В 1910 году, от лож Великого востока Франции начинают учреждаться ложи, которые вскоре составили основу новой организации, получившей в 1912 году название — Великий восток народов России (ВВНР).
Великий восток народов России был создан на учредительном съезде в Москве летом 1912 года. Характерным отличием лож ВВНР от лож ВВФ являлась отмена ряда обязательных пунктов в работе масонских лож. Такими пунктами стали: упразднение степени подмастерья, упрощение ритуалов, написание политических программ вместо зодческих работ, обсуждение политических вопросов на собраниях, работа не во имя прогресса, как в ложах Великого востока Франции, а политическая активность в Государственной Думе.
Руководящим органом организации был верховный совет, во главе которого стоял генеральный секретарь. Первым генеральным секретарем верховного совета ВВНР был Н. В. Некрасов, с 1913 по 1914 год — А. М. Колюбакин, левый кадет, далее на пост руководителя организации вернулся Н. В. Некрасов, а начиная с 1916 года — эсер А. Ф. Керенский. После того, как А. Ф. Керенский стал во главе правительства России в июле 1917 года, пост руководителя ВВНР перешёл к управляющему делами Временного правительства меньшевику А. Я. Гальперну. ВВНР объединял несколько десятков лож, приблизительно, из 10–15 человек каждая. Ложи создавались по территориальному принципу. Общее число членов лож ВВНР составляло около 400 человек.
В 4-й Государственной думе депутатов-масонов было 23 человека: А. Н. Букейханов, Н. П. Василенко, В. А. Виноградов, Н. К. Волков, Е. П. Гегечкори, Ф.А. Головин, Д. Н. Григорович-Барский, И. П. Демидов, И. Н. Ефремов, А. Ф. Керенский, Ф. Ф. Кокошкин. А. М. Колюбакин, А. И. Коновалов, Н. В. Некрасов, A. А. Орлов-Давыдов, А. А. Свечин, М. И. Скобелев, В. А. Степанов, К. К. Черносвитов, Н. С. Чхеидзе, А. И. Чхенкели, А. И. Шингарёв, Ф. Р. Штейнгель.
Первая мировая война дезорганизовала социально-экономическую жизнь страны. Участились сбои в работе транспорта. Сельское хозяйство сокращало производство продовольствия в условиях, когда нужно было кормить не только город, но и фронт. Царская бюрократия не могла решить эти сложнейшие задачи. Либеральные деятели были не прочь воспользоваться ухудшением ситуации, чтобы добиться воплощения в жизнь своей мечты — конституционной монархии. Но ситуация продолжала ухудшаться, и настолько, что это стало вызывать опасения «русского бунта, бессмысленного и беспощадного». «Общественности» приходилось маневрировать перед двумя перспективами — глухой абсолютистской реакции и смуты. Задача либералов в этих условиях заключалась в том, чтобы добиться от императора конституционных уступок до того, как режим доведёт дело до социальной революции. Но Николай II упрямо отказывался от любых уступок.
В 1915 году представленные в Думе политические партии попытались установить контроль за деятельностью государственного аппарата, выдвинув лозунг ответственного министерства. Однако Николай II считал недопустимым делиться ничем сверх того, что у него вырвали силой в 1905 году.
Стремление Николая II сосредоточить в своих руках как можно больше полномочий в условиях войны ещё больше подорвало его авторитет. Поражения 1915 года, назначение себя на пост главнокомандующего, отказ пойти на уступки даже умеренно-оппозиционному Прогрессивному блоку, скандальные слухи, связанные с Распутиным, — все эти обстоятельства изолировали императора. Самодержавие своей неэффективностью и неуступчивостью довело страну в условиях войны до глубокого кризиса.
Либеральная общественность имела легальные структуры, которые занимались поддержкой армии, с одной стороны, и критикой правительства — с другой. Это — Прогрессивный блок, лидерами которого были председатель Государственной думы, октябрист Родзянко и кадет П. Милюков, Центральный военно-промышленный комитет во главе с октябристом А. Гучковым, и Земско-городской союз (Земгор), лидерами которого был и князь Г. Львов, и московский городской голова М. Челноков.
Среди масонов также строились планы государственного «дворцового» переворота. Но эти планы ограничивались разговорами. То, что сторонники подмены революции в России заговором выдают за факты не выдерживает критики. Например, В. Грачев своей книге «Победоносный Февраль» 1917 года: масонский след» пишет на странице 187: «Несомненным участником заговора был и председатель Государственной Думы М. В. Родзянко. Во всяком случае, последнее совещание заговорщиков 9 февраля 1917 года с участием генералов М.B. Алексеева, Н. В. Рузского и полковника А. М. Крымова происходило именно в его кабинете».
Сразу бросается в глаза, что все доказательства участия Родзянко в заговоре сводятся к неизвестно на чём основанной или вообще ни на чём не основанной несомненности. Но если почитать воспоминания дворцового коменданта Николая II В. Н. Воейкова «С Царём и без Царя», то там на странице 117 можно прочитать: «21-го января (1917 года — Г. П.) члены союзной комиссии, с французским министром Думером во главе, были приглашены к Высочайшему обеду в Царскосельском Дворце. На время их пребывания приехал из Ставки в Петроград генерал Гурко, вызванный телеграммой Государя для замещения с 8 ноября 1916 года по 23 февраля 1917 года лечившегося в то время в Севастополе генерал-адъютанта Алексеева».
То есть, начальник штаба Ставки генерал Алексеев находился 9 февраля на лечении в Крыму, его не было даже в Могилёве. Оттуда в Петроград вызывался его заместитель Гурко. А Брачев уверяет читателей, что он в это время в Петрограде совещался с «заговорщиками».
Впрочем сторонники «масонского заговора» пишут ещё и не такое. Например, А. Виноградов в книге «Тайные битвы XX столетия» написал на странице 15: «Морозов, в частности, содержал (вместе с Горьким) ленинскую партийную школу на острове Капри. Он же дал сто тысяч рублей на организацию вооружённого восстания в Москве».
Этому Виноградову вероятно неведомо, что школа на Капри была не ленинской. Там читали лекции богостроители А. А. Богданов и А. В. Луначарский. А главное работала она в 1909 году. Между тем Савва Тимофеевич Морозов застрелился ещё 13 мая 1905 года. И поэтому не мог давать и 100 тысяч рублей на восстание в Москве в декабре того же года.
На странице 29 у того же Виноградова писано: «Шестого сентября 1911 года в Киевском драматическом театре двумя выстрелами в упор был смертельно ранен П. А. Столыпин». Виноградову даже лень узнать дату. Хотя покушение на Столыпина было 1 (14) сентября, а 5 (18) сентября он умер. И далее следует то же самое. На странице 81 Виноградов называет министра внутренних дел Протопопова премьер-министром, а двумя страницами ранее задаётся риторическим вопросом действовал ли Бьюкенен по указаниям правительства её величества королевы? То, что в 1917 году в Британской империи был на троне король Георг V ему вероятно неизвестно.
А некая Я. А. Седова в своей книге «Великий магистр революции», дописалась вот до чего: «Марксизм считает, что монархия в России погибла из-за своей отсталости, а она погибла из-за Гучкова», (стр. 189). То есть миллионы недовольных монархией рабочих, крестьян, солдат, либералов, офицеров, генералов, эсеров, большевиков и т. д. монархии свергнуть не могли. А мог только один Гучков.
Стремясь подогнать реальность к своим выдуманным схемам сторонники «разжалования» революции в заговор специально «забывают» то, что в эти схемы не укладывается. Например Д. Каптарь пишет: «Рано утром 28 февраля Николай каким-то образом выскользнул из-под контроля и на поезде поехал в Царское село». То есть он игнорирует свидетельство В. Н. Воейкова, что как только император пожелал ехать, так и поехал. И не каким-то образом, а самым обыкновенным. Вот цитаты: «Государь сказал… ввиду создавшегося положения Я Сам решил сейчас ехать в Царское Село и сделайте распоряжения для отъезда».
Я доложил Государю, что Он может сейчас же ехать ночевать в поезд, что всё приготовлено, и что поезд может через несколько часов идти в Царское Село.
…Около 12-ти часов ночи Государь Император со свитой прибыл на станцию в поезд… 28-го февраля Императорский поезд пошёл на Оршу, Вязьму, Лихославль». (В. И. Воейков «С Царём и без Царя» М. 1994. стр. 126–127).
Военных раздражало, что император со своим бюрократическим аппаратом не могут обеспечить нужды армии, и поэтому им нравилась либеральная критика. На заседаниях Особого совещания по обороне под председательством Поливанова Родзянко и Гучков могли позволить себе почти любую критику в адрес правительства.
Либерализм военных объяснялся их недовольством правительством и самим Николаем II, о котором генерал Лукомский будучи заместителем военного министра говорил: «Мало ли что Государь находит достойным одобрения! Всем вам известна неустойчивость его взглядов».
Родзянко вспоминал: «Мысль о принудительном отречении царя упорно проводилась в Петрограде в конце 1916-го и в начале 1917 года. Ко мне неоднократно и с разных сторон обращались представители высшего общества с заявлением, что Дума и ее председатель обязаны взять на себя эту ответственность перед страной и спасти армию и Россию. Многие при этом были совершенно искренне убеждены, что я подготовляю переворот и что мне в этом помогают многие гвардейские офицеры и английский посол Бьюкенен». Гучков признал позднее: «Сделано было много для того, чтобы быть повешенным, но мало для реального осуществления, ибо никого из крупных военных к заговору привлечь не удалось».
Гучков действовал в контакте с масонами, но две эти группы были самостоятельными. Гучков был полон идей, но не имел средств для их осуществления. Масоны были очень осторожны. Устройство лож было рассчитано на организацию благожелательного диалога между членами. Меньшинство в масонских ложах не подчинялось большинству. Говорить о централизованной организации не приходится. Масон А. Гальперн вспоминал о ложе: «Главное, что я в ней ценил с самого начала, это атмосфера братских отношений, которая создавалась в ложах между их членами, — безусловное доверие друг к другу, стремление к взаимной поддержке, помо