все сделало для взаимоотчуждения народов, столь близких и по языку, и по месту жительства, и по характеру, и по истории. Проклятый царизм превращал великороссов в палачей украинского народа, всячески вскармливал в нем ненависть к тем, кто запрещал даже украинским детям говорить и учиться на родном языке.
Революционная демократия России, если она хочет быть действительно революционной, действительно демократией, должна порвать с этим прошлым, должна вернуть себе, рабочим и крестьянам России, братское доверие рабочих и крестьян Украйны. Этого нельзя сделать без полного признания прав Украйны, в том числе права на свободное отделение.
Мы не сторонники мелких государств. Мы за теснейший союз рабочих всех стран против капиталистов и «своих», и всех вообще стран. Но именно для того, чтобы этот союз был добровольным, русский рабочий, не доверяя, ни в чем и ни на минуту ни буржуазии русской, ни буржуазии украинской, стоит сейчас за право отделения украинцев, не навязывая им своей дружбы, а завоевывая ее отношением как к равному, как к союзнику и брату в борьбе за социализм.
* * *
Газета озлобленных, полуобезумевших от бешенства, буржуазных контрреволюционеров «Речь» дико обрушивается на украинцев, на их «самовольное» решение. «Поступок украинцев» будто бы «есть прямое преступление против закона, которое вызывает против себя немедленное применение суровых законных кар». Прибавлять что-либо к этому выпаду озверелых буржуазных контрреволюционеров нечего. Долой контрреволюционеров буржуазии! Да здравствует свободный союз вольных крестьян и рабочих вольной Украйны с рабочими и крестьянами революционной России!
Правда. 1917,28 июня (15 июня ст. ст.). № 82.
Чернов В.М. ЛОЖНЫЙ ВЫВОД ИЗ ПРАВИЛЬНОЙ ПРЕДПОСЫЛКИ
«Не отделяясь от всей России, не разрывая с российским государством, пусть украинский народ на своей земле имеет право сам распоряжаться своей жизнью, пусть порядок и строй в Украйне устанавливает избранное всеобщим, равным, прямым и тайным голосованием всенародное украинское собрание - Сейм.
Все законы, которыми должен устанавливаться порядок здесь, на Украйне, - имеет право издавать только наше украинское собрание; те же законы, которыми будет устанавливаться порядок на протяжении всего российского государства, - должны издаваться всероссийским собранием».
Эта программа автономии Украйны, при сохранении спаянности ее с Россией, есть и наша программа, программа партии социалистов-революционеров. Наша партия - враг мертвящей государственной централизации. Было бы глубочайшей политической ошибкой, если бы новая Россия удовольствовалась тем, чтобы вместо царского централистического бюрократизма ввести такой же централистический бюрократизм республиканский. Но это невозможно, даже просто немыслимо. Переустройство государственного здания России не ограничится перекладкою крыши. Нет, оно дойдет до самого фундамента. Самое широкое местное самоуправление! Самая широкая децентрализация! Самая широкая самостоятельность и свобода инициативы органов народной власти, ближе всего стоящих к населению! Широкая автономия крупных областей, в особенности имеющих не только хозяйственные и бытовые, но и национально-исторические особенности! Таков наш девиз, - исконный девиз нашей партии, перенятый ею у наших славных исторических предшественников.
Областное начало, начало автономизма, принцип федерализма не может не иметь огромной будущности в такой стране, как Россия. Недаром всегда наши взоры с такой симпатией обращались к государственному строю великой заатлантической республики, в сторону Соединенных Штатов Америки.
Там, на девственной почве, свободной от давящих исторических традиций феодализма и его наследника - «бюродержавия» при королевской власти, -там видели мы рождение настоящей политической свободы, настоящего самоуправления. И мы чувствовали, что наша родная почва, почва России, в известном смысле - столь же нетронутая и девственная. Централизм самодержавия тяготел над нею века, но тяготел внешне, поверхностно, не впитываясь в плоть и кровь населения, не создавая морально-исторических устоев своей власти в душе народной. Извне наложенный, формальный, чужой народу, он имел под собою живую стихию русской жизни, со всеми ее дикорастущими силами, со всей ее непочатостью, которая заставила поэта сказать про нашу родину эти выпуклые, красочные слова: «тысячелетняя моя отроковица...»
Много, очень много общего всякий внимательный наблюдатель открывает между Соединенными Штатами Америки и будущими Соединенными
Штатами России. Есть, конечно, и не менее крупные различия. В частности, многонациональный состав населения Соед[иненные] Шт[аты] Америки характеризуется полным отсутствием локального обособления разнонациональных групп. В России дело обстоит иначе. В России поэтому кое-где областное начало в организации народной власти совпадает с началом национальным. Отсюда - возможность сепаратистской опасности, которой нельзя зародиться в местах со смешанным населением, с населением, представляющим собою как бы пестрый сплав разнородных металлов. Но сепаратистская опасность -не возражение против великой централизаторской политики. Напротив того: центробежные силы возникают и растут именно там, где локальная и национальная самобытность слишком долго искусственно подавлялись внешнею силою. Центробежные силы - это проявление той реакции против «дурной болезни» централизаторства, которая, здоровая по существу, легко впадает в излишества, легко принимает болезненные формы.
Этих болезненных форм не избежало и украинское движение. Его нынешние руководители не хотят «ждать», не хотят «терпеть». Психологически это так понятно. Украинский народ так долго терпел, так долго ждал.
Выражая эти чувства нетерпения, «Украинская Рада» потребовала от Временного правительства следующего: 1) чтобы оно особым актом провозгласило, что оно - не против права украинского народа на автономию; 2) чтобы на У крайне был избранный местным населением один представитель центрального российского правительства, и 3) чтобы при центральном российском правительстве состоял такой же, избранный украинским народом, комиссар (или статс-секретарь) по украинским делам. Все это, по видимости, весьма просто и невинно, но на деле чревато целым рядом трудностей. Легко сказать - избранный Украйной комиссар, едущий в Петроград в качестве статс-секретаря по украинским делам! Легко сказать - точно таким же избранный и Временным правительством признанный, перед ним ответственный представитель центральной власти на месте! Но ведь это прежде всего предполагает, что Временное правительство особым актом совершает территориальное отграничение Украйны от остальной России и, во-вторых, издает для этой территории специальный избирательный закон, организует плебисцит для получения двух необходимых комиссаров, комиссара - статс-секретаря Украйны и комиссара - генерал-губернатора. Спрашивается: могло ли Временное правительство присвоить себе такую власть? Не обязано ли оно было подождать с этим до Учредительного собрания? И спрашивается: готовы ли были сами украинцы из Центральной Рады всерьез предоставить Врем[енному] правительству решить вопрос о том, в каких территориальных границах вводит эти первые шаги к фактическому осуществлению украинской автономии? Многие украинцы считают свою страну от Карпат до Кубани и Области Войска Донского включительно. И не говоря уже о галицийских землях, включение которых могло бы последовать в порядке почти аннексионном. Есть и в пределах России «спорные» земли. Я не сомневаюсь, что при решении всех «спорных» вопросов в пользу украинцев, они признали бы полноправную власть Врем[енного] правительства: und der König absolut, wenn er unsere Wille thut. Но что на это сказали хотя бы кубанские и донские казаки - еще неизвестно. Ну а если бы Врем[енное] правительство кое в чем решило вопросы территориальные не так, как желают украинцы? Подчинились бы они этому решению? Я скажу откровенно: сомневаюсь. И удивительно ли, что Врем[енное] правительство отказывается провести в российском государстве своею собственной волею ввести все эти внутренние границы? Ведь совершенно ясно, что сделавши на этом пути первый шаг, сказавши «А», оно должно было сказать и «Б», и так, быть может, перебрать всю азбуку. Возьмем и такие щекотливые вопросы, как границы Белоруссии и Литвы, не говоря уже о Литве и Польше; возьмем Кавказ с его запутанным и сложным переплетом народностей. Все потребовали бы территориального выделения, и в столкновении национальных притязаний Временное правительство оказалось бы в положении суперарбитра, в положении, для него неприемлемом - неприемлемом потому, что в таком громадном деле оно не может чувствовать за собою достаточного авторитета, да и не может рассчитывать на то, чтобы достаточным его признали другие. А потому ангажироваться на этот путь оно не могло.
Теперь Украинская Рада усмотрела в этом акт недоброжелательства Врем[енного] правительства к самому праву украинского народа на автономию. Это недоразумение, думается, будет не так трудно рассеять соответственною декларациею. Но когда Украинская Рада обещает, что после известной подготовительной организационной работы она приступит к явочным действиям - «мы созовем представителей всех народов земли украинской и создадим для нее те законы, весь строй которых мы подготовим, и Всероссийское Учредительное собрание должно будет утвердить их своим законом», - здесь все отношения перевернуты кверху ногами. Не минуя Учредительное собрание, а лишь решением Учредительного собрания может быть выделена та территория, с которой будут созваны «представители всех народов земли украинской». Ибо кто же иной правомочен начертить на карте эти границы? Неужели читавшего на площади «Универсал» писателя Винниченко вдохновляет старый образ:
Вот в таинственном азарте Воевода Пальмерстон Разделяет Русь на карте Указательным перстом...