и мировой революции, текущую политическую ситуацию в стране, давали неоднозначные оценки политике Временного правительства и Совета рабочих и солдатских депутатов.
Следует подчеркнуть, что в данный период развития революционного процесса в стране активизировался процесс формирования политических партий и общественно-политических движений в национальных окраинах империи. Определенная часть национальных партий традиционно связывала свою судьбу с однотипными общероссийскими партиями и организациями. Однако другие (и их число росло по мере обострения политической обстановки в России) не желали идти в одном фарватере с общероссийскими партиями, предпочитая вести самостоятельную линию. Стремительный рост многопартийности в центральных и национальных регионах России способствовал не только ужесточению межпартийной и внутрипартийной борьбы, но и дальнейшей дезориентации массового сознания. Межпартийная борьба в этот период с предельной ясностью выявила наличие глубинных, непреодолимых противоречий в российской интеллектуальной элите, которая в экстремальной политической ситуации оказалась неспособной объединиться перед лицом надвигающейся национальной катастрофы, найти рациональные пути к взаимному компромиссу и примирению.
В условиях нарастающей деструкции Временное правительство не раз пыталось найти и обеспечить себе более широкую опору в российском обществе (Московское Государственное совещание, Демократическое совещание, Предпарламент, Совет республики). Периодически производя перетасовку военного командования, Временное правительство стремилось получить поддержку и в армии. Не случайно эти правительственные акции критически воспринимались в рядах революционной демократии, осознававшей, что Временным правительством руководит желание упрочить собственное положение и проводить самостоятельную политику, независимую от Совета рабочих и солдатских депутатов. В связи с этим в рассматриваемом в данном томе периоде между Временным правительством и умеренными лидерами Совета рабочих и солдатских депутатов все чаще возникали конфликты, усугублявшие и без того напряженную политическую ситуацию. Напомним, что нарастание политического конфликта происходило на фоне обострения социальных проблем (прежде всего аграрного вопроса, нарастания противостояния между рабочими и предпринимателями), экономических (дезорганизация производства и транспорта) и финансовых (инфляция). В это время набирали силу и размах национальные движения на окраинах империи, где национальные партии и организации взяли курс на самоопределение своих народностей, на создание самостоятельных независимых государств. Центробежные тенденции имели место и в сфере конфессиональных отношений (Поместный собор). Все это вместе взятое способствовало предельному обострению идейно-политической и межпартийной борьбы, которая в этот период (особенно после июльских событий) достигла, образно говоря, точки кипения.
Публикуемые в томе материалы отражают новый этап идейной и политической борьбы, накал которой ярко отражает лексика прессы. После кровавых июльских событий в Петрограде не только правительственная, но большая часть партийных печатных изданий в буквальном смысле слова обрушилась на «коварных большевиков», попытавшихся «солдатскими и матросскими штыками» испытать «силу правительства» и втянуть «подлинную революционную демократию» в авантюру, которая с логической неизбежностью привела бы к поражению «завоеваний революции» и национальной катастрофе. Лидеров большевиков объявили «агентами кайзера Вильгельма», якобы пользующимися «неограниченными субсидиями» германского правительства и немецкого Генерального штаба. В качестве повода для инвектив в адрес лидера большевиков - В.И. Ленина - в печати широко был использован и «казус Малиновского». В ответ большевистские и анархистские издания «в пух и прах» разоблачали «буржуев-кадетов», под «сурдинку» которых продолжало действовать правительство Керенского. В свою очередь, умеренных лидеры эсеров и меньшевиков обвинялись в «предательстве идеалов социализма», в попытках «свернуть революцию», направив ее в реформистское русло. Такие формы и методы лобового противостояния, распространяемые со страниц периодической печати, объективно способствовали деструкции массового сознания, возрастанию агрессивных форм и методов борьбы в городах и сельской местности.
Итак, летние месяцы 1917 г. можно по праву считать переломными в развитии революционного процесса в России. В это время в партийной печати все реже стали вспоминать о «общенациональной» и «бескровной» мартовской революции. Увеличилось число публикаций, в которых содержалась попытка трактовать ее более вариативно, стремление «разложить» «единый революционный процесс» на несколько разнопорядковых по своему характеру революций (интеллигентскую, рабочую, аграрную, национальную). Одновременно в консервативной печати мартовская революция изображалась в качестве фактора морально-нравственной деструкции традиционного интеллигентского сознания, ведущей к распаду России.
По сути, в это время начался процесс «второго прочтения», а следовательно, и «осмысления» революции 1917 г. В результате получалось, что каждое общественно-политическое течение в России (консервативное, либеральное, социалистическое) - причем в каждом их них было множество вариаций -по-разному воспринимало и оценивало совершившуюся в России революцию, по-разному представляло перспективу дальнейшего развития страны. Все это свидетельствовало о том, что в российской интеллектуальной среде царил идейный разброд, не позволяющий выработать ни единых критериев в оценке происходящих в России революционных перемен, ни дать реалистический прогноз возможного развития ситуации.
Наряду с этим (по крайней мере, на интуитивном уровне) приходило осознание, что постоянная стрессовая ситуация чревата вполне реальной национальной катастрофой. Не случайно, что в этот период активизировались представители имущих классов, мобилизация которых выразилась в создании собственных внепартийных структур (Союзы земельных собственников, Союзы промышленников и предпринимателей, сельских хуторян, представителей бизнеса и офицерского корпуса). Эти структуры все более настойчиво и решительно стали требовать от Временного правительства «наведения порядка», применения «репрессивных мер» к максималистам и экстремистам разных направлений и мастей. Такая позиция предельно четко обозначилась на августовском Государственном совещании в Москве. Однако попытка «правового реванша», предпринятая генералом Л.Г. Корниловым, не была поддержана А.Ф. Керенским, который, по крайней мере на словах, намеревался лично навести «порядок в стране» и внести соответствующие «поправки» в правительственный курс, что, по его мнению, могло бы канализировать революционную стихию, направив ее в русло демократических преобразований.
Генеральский путч был той гранью, которая стала разделительной линией внутри российской демократии как целого. Вынужденные в силу идеологических догм поддерживать Временное правительство, лидеры умеренных социалистов после июльских событий стали стремительно терять доверие в широких массах. Это, в частности, выразилось в росте влияния в Советах леворадикальных партий, которые выразили готовность выдвинуть лозунг «Вся власть Советам». Фактически это означало расширение фронта борьбы с Временным правительством, что, безусловно, было на руку большевикам. Вместе с тем большевики сделали следующий по сравнению со своим апрельским лозунгом «Вся власть Советам» шаг, подчеркивая, что власть необходимо передать не данному составу Совета рабочих и солдатских депутатов, который «связал себе руки», поддерживая политику правительства Керенского, а реформированным Советам. В июле-сентябре 1917 г. ленинское требование «большевизации Советов» стал лозунгом практического действия. Процесс «большевизации» Советов (Петроградского и Московского) не мог не способствовать усилению влияния большевиков в массовых организациях, которые все чаще и все активнее выражали недоверие не только Временному правительству, но и лидерам умеренных социалистических партий.
Вошедшие в данный том материалы шаг за шагом представляют диалектически сложную картину трансформации преставлений всех основных теоретиков и политиков российских политических партий в июне-сентябре 1917 г., степень коррекции их оценок и прогнозов дальнейшего развития революционного процесса в России, изменение их программных и тактических установок, рост/сужение каналов их влияния на массовое сознание. Все это вместе взятое свидетельствовало об одном: осенью 1917 г. Россия оказалась на пороге судьбоносных событий, а политическим лидерам разных идейно-политических направлений предстояло сделать непростой выбор.
В выявлении корпуса материалов и их комментировании приняли участие: доктор исторических наук А.П. Ненароков, доктор исторических наук М.А. Бабкин, Р.М. Гайнуллина, кандидат исторических наук Н.И. Канищева, доктор исторически наук И.С. Розенталь, кандидат исторических наук Д.И. Рублев, кандидат исторических наук П.Ю. Савельев, кандидат исторических наук Н.Б. Хайлова. Статьи из украинской и грузинской прессы подобрали и прокомментировали доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент НАН Украины Солдатенко В.Ф. (Институт политических и этнонациональных исследований им. И.Ф. Кураса), доктор исторических наук, директор парламентского архива Грузии Якобашвили И.П.
Особую признательность хотелось бы выразить сотрудникам Центра социально-политической истории Государственной публичной исторической библиотеки России, оказавшим неоценимую помощь в подготовке сборника.
Доктор исторических наук, профессор В.В. Шелохаев
ИЮНЬ
Герасимов П.В. «САМОБЫТНОЕ»
Не находите ли вы, что все мы живем и действуем немножко с повышенной температурой? Пощупайте вашу голову, - не слишком ли она горяча? Посмотрите ваш пульс, - не слишком ли он часто и тревожно бьется? И, решив, что признаки лихорадки налицо, не поставим ли мы для самих себя вопрос: что делать? Продолжать ли оставаться на посту, нести свою долю общественной заботы, хлопотать и суетиться, созидать и разрушать, или на время уйти от докучной политики, сказаться больным, лечь в постель и наглухо прикрыться одеялом?..