Ми — не вороги свого робітництва, ми плоть од плоті його, ми — передова частина його. І через те не маємо ні права, ні охоти робити йому шкоду. Навпаки, ми ставимо собі в обов’язок всіма засобами здобути для українського пролетаріата забезпечення найлегчих, найкорисніших йому форм його матеріального й духовного розвитку.
Таким забезпеченням є, на нашу думку, такий національно-політичний устрій України, в якому права української національносте не могли би бути занедбаними. А таким устроєм є тільки автономія України
І от через що ми мусіли в сей політичний момент, коли перетворюється весь лад і здобуваються усі права, не нехтувати часовою угодою з несоціал-демократичними течіями. Ми мусіли це зробити, бо піддержку ми бачили тільки у цих течій. Вони так само, як і ми, заінтересовані в досягненню сеї спільної для нас вимоги, хоч ними керують і инчі мотиви та цілі.
Ми ввійшли в Центр[альну] Раду, як в Думу, і разом з инчими групами, які домагаються того самого, що й ми, будемо боротися за свої вимоги.
Звичайно — це ані на крихту не зміняє нашої класової, соціально-політичної позиції. Ми так само, а то ще й гостріше, будемо проводити її в життя. І перший же акт Центральної Ради, який стане всупереч з цею позицією, викличе з нашого боку відповідну відповідь, яка може вилитись навіть в форму цілковитого розриву й виходу з Ради-Парламенту. Ми ввійшли в неї для допомоги досягненню наших соціалістичних ідеалів, а не на шкоду їм. Національні досягнення для нас є тільки з а с о б и, а не ціль. Шкодити цілі ради засобів нелогічно і не корисно. Нарізно йти, разом бити.
Робітнича газета («Рабочая газета»). № 24,25 апреля 1917.
Кизеветтер А.А. УРОК
Знаменательные события, происшедшие в Петрограде 20-го — 21-го апреля, не нашли себе полного отражения в газетных описаниях. Рассказы очевидцев, заслуживающих безусловного доверия, рисуют картину в высшей степени внушительную, можно сказать — величественную. Началось с демонстраций перед Мариинском дворцом, направленных против временного правительства. Но эти демонстрации с чрезвычайной быстротой были поглощены стихийным массовым народным потоком, охваченным стремлением выразить полное доверие временному правительству и оказать ему всемерную моральную поддержку. А затем весь Петроград превратился словно в одно сплошное всенародное собрание. Народные массы заливали все площади и главные улицы. Всюду шли импровизированные митинги. Со всякого сколько-нибудь удобного для того места говорили быстро сменявшие друг друга ораторы. Это не были какие-нибудь профессиональнее ораторы; говорил всякий, кто не мог молчать, говорили иногда всего по нескольку слов; но речи лились беспрерывно, подхватываемые дружными возгласами толпы. Это были речи о том, что для спасения свободы всеми должен быть признан всецело и безусловно авторитет временного правительства, что действия этого правительства одобряются мнением народа, что всякие попытки вызывания разлада и раздора в переживаемый нами момент величайшей национальной опасности сугубо вредны для свободы.
По сообщениям очевидцев, эта всенародная петроградская манифестация производила особенно сильное, неотразимо внушительное впечатление более всего тем, что она не носила на себе никаких следов нарочитой подготовки, режиссерского искусства; она представляла собой непосредственное, непроизвольное обнаружение мыслей и чувств широких масс петроградского населения. Весь Петроград вышел на улицу и вынес вотум полного доверия временному правительству: таков был знаменательный смысл этого события.
Из этого знаменательного урока должны быть сделаны соответствующие выводы. Этот подлинный и непроизвольно выраженный голос населения должен быть принят к сведению и к исполнению всеми, кто берет на себя право говорить от имени масс. Нельзя быть демократом и затыкать уши перед голосом всенародной толпы, нельзя быть демократом и стоять на том, что только и света в окошке, что в собственном приходе, в собственной партии, в собственном комитете, а все с этим несовпадающее объявлять идущим не от народа, а от лукавого. Это — не демократизм, это — автократизм.
Голос петроградского населения, так явственно и внушительно прозвучавший в ответ на нападки на ноту Милюкова, был именно протестом против таких автократических замашек совета рабочих депутатов, во имя истинной народной свободы, во имя права всего населения на истинное самоопределение. Население на улицах и площадях Петрограда заявило, что во имя дела свободы, во имя его укрепления и утверждения доверие к временному правительству должно быть доверием настоящим, — доверием не на словах, а на деле; что критика, необходимая и полезная во всяком деле, не должна принимать характер явно предубежденной подозрительности, в сущности, всякое доверие исключающей; что недопустимо раздувать до размеров политического конфликта критику того или иного выражения правительственного документа, вкладывая в критикуемое выражение толкование, которое может быть порождено только явно недоброжелательным предубеждением. Вот что выразила собой петроградская манифестация, явившаяся непроизвольно вылившимся в форму всенародного собрания ответом на попытки расколоть временное правительство на вопросе о твердости наших обязательств по отношению к союзникам. Временное правительство есть правительство народное, и никто, вплоть до созыва учредительного собрания, которому оно обязалось дать отчет, не может лишить его этого народного значения.
Манифестация петроградского населения выразила еще и другое. Она показала, что, поддерживая временное правительство, население сознательно и стойко стремится к укреплению свободного строя и считает, что для этой именно цели в переживаемый момент великих испытаний недопустимо с «детской резвостью» колебать авторитет правительства, которое создано революцией и является главным и основным устоем для закрепления того, что революцией добыто. Эту черту очень важно отметить ввиду усвоенной уже кое-кем повадки всякое проявление общественного мнения, не по его указке выраженное, немедленно и без дальних размышлений зачислять в категорию антиреволюционности.
Таков урок, данный последними петроградскими событиями. Понимать смысл жизненных уроков и не отвертываться от этих уроков есть первое требование и первый признак политической зрелости.
Русские ведомости. 1917,25 апреля. № 91.
Ерманский А.О. ЗА ИЛИ ПРОТИВ ЗАЙМА «СВОБОДЫ»?
В чем главная суть спора о займе «свободы»? Во вчерашнем номере «Рабочей Газеты» дан совершенно правильный ответ на этот вопрос: главная суть не в финансовой, не в денежной стороне дела, а в политической. Это верно для всякого политического деятеля. А для нас, революционных социал-демократов, современная политика представляется обязательно под углом зрения международной жизни.
Какие явления современности стоят в центре политической жизни?
Война и революция.
Но и та, и другая насквозь пропитаны международным, интернациональным содержанием.
Мы в «Раб[очей] Газете» ведем непрерывную кампанию за демократический путь ликвидации войны, борьбу за мир в международном масштабе. Также неоднократно нам приходилось указывать на то, что развитие русской революции имеет огромное влияние на ход общественной жизни во всем мире, на всю международную жизнь.
С точки зрения этих обоих главных явлений современности, а — стало быть — и с точки зрения международной политики рабочего класса, мы должны ставить и вопрос об отношении к займу «свободы». Вкратце эту точку зрения можно выразить словами: главная задача наша — борьба за демократический мир в международном масштабе, являющаяся вместе с тем главнейшим средством спасения наших революционных свобод.
Но совершенно ясно, что в этой борьбе у русской революционной демократии только один союзник — рабочий класс всех других стран. Совершенно очевидно также, что такой демократический мир не с неба упадет, что его надо добыть упорной борьбой, а для этого надо прибегать к соответствующим действиям, для этого надо избегать каких бы то ни было несоответствующих действий.
С точки зрения главной задачи надо оценивать каждый шаг наш. И то, чего мы требуем от своего единственного союзника — международного пролетариата, то мы должны строго проводить в своих собственных действиях.
Это, кажется, такой простой и ясной истиной. А между тем против нее грешат многие изо дня в день в наше смутное и тяжелое время.
Чего мы все непрерывно требуем от социал-демократов Германии и Австрии, Англии и Франции? Мы требуем, чтобы они не поддерживали нынешней империалистической войны, чтобы они в парламентах голосовали против миллиардных кредитов на войну. Как же мы можем тогда сами голосовать за миллиардные займы на войну? Разве это есть действие, соответствующее нашей главной задаче, разве оно помогает тому, чтобы рабочая демократия других стран шла в том направлении, которого мы от нее требуем? Ведь такое действие еще хуже, чем бездействие.
Мы для спасения интересов международного пролетариата, для спасения завоеваний русской революции добиваемся скорейшего окончания войны. И для этой цели мы стремимся создать себе не врагов, а друзей в рабочих массах Германии и Австрии. Но именно скорейшему окончанию войны мы мешаем тем, что, всенародно голосуя за военный заем, мы заставляем наших товарищей в Германии видеть в нас помощников войны, сторонников ее продолжения. Этим мы мешаем им скорее превратиться в наших друзей и союзников.
Одних уверений, что мы за скорейшее окончание войны, недостаточно. Такие уверения мы слышали ведь и от увлеченных на ложный путь поддержки империалистической войны социалистов Германии, Франции — вроде Шейдемана, Альберта Тома и других. А их линию поведения мы по справедливости считали ошибочной, вредной.