Новому русскому государству предстоит, таким образом, колоссальная задача по созданию всей указанной серии научных институтов, в недрах которых должно подняться в действенном содружестве со старыми носителями культурной жизни России - академией, университетами и другими высшими учебными заведениями и разрозненными учеными учреждениями - русское научное творчество.
В тесной связи с развитием этой сети ученых институтов стоит и научное будущее наших университетов, задача которых не только давать России интеллигенцию, но и подготовлять и формировать кадры русских ученых. Для молодой научной рати, которая должна завоевать России почетное и равноправное место среди других великих культурных наций, емкость одних университетов недостаточна. Если у нас не хватает профессоров, то это не потому только, что положение их, как было указано, незавидно ни в моральном, ни в материальном отношении. А потому также, что молодая ученая энергия ищет широких рамок деятельности, возможности на научной организованной работе закалить свои силы в сознании, что она делает настоящее нужное для России и для человечества дело. Исследовательские институты должны вобрать в себя стремящуюся к научной работе молодежь, выходящую из университетов, и вернуть университетам в качестве преподавателей и профессоров настоящих научных бойцов, знающих не только теорию, но и практику научной работы.
Наша система сажать вчерашних учеников на кафедры учителей почти без стажа научной творческой работы или со стажем ее, пройденным случайно и бессистемно за границей, где на русских смотрят, как это утверждали недавно германские ученые, как на «воров чужой культуры», гибельна и неустойчива. Тот, кто сам не прошел стажа организованной научной работы, не в состоянии создать серьезного научного работника, не в силах родить школу, он даст только себе подобных начетчиков, повторяющих с кафедры то, что они вычитали из чужих книг. Не такие учителя нужны для того, чтобы создать крепкую научную молодую Россию.
Перед новой Россией стоит, таким образом, колоссальная задача. Нельзя смотреть на разрешение этой задачи, как на дело второго порядка, как на роскошь. Слышится повсюду мысль о том, что сначала нужно сделать Россию грамотной, разрешить социальные и экономические вопросы, сделать Россию свободной и богатой, а затем можно подумать и о такой «роскоши», как развитие научной жизни.
Это глубокое и коренное заблуждение. Нам нужна не грамотная Россия, а Россия культурная. Культура же это есть нечто неделимое. Германия стала грамотной и культурной одновременно с развитием широкого научного творчества. Научное и художественное творчество Эллады обусловило развитие и распространение эллинской образованности по всему миру.
Научное творчество вселяет народу уверенность и убежденность в пользе и нужности не грамотности, а умственного развития вообще. Только народ, имеющий настоящую науку, будет иметь и настоящую интеллигенцию -плоть от плоти научных творцов, а наука эта должна быть не чужая, а своя, только тогда она заразительна, только тогда она ощущается как нечто органически нужное. Как ни сильна идея международности науки, но все развитие Европы и внеевропейских стран показывает, что рождается и крепнет наука и культура пока что только в рамках национальности. Как целое же она затем по необходимости является общим достоянием и интернациональна.
И далее, только народ, имеющий настоящую интеллигенцию, будет действительно образован и культурен, т. е. вберет в себя органически и образованность, и культуру. Гибельная тенденция смешивать понятия, диспаратные по существу, понятия интеллигенции и буржуазии, грозит страшной опасностью всему будущему России. Интеллигенция - это сконцентрированные в один фокус творческие силы страны, разрушить или ослабить ее, это значит разрушить или подорвать творческие силы народа.
Если победа над буржуазией есть предпосылка появления настоящего справедливого социального строя, - так ли это, это большой вопрос, - то победа масс над интеллигенцией, к чему зовут изуверы и фанатики революции, есть нанесение народом удара самому себе в сердце. Не начало нового справедливого строя, а разрушение всякого строя и погружение в анархию и варварство. Возможно, однако, что судьбы интеллигенции и буржуазии в данный момент довольно тесно связаны и что насильственное разрушение ее, невозможное в реальности, но грезящееся утопистам и теоретикам, грозит гибелью и значительной части интеллигенции и, во всяком случае, прекращением или ослаблением ее творческой работы.
Как бы то ни было, превращение России в культурную, a implicite и грамотную страну, немыслимо без параллельного и одновременного подъема ее научного творчества. Без этого настоящей культуры и образованности не будет и не может быть, поэтому ее до сих пор и нет. И если русский народ не способен к научному творчеству, а что это не так, доказывает вся его история, то он не способен и к культуре - базе всякого правильного и здорового социального строя.
Ясно, что и экономический подъем возможен только при наличии культурного, т. е. научного развития. Не прикладные знания и техника нам нужны, и не они дадут счастье и богатство России. Если они не вырастут на базе широкого и углубленного развития теоретического и чисто научного знания во всех его отраслях, а не только связанных непосредственно с техникой, то они будут мертвы и бесплодны. Не дадут России ни настоящего богатства, ни настоящей культуры, всегда будут чуждым телом, которое не переработает органически и не вберет в себя весь народ.
Конечно, сразу всего сделать нельзя, и работу культурного подъема России нужно вести постепенно и планомерно. Но работа должна вестись равномерно и исполняться должны все задачи в полном сознании насущной необходимости каждой.
И для того чтобы добиться здесь каких-либо результатов, нужно, чтобы Россия была едина, едина и как государство, и как социальный организм. Работающие над обострением розни классов работают над разрушением культуры не только в России, но и во всем мире, потому что при той стадии развития, которой достигла Россия, я не мыслю себе культурного мира без России. Надо спаять, а не распаять Россию, потому что осуществить гигантскую культурную работу может только гигантская страна. Никогда отдельные области России: Украйна, Кавказ, Литва, Эстония и Латвия не в состоянии будут дать тот колоссальный размах, при котором только и мыслимо настоящее их культурное будущее.
Только вся Россия при полном единении всех ее классов и национальностей способна сдвинуться с места и начать или, лучше, продолжить трудный, но необходимый путь культурного развития.
И только в этой России мыслима настоящая здоровая и творческая научная жизнь. Пример Германии, Франции, Англии, Италии и Америки показал, какова сила национального и государственного единения в развитии культурной работы; не дай Бог, чтобы Россия показала, к какой слабости и маразму ведет разъединение и развал. Достаточно тех уроков, которые дала уже Европе расщепленная в момент мировой борьбы Россия. Такой роли учителя Европы Россия не заслужила. Все, кто ведут Россию по этому пути, злейшие враги России и человечества.
Русская Мысль. 1917. Книга IX-X. С. 1-16.
Сталин И.В. ВТОРАЯ ВОЛНА
Первая волна русской революции началась под флагом борьбы с царизмом. Основными силами революции выступали тогда рабочие и солдаты. Но они не были единственными силами. Наряду с ними «выступали» еще либеральные буржуа (кадеты) и англо-французские капиталисты, из коих первые отошли от царизма из-за его неспособности проложить дорогу к Константинополю, а вторые изменили царизму из-за его стремления к сепаратному миру с Германией.
Таким образом, сложилась некая скрытая коалиция, под напором которой царизм должен был сойти со сцены. Причем на другой же день после падения царизма эта скрытая коалиция стала открытой, приняв форму определенного договора между Временным правительством и Петроградским Советом, между кадетами и «революционной демократией».
Но силы эти преследовали совершенно различные цели. В то время как кадеты и англо-французские капиталисты хотели проделать лишь малую революцию для того, чтобы использовать революционное воодушевление масс в целях большой империалистской войны, рабочие и солдаты добивались, наоборот, коренной ломки старого режима и полной победы великой революции с тем, чтобы, опрокинув помещиков и обуздав империалистскую буржуазию, добиться окончания войны, обеспечить справедливый мир.
Это коренное противоречие легло в основу дальнейшего развития революции. Оно же предопределило непрочность коалиции с кадетами.
Выражением этого противоречия являются все так называемые кризисы власти, вплоть до последнего, августовского.
И если в ходе этих кризисов успех каждый раз оказывался на стороне империалистской буржуазии, если после каждого «разрешения» кризиса рабочие и солдаты оказывались обманутыми, а коалиция в той или иной форме - все же сохранившейся, то это объясняется не только высокой организованностью и финансовой мощью империалистской буржуазии, но и тем, что колеблющиеся верхи мелкой буржуазии и их партии эсеров и меньшевиков, пока еще ведущие за собой широкие массы мелкой буржуазии нашей вообще мелкобуржуазной страны, каждый раз становились «по ту строну баррикады», решая борьбу за власть в пользу кадетов.
Наибольшей силы достигла коалиция с кадетами в июльские дни, когда члены коалиции выступили единым боевым фронтом, обратив свое оружие против «большевистских» рабочих и солдат.
Московское совещание явилось в этом отношении лишь эхом июльских дней, причем недопущение большевиков на совещание призвано было служить залогом, необходимым для скрепления «честной коалиции» с «живыми силами» страны, ибо изоляция большевиков рассматривалась как необходимое условие прочности коалиции с кадетами.
Так обстояло дело до корниловского восстания.
С выступлением Корнилова картина меняется.