сил контрреволюции: 1) партия к[онституционных]-д[емокра]тов, т. е. настоящий вождь организованной буржуазии, уйдя из министерства, поставила ему ультиматум, расчистив поле для свержения этого министерства контрреволюцией; 2) генеральный штаб и командные верхи армии с сознательной или полусознательной помощью Керенского, коего даже виднейшие эсеры называли теперь Кавеньяком, захватил в руки фактическую государственную власть, перейдя к расстрелу революционных частей войск на фронте. К разоружению революционных частей войск и рабочих в Питере и в Москве. К арестам большевиков и закрытию их газет не только без суда, но и без постановления правительства. Фактически основная государственная власть в России теперь есть военная диктатура; этот факт затемнен еще рядом революционных на словах, но бессильных на деле учреждений. Но это несомненный факт и настолько коренной, что без понимания его ничего понять в политическом положении нельзя; 3) черносотенно-монархистская и буржуазная пресса, перейдя уже от бешеной травли большевиков к травле Советов, «поджигателя» Чернова и т. д., яснее ясного показала, что настоящая суть политики военной диктатуры, царящей ныне и поддерживаемой кадетами и монархистами, состоит в подготовке разгона Советов. Многие вожди эсеров и меньшевиков, т. е. теперешнего большинства Советов, уже признали и высказали это в эти последние дни, но, как истые мелкие буржуа, они отделываются от этой грозной действительности пустейшим звонким фразерством.
Вожди Советов и партий с[оциалистов]-р[еволюционеров] и меньшевиков, с Церетели и Черновым во главе, окончательно предали дело революции, отдав его в руки контрреволюционерам и превратив себя и свои партии и Советы в фиговый листок контрреволюции.
Этот факт доказан тем, что с[оциалисты]-р[еволюционеры] и мен[ьшеви]ки выдали большевиков и молча утвердили разгром их газет, не посмев даже прямо и открыто сказать народу о том, что они это делают и почему они это делают. Узаконив разоружения рабочих и революционных полков, они отняли у себя всякую реальную власть. Они стали пустейшими говорунами, помогающими реакции «занять» внимание народа, пока она докончит свои последние приготовления к разгону Советов.
Не сознавши этого полного и окончательного банкротства партий с[оциалистов]-р[еволюционеров] и мен[ьшеви]ков и теперешнего большинства Советов, не сознав полнейшей фиктивности их «директории» и прочих маскарадов, нельзя ровно ничего понять во всем теперешнем политическом положении.
Всякие надежды на мирное развитие русской революции исчезли окончательно. Объективное положение: либо победа военной диктатуры до конца, либо победа решительной борьбы рабочих, возможная лишь при совпадении его с глубоким массовым подъемом против правительства и против буржуазии на почве экономической разрухи и затягивания войны.
Лозунг перехода всей власти к Советам был лозунгом мирного развития революции, возможного в апреле, мае, июне, до 5-9 июля, т. е. до перехода фактической власти в руки военной диктатуры. Теперь этот лозунг должен быть пересмотрен, ибо он не считается с этим состоявшимся переходом и с полной изменой эсеров и меньшевиков революции на деле. Не авантюры, не бунты, не сопротивления по частям, не безнадежные попытки по частям противостать реакции могут помочь делу, а только ясное сознание положения, выдержка и стойкость рабочего авангарда, подготовка сил к решительной борьбе, условия победы коего теперь страшно трудны, но возможны все же при совпадении отмеченных в тексте фактов и течений. Никаких конституционных и республиканских иллюзий, никаких иллюзий мирного пути больше, никаких разрозненных действий, не поддаваться теперь провокации черных сотен и казаков, а собрать силы, переорганизовать их и стойко готовить к решительной борьбе, если ход кризиса позволит в действительно массовом, общественном масштабе развернуть борьбу.
Переход земли к крестьянам невозможен теперь без решительной борьбы, ибо контрреволюция, взяв власть, вполне объединилась с помещиками как классом.
Целью борьбы может быть лишь переход власти в руки пролетариата, поддержанного беднейшим крестьянством, для осуществления программы рабочей партии.
Партия рабочего класса, не бросая легальности, но и, ни на минуту не преувеличивая ее, должна соединить легальную работу с нелегальной, как в 1912-14 годах.
Ни одной области легальной работы не бросать. Но и конституционным и «мирным» иллюзиям не верить.
Пролетарское Дело. 1917,20 июля. № 6.
Мартов Ю.О. О РЫЦАРСКОЙ ТАКТИКЕ
Пальчинский остался. Чернов ушел.
Большего позора для организованной революционной демократии нельзя и придумать.
18 июля г-н Милюков формулирует в бывшей Госуд[арственной] думе требование об устранении министра земледелия. 19-го министр земледелия произносит с трибуны Всеросс[ийского] Исполн[ительного] Комитета боевую речь, бросая вызов к[онституционно]-д[емократической] партии, у которой «кто-то отнял разум, желая ее погубить».
На следующий же день после ряда драматических эпизодов, о которых сегодня сообщает пресса и в течение которых чуть ли не все, министерские портфели складывались их владельцами, в том числе и портфель главы «правительства революционной диктатуры», министерство оказалось выкинувшим «балласт» в лице В.М. Чернова. А на утро в статье под названием «Лжецы» советские «Известия» с негодованием сообщили слух, переданный буржуазной печатью, о том, что «партия с[оциалистов]-р[еволюционеров] постановила отозвать В.М. Чернова».
Значит, партия с[оциалистов]-р[еволюционеров] не отозвала? А Всеросс[ийские] Исп[олнительные] Комитеты раб[очих] и солд[атских] деп[утатов] тоже не отозвали, - это известно доподлинно. И в течение сегодня, 20 июля, никому из членов Комитетов и в голову не приходило, что В.М. Чернова могут «уйти».
Кто же отозвал?
И кто собственно... «лжецы»?
Было совестно, когда сам В.М. Чернов и за ним Церетели объяснили причины отставки министра, и когда всегда готовый истолковать волю начальства тов. Исув старался убедить собрание, что он все понял и что вполне убежден в правильности этого рокового шага.
Подвергшись той самой инсинуационной травле, от которой он в свое время не счел возможным защитить ни Роберта Гримма, ни Н. Ленина - своих товарищей по Циммервальду, подвергшись ей со стороны той же банды наемников контрреволюционной буржуазии, перед которой он столько раз капитулировал, В.М. Чернов счел необходимым «временно» отстраниться от правительства, чтобы в качестве свободного лица иметь свободными руки для разоблачения клеветников.
Какой вздор!
Как стыдно было слушать Церетели, дающего своим избирателям это объяснение факту из отречения его, Керенского и Скобелева от их коллеги. Не успел трижды пропеть петух из «Единства» после того, как Керенский и Церетели торжественно ответили буржуазной несговорчивой [агапе], что с В.М. Черновым не расстанутся, а уже отреклись от него, как Петр от Иисуса.
Что же? Они раньше не знали, что В.М. Чернов был в Циммервальде? Не знали, что он писал брошюры и статьи, которые бандиты от социал-шовинизма клеймили как «пораженческие»? Не знали, что он участвовал в женевском журнале «На чужбине», предназначенном для русских военнопленных в Германии, Австрии и ведшем, разумеется, не германофильскую, но антицаристскую пропаганду?
Но достаточно было, чтобы Милюков нагнулся к луже, в которой совершают свое гражданское служение Бурцев и Алексинский, чтобы В.М. Чернов почувствовал «рыцарское» желание уйти из правительства, ставшего мишенью ожесточенной классовой атаки, «для того чтобы иметь, в качестве частного лица, свободные руки».
Рыцарем был Жан Жорес, но он не так поступал, когда против него выступали с отравленным оружием клеветы о полученных им якобы немецких деньгах. Он привлекал к суду клеветников, но не слагал доверенного ему мандата.
«Чернов не хотел прикрываться щитом члена правительства», гласит притянутый за уши аргумент. Какой вздор! В свободной стране, в республике с независимым судом присяжных, все перед судом равны - министр и газетный памфлетист. Никому и в голову не пришло бы, что В.М. Чернов, вызывая на суд частное лицо, находится в привилегированном положении. Довод был слишком неубедителен массе крестьян и солдат соединенных комитетов, и тов. Церетели счел за благо приподнять краешек завесы и дать объяснение.
Отказ представителей буржуазии вступить в министерство, видите ли, явно прикрывал стремление затормозить аграрную реформу. Но это стремление было замаскировано доводами о какой-то политической скомпрометированности Чернова, а потому надо было лишить буржуазию возможности прибегать к этому доводу. Заставить ясно показать, что ее саботаж власти вызван именно борьбой против аграрной реформы. Рыцарский жест, оказывается, был строго рассчитанным тактическим шагом.
Замечательная тактика!
Прихвостни буржуазии ссылаются не на одну лишь «скомпрометированность» Чернова. Свое нежелание участвовать в аграрной революции они прикрывают также зависимостью коалиционного правительства от Советов и требуют, чтобы министры-социалисты были «как птица свободны» от всякой ответственности перед революционной демократией. И А.Ф. Керенский, следуя рыцарской тактике, решил разоблачить, что дело в действительности идет о земле, а потому... обещал в письме к Набокову и К°, что правительство будет ответственно «только перед своей совестью и страной».
Прихвостни буржуазии ссылаются на то, что демократизация армии привела Россию к гибели. Рыцарская тактика отвечает введением военно-полевых судов и смертной казни... конечно, чтобы обезоружить буржуазию и разоблачить истинную подкладку ее саботажа.
Прихвостни буржуазии ссылаются на то, что министры-социалисты попустительствовали большевикам. Рыцарская тактика отвечает преданием Ленина и Коллонтай суду по обвинению в государственной измене и обезоруживает истинных патриотов, поручая ведение следствия ставленникам Щегловитого, судебным следователям Александрову и Середе, из коих последний вел следствие против Керенского со товарищи за их выступление по поводу дела Бейлиса.