м книги.
Дмитрий Александрович Клеменц(1848 – 1914)
Я не знаю никого, кто имел бы такое влияние на окружающих…
Дмитрий Александрович Клеменц родился 26 декабря 1848 г. В 1867 – 1871 гг. учился сначала в Казанском, а затем в Петербургском университете. С 1871 г. – член кружка «чайковцев», вел пропаганду среди столичных рабочих, участник «хождения в народ». 1875 – 1877 гг. провел за границей, слушая лекции в университетах и сотрудничая в научных изданиях Франции и Англии. Вернувшись в Россию, Клеменц уезжает добровольцем в Сербию, принимает участие в борьбе балканских народов против турецкого ига. В 1878 – 1879 гг. становится редактором журнала «Земля и воля». В 1879 г. арестован, спустя два года сослан в Сибирь. Вернувшись в конце 80-х гг. в Петербург, работает в этнографических музеях. В 1910 г. уходит в отставку в чине статского советника. Умер 20 января 1914 г.
Летом 1873 г. в провинциальном тогда Петрозаводске губернатору, исправнику и прочим властям города нанес визит капитан инженерной службы Штурм, направлявшийся в Финляндию для проведения геологических изысканий. За неделю, проведенную им в Петрозаводске, капитан очаровал всех, развлекая высший свет города умными и веселыми разговорами, а обывателей – устройством фейерверка и другими учеными штуками. Приглашения на обеды и вечера сыпались на милейшего Штурма как из рога изобилия. Но он исчез, а вместе с ним из города пропал сосланный сюда революционер Тельсиев.
Обаяние капитана было столь велико, что в Петрозаводске никто не связал эти два события. В городе долго ждали возвращения Штурма на обратном пути из Финляндии, но так и не дождались. Роль очаровательного инженера сыграл, по словам С.М. Кравчинского, «едва ли не лучший пропагандист» 70-х гг. Дмитрий Александрович Клеменц…
Он был типичен для революционной среды этих лет и в то же время явно выделялся из нее: всегда сторонился разговоров о революционной теории, предпочитая практическую работу. Привлекал своим обаянием массу людей, но не обладал качествами вождя, руководителя. Он был поглощен решением самых разнообразных научных вопросов, активно сотрудничал в научных журналах России, Франции, Англии.
Типичен же Клеменц был верностью социалистическим идеалам, любовью к трудящемуся человеку, абсолютным равнодушием к собственным удобствам, условиям быта.
«Жил он бог весть как, – вспоминал его товарищ П. Кропоткин, – сомневаюсь даже, была ли у него постоянная квартира. Иногда он приходил ко мне и спрашивал: „Есть у вас бумага?“ …примащивался где-нибудь у края стола и прилежно переводил часа два. То немногое, что он зарабатывал подобным образом, с избытком покрывало его скромные потребности, и, кончив работу, Клеменц плелся на другой конец города, чтобы повидаться с товарищами или помочь нуждающемуся приятелю».
Его арест в 1879 г. казался случайным, но на самом деле таковым не был. Скорее можно удивляться тому, что за 6 лет нелегального положения, при такой кипучей деятельности и оригинальной внешности Клеменца арестовали впервые.
«В нем все было характерно: и несколько калмыцкое лицо с высоким философским лбом и с чудными темными глазами, в которых светилась бесконечная доброта и искрились блестки юмора, и правильно очерченный красивый рот с иронической улыбкой, и крепкая, угловатая, дышащая силой фигура, и веселый… характер»,
– таким запомнился он товарищам.
Следователь описывал внешность Дмитрия Александровича гораздо суше, прозаичнее:
«Роста среднего, лет за 25, на вид кажется старше; телосложения крепкого; волосы темно-русые, носил бороду и усы. Называл себя Ельцинским и „Ни в городе Иван, ни в селе Селифан“. Носит разное платье».
И все-таки его арест был делом случая. В марте 1879 г. к известному петербургскому земскому деятелю редактор нелегального журнала «Земля и воля» Клеменц зашел по своим делам. А вскоре туда же со случайным обыском нагрянула полиция. Характерная внешность Клеменца заставила полицейских судорожно вспоминать описания преступников, находящихся в розыске. Однако улик его незаконной деятельности при нем найдено не было, да и обыск квартиры ничего не дал. Оставалось подписать протокол. Все потянулись к столу, а Дмитрий Александрович попросил принести бумаги к его креслу. Тут-то полиция заподозрила неладное и попросила Клеменца подняться из кресла. Пришлось подчиниться, и в кресле обнаружился скромный потертый портфель. Открыв его, торжествующие сыщики нашли номера «Земли и воли» и архив этой революционной организации.
Следствие по делу Клеменца вел сам начальник III отделения В.К. Плеве – восходящая звезда российской бюрократии, будущий министр внутренних дел. Следствие продолжалось долго, почти два года. Чиновникам III отделения было в чем разобраться: с 1872 г. Клеменц – член революционного кружка «чайковцев», с 1873 г., став нелегалом, исколесил всю Россию в качестве сезонного рабочего, богомольца, нищего, был деревенским писарем, кучером у помещика. В имении Свечиных, куда внезапно нагрянула полиция для ареста Дмитрия Александровича, Клеменц успевает переодеться нищим и просит милостыню у жандармов и урядника. 1875 – 1877 гг. он проводит за границей. Затем, едва вернувшись в Россию, спешит в Сербию, где вспыхнуло восстание против турецкого ига. С 1878 г. Дмитрий Александрович вновь в России – участвует в организации побега Веры Засулич за границу, становится редактором нелегального журнала «Земля и воля». Революционная печать наполнена его статьями.
Клеменц с удовольствием вспоминал эпизоды своей жизни, которые перечислял следователь. При этом Дмитрий Александрович разворачивал столь блестящие научные гипотезы и необычные теории, что Плеве невольно проникся к нему уважением. Покачивая головой, следователь не раз сожалел, что такой яркий и глубокий человек «сбился с пути».
А дальше произошло нечто, круто изменившее судьбу Клеменца. По одним свидетельствам, Николай Клеточников – революционер, проникший в штат III отделения, – сумел уничтожить портфель с архивом «Земли и воли» (главную улику против Клеменца). По другим – покушения народовольцев на жизнь императора заслонили собой «дело Клеменца». Так или иначе, его не судили. Дмитрий Александрович был сослан в Сибирь административным порядком.
Пятнадцать лет в Сибири – это долго. Тем более когда тебе за сорок, и никто не подскажет, сколько осталось жить, что ты еще успеешь сделать. За эти годы революционер и журналист Клеменц стал еще и географом, геологом, этнографом, археологом, но прошлое не забывалось, перед глазами вновь и вновь проходили знакомые лица и события…
Петр Алексеевич Кропоткин(1842 – 1921)
Это один из тех людей, которые при благоприятных условиях становятся основателями широких общественных движений.
Петр Алексеевич Кропоткин родился 9 ноября 1842 г. Происходил из старинного княжеского рода. Окончил Пажеский корпус. В 1861 г. был камер-пажем Александра II. В 1862 г. стал офицером Амурского казачьего войска. Член Русского географического общества. Участвует в ряде географических и геодезических экспедиций. Предсказал существование тогда еще неизвестного архипелага севернее Новой Земли (в 1872 г. там открыта Земля Франца-Иосифа). С 1872 г. – член кружка «чайковцев». В 1874 г. арестован, в 1876 г. бежал за границу. 40 лет провел в эмиграции, где стал видным деятелем анархистского движения. В 1907 г. был гостем V (Лондонского) съезда РСДРП. В июне 1917 г. вернулся в Россию и выступал с лозунгом «социального мира». Приветствовал Октябрьскую революцию и обращался к международному пролетариату с призывом защитить ее. Умер 8 февраля 1921 г. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Среди плеяды революционных деятелей 1870-х – начала 1880-х гг. было немало по-настоящему талантливых людей. Одним из них был Петр Алексеевич Кропоткин – революционер международного масштаба, всемирно известный ученый-географ[17], участник выдающихся событий в России и в Европе, интересный писатель и публицист.
Он начал свою революционную деятельность среди «чайковцев» и уже в это время стал одним из первых народников, ведущих регулярную пропаганду среди рабочих Петербурга. Вместе с другими «чайковцами» Кропоткин был арестован весной 1874 г. В ожидании суда провел два года в одиночном заключении. К 1876 г. здоровье Петра Алексеевича настолько пошатнулось (началась цинга), что его переводят в Николаевский военный госпиталь на окраине Петербурга. В ответ на просьбу сестры выпустить его до выздоровления на поруки родных прокурор цинично заявил: «Доставьте свидетельство от врача, что ваш брат умрет через десять дней, тогда я его освобожу».
В госпитале здоровье Кропоткина пошло на поправку, но предстоял приговор суда, ссылка. Друзья предлагают ему бежать. Планы побега выдвигались самые фантастические. Один из них, как вспоминает Петр Алексеевич, был такой: он должен подпилить решетку на окне. Ночью, когда часовой задремлет в своей будке, заговорщики опрокинут ее на землю, поймав солдата будто в мышеловку. В это время Кропоткину следовало выпрыгнуть из окна и скрыться.
Наконец заключенному разрешили совершать прогулки во дворе госпиталя. Как оказалось, по времени они совпадали с приездом обозов с дровами, необходимыми для отапливания госпиталя. На какие-то минуты его ворота оказывались распахнутыми настежь. В новом плане побега было три узловых момента: 1) сигнал воздушным шариком, появление которого означало: «У нас все готово»; 2) пение или музыка в доме, снятом революционерами по соседству с госпиталем, что говорило: «Улица свободна»; 3) пролетка с быстрой лошадью и умелый кучер, чтобы, не теряя ни секунды, подхватить и умчать беглеца.