А через два-три года, перед теми же сенаторами, безупречно одетые в черные пары и в крахмальных воротничках Александр Квятковский, а потом Желябов давали в корректнейшей форме показание: „Я имел честь объяснить суду, что бомба, назначенная для покушения на императора, была приготовлена так-то и состояла из следующих частей“».
Однако до бомб должно было еще пройти время. Время организационного оформления революционных сил, создания централизованного, строго конспиративного общества.
ЭСКИЗЫ К ПОРТРЕТАМ
Марк Андреевич Натансон(1851 – 1919)
Он был глашатай и зодчий революционных стремлений, идей и революционных заданий данного момента.
Марк Андреевич Натансон родился 6 января 1851 г. в мещанской семье. Учился в Петербургской Медико-хирургической академии и Земледельческом институте. Один из основателей кружка «чайковцев». В 1869 – 1871 гг. арестовывался трижды, с 1871 по 1875 г. находился в ссылке. Играл ведущую роль в образовании «Земли и воли», участвовал в демонстрации у Казанского собора в Петербурге и организации побега Кропоткина. Летом 1877 г. был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. С 1879 по 1889 г. – в сибирской ссылке. В 1893 г. организовал партию «Народного права». В 1894 г. вновь арестован и выслан в Сибирь на 5 лет. С 1905 г. – член ЦК партии эсеров, с 1907 по октябрь 1917 г. находился в эмиграции. После Октябрьской революции – один из лидеров левых эсеров, выступал за сотрудничество с большевиками. Умер в Швейцарии 10 августа 1919 г.
Что можно сказать о судьбе человека, которого аресты каждый раз вырывали из рядов созданных им революционных кружков и обществ в момент их роста, подъема, начала активной деятельности? Вряд ли ее назовешь справедливой или счастливой. А Марк Андреевич Натансон был счастлив на протяжении всех 50 лет своего служения революционному делу.
Это служение началось в 1869 г., когда 19-летний Натансон, студент Медико-хирургической академии в Петербурге, смело выступил против С. Нечаева. В ответ на темпераментный и демагогически соблазнительный призыв последнего к студентам идти немедленно в народ и бунтовать его против самодержавного строя Натансон спокойно предложил провести на каникулах в деревнях анкету для выяснения готовности крестьян к бунту. Расчеты Нечаева на то, что ему удастся возглавить студенческое движение в Петербурге, были сорваны. Он выезжает из столицы в Москву.
Это столкновение, конечно, не означало еще полного поражения «нечаевщины», но оно ознаменовало рождение талантливого революционера-организатора Марка Натансона. Вскоре он с В. Александровым стал у истоков кружка «чайковцев», созданного в противовес Нечаеву. Уже говорилось, что «чайковцев» объединяли исключительно высокие нравственные принципы, требовательность к себе и друг к другу, обостренное чувство долга.
Характер кружка явно отразил главные черты одного из его основателей. О. Аптекман с удивлением и восхищением вспоминал, как в 1880-е гг. в якутской ссылке уже «побывавший в боях», поседевший Марк Андреевич постоянно возвращался к обсуждению нравственных вопросов.
«Он мне горячо доказывал, – пишет Аптекман, – что пока у нас не будет великой книги об этике, мы не будем в состоянии осуществить социалистический строй».
Нет, недаром именно вокруг этого молодого человека среднего роста, шатена с небольшой бородкой, высоким лбом и живыми проницательными карими глазами, объединились лучшие представители передовой петербургской молодежи тех лет. Правда, Натансон недолго был в центре кружка. Уже в 1872 г. Марк Андреевич был арестован за составление вместе с Флеровским «Азбуки социальных наук». Последовала ссылка в Архангельскую губернию, затем – Воронежскую, перевод в Финляндию (входившую тогда в состав Российской империи). Все это заняло три года.
А в 1875 г. в Петербурге уцелевшие после разгрома «хождения в народ» революционеры с нетерпением ждали его побега, надеясь, что с прибытием такого организатора, как Натансон, наступит поворот к «объединенности и планомерности». Будто почувствовав, что революционное движение находится на перепутье, Марк Андреевич бежит из Финляндии и объявляется в Петербурге. Все видевшие его в это время отмечают в нем два удивительных качества: поразительную работоспособность и умение завоевывать, покорять людей. Он работает день и ночь, организует конспиративные квартиры, ведет переговоры об объединении с петербургскими и непетербургскими революционерами, обсуждает программу и устав будущего общества, становится одним из организаторов побега П. Кропоткина из тюремного госпиталя… Александр Михайлов имел все основания назвать Натансона «отцом „Земли и воли“».