С этим нужно считаться, и исходить от этого, как от отправной точки, во всех дальнейших действиях и при определении дальнейшей тактики.
Вредно требовать низложения буржуазного правительства, так как пролетариат при данных условиях не может справиться с задачей управления страной.
Поэтому, с жаром подчеркнул Аксельрод, — те, кто выставляет лозунг: «Долой Временное Правительство», совершают истинное преступление. Тактика, повелительно диктуемая пролетариату условиями момента, должна основываться на поддержке Временного Правительства и одновременно широком участии представителей пролетариата во всех отраслях общественной и государственной деятельности и повседневной органической работе над демократизацией всех областей национальной жизни. Эта работа может носить оппозиционный характер, но, повторяю это и особо подчеркиваю, лишь в пределах, определяемых буржуазным характером революции.
Такая поддержка буржуазии, в сущности, явится взаимной поддержкой буржуазии и пролетариата и совместной чисткой авгиевых конюшен низвергнутого царизма, реставрация которого одинаково не в интересах ни буржуазии, ни пролетариата.
Правда, в среде правительства одни элементы более, другие же менее демократичны, попутаны анархией и слишком нетерпеливо жаждут скорейшего восстановления порядка.
Однако, если бы даже настал момент поставить вопрос о смене правительства, то отнюдь не непременно социалистическое правительство должно прийти на смену нынешнему правительству. Возможны, наоборот, промежуточные формы. Конечно, может явиться безусловная необходимость в захвате власти. Однако еще Энгельс, предвидев такую возможность, признавал ее большой опасностью для пролетариата».
Аксельрод признает принципиально нежелательным вступление социалистов в нынешний кабинет. Однако он полагает, что если участие социалистов в кабинете необходимо для спасения революции, то его надо избрать, как меньшее из двух зол. Все зависит от условий момента. Возможность чисто пролетарского правительства, по словам Аксельрода, мыслима лишь в условиях общей пролетарской революции в Европе. Но таковая вообще крайне сомнительна, особенно во время войны.
Перейдя к вопросам войны и мира, Аксельрод самым решительным образом подчеркнул недопустимость даже одной лишь мысли о сепаратном мире, так как он явится тем, в чем обвиняли царизм, т. е. позорной изменой раздавленным Германией Франции, Бельгии, Румынии и Сербии, вообще всем, кто волею судеб связан известного рода круговой порукой в общей борьбе против поработительных стремлений Германии.
«Недопустимо, — продолжил Аксельрод, — актом вероломства подрывать доверие к пролетариату. Мало того, правительство оказалось бы тогда в роли революционной, мы же, наоборот, в реакционной, так как всякая, даже малейшая победа Германии оказалась бы победой полуабсолютистской страны над революционной, в частности дала бы германскому правительству орудие борьбы против левых социал-демократов.
Я отнюдь не намерен прикрашивать и смягчать картину. Наоборот, я глубоко возмущен многими действиями английского и французского правительств. Но, в конце концов, нельзя закрывать глаза на высокую демократическую культуру Франции и Англии, Крайне важно, чтобы демократия, как таковая, не была дискредитирована торжеством Германии, что было бы равносильно торжеству принципа милитаристского монархизма.
Однако борьба за мир является первостепенной задачей революционной демократии. Нельзя бороться за внутреннее переустройство, относясь в то же время беспринципно к войне. Но возникает вопрос, какой путь надо избрать?
По моему глубокому убеждению, необходимо прежде всего требовать от правительства, чтобы оно энергично добивалось общего согласия союзников на открытие мирных переговоров или заключение перемирия. Для этого нужно организовать широкое международное давление пролетарских масс на все правительства, но под непременным условием, чтобы это давление носило международный характер. Подчеркиваю слово «международный»: давление должно происходить во всех воюющих странах.
Достигнуть этого можно, конечно, лишь путем международного соглашения между рабочими партиями. Но партийные руководители большинства всех воюющих стран солидарны со своими правительствами. Нужно поэтому, чтобы рабочие массы добились радикальной перемены своих руководящих органов, или чтобы последние, по крайней мере, выполнили свой первейший долг и собрались на конгрессе для переговоров по вопросу о ликвидации настоящей войны».
Аксельрод считает самым правильным, чтобы русский Совет рабочих и солдатских депутатов, к голосу которого теперь прислушивается весь мир, совместно со всеми центральными организациями русских социалистических партий принял на себя инициативу создания специальной комиссии в какой-нибудь из нейтральных стран для сношений со всеми социалистическими партиями как союзных, так и враждебных стран. Следует путем широкой устной и печатной агитации добиваться созыва конгресса, который послужит пробным камнем для миролюбия обеих сторон и обнаружит колебания и неискренность той или другой стороны, прижатой к стене требованием прямых ответов.
Аксельрод признает, что поведение большинства германской социал-демократической партии внушает мало доверия. Но на основании ряда бесед с австрийскими и германскими социал-демократами он положительно утверждает, что настроение пролетарских масс центральных империй не соответствует политике их партийных руководителей. Аксельрод уверяет, что даже солдаты на фронте охвачены революционным брожением. Поэтому он верит в возможность в более или менее близком будущем активного проявления пролетарского сознания германских солдат и рабочих.
В заключение, на прямо поставленный ему вопрос относительно последних событий в русской армии, Аксельрод ответил: «В подробностях смогу разобраться лишь по приезде в Россию. Сейчас же могу сказать одно лишь, а именно то, что дезорганизация армии ни в коем случае недопустима».
А. Троповский.
Биржевые Ведомости. 1917,4 (17) мая. № 16 (216).
Бернацкий М.В. ВЕЛИКАЯ РАЗРУХА
В истории народа, как и в жизни отдельного человека, бывают особенно ответственные моменты, которыми определяется его судьба на долгое время вперед. Каждая ошибка, совершенная при таких условиях, подобна губительному яду, отравляющему весь организм. Великих усилий будет стоить излечение; иногда же оно оказывается невозможным.
Эту страшную годину переживает ныне наша родина. Обветшавшие старые устои распались, новые еще не сложились. Необходима дружная, согласованная работа всех живых сил страны, чтобы вывести ее из рокового тупика. Между тем замечается «больше энергии в работе разъединяющей», чем сплачивающей. Охотнее проповедуют различие интересов, чем указывают на возможное и естественное их согласование. Безответственные ораторы стараются перещеголять друг друга в провозглашении возможно крайних лозунгов. Вместо разумной жизни выступает какой-то «социально-истерический» б р е д, пробуждение от которого может быть весьма мучительным.
Как будто действительно история — бесполезная наука! Но неужели русская революция уподобится в этом отношении русскому царизму? Конечно, разлагающее влияние этого последнего на целый ряд поколений является главной причиной нашей нынешней беды. В сущности, сейчас ставится ребром вопрос о сохранении России как независимого и целостного государства. Чтобы разрешить удовлетворительно эту задачу, нужно всем гражданам проникнуться идеей «государственности» в истинном и лучшем смысле этого слова. Но ведь такая «государственность» систематически вытравливалась и посрамлялась «жадными толпами, стоявшими у трона». Нам приходится теперь платиться за эти грехи!
Посмотрите, какие усилия прилагаются многими, чтобы исказить, — скажем больше: извратить великие истины! Кому дороги социалистические идеалы, тот пуще огня должен бояться уронить их в глазах населения неудачными опытами по водворению нового порядка. Оставляя в стороне «ленинцев» (быть может, они и «не ведают, что творят»), утверждаем, что каждый мало-мальски образованный социалист должен понимать основное условия успеха социалистической революции — наличность соответствующих общественных организаций. Ведь социализм есть обобществленное хозяйство, планомерно руководимое всем народом; дабы оно стало возможным, необходимы тесная спайка, величайшая организованность демократии. Имеется ли она и может ли быть создана в короткое время? Не нужно ли рабочему классу пройти еще длительную общественную школу через свои профессиональные союзы и мощные кооперативы? Что касается крестьянства, то разве только слепой не видит преобладания в этой среде индивидуалистических настроений! Хотя бы на волостных, уездных и прочих съездах сотни раз провозглашались требования обращения всей земли в общую собственность, крестьяне всегда будут думать о земле помещичьей, а свою собственность не позволят и пальцем тронуть! А при таких условиях социалистическое якобы разрешение аграрного вопроса кончится укреплением мелкой земельной собственности, что отнюдь не может входить в программу социалиста! Не надо обманывать ни себя, ни других! Мало того: как и в 1905 году, внимание крестьян сосредотачивают только на размерах земельного владения, а это в корне неверно: землю голыми руками не обработаешь, нужен инвентарь, и живой, и мертвый. Могут ли социалисты обещать миллионам собственников достаточное снабжение их необходимыми средствами? Конечно, нет! И тем не менее социалистические речи с самыми красными лозунгами гремят по селам и деревням.
Обратимся к промышленному рабочему классу. Здесь пестро сплетаются требования «социализации фабрик и заводов» с лозунгами острой классовой борьбы в рамках капитализма. Конечно, мыслимо одно из двух: или социализация — и тогда не надобны меры по охране рабочего класса, ибо такового в социалистическом государстве не будет, — или нужны эти меры, но тогда нечего говорить о социализации и пытаться поставить капиталиста в невозможность продолжать свою деятельность. Если рабочий класс признает неизбежность существования капитализма еще на неопределенное время, то он должен во имя своих и государственных интересов прийти к полюбовному соглашению с предпринимателями. Разрыв будет губителен и для обеих сторон, и для родины.