Германские генералы в лице Гофмана были поэтому так легко побеждены Иоффе-Крымским и, приняв русское предложение, предусмотрительно ограничили запрет переброски только теми, которые не были начаты до подписания. Германцы давно начали эти операции, и операции были ими облегчены и октябрьским декретом о мире, и посылкой парламентеров с Шнеуром во главе, и, наконец, перерывом конференции после того, как г. Иоффе и товарищи в первый раз были в Бресте; времени для германского главного штаба подготовить и начать свои операции перевозки было достаточно. Теперь договор им дает возможность закончить то, что было начато.
В отсутствии обдуманности, предусмотрительности и тщательной разработки операций германских генералов никто еще не обвинял, и можно быть уверенными в том, что к моменту подписания договора все будет подготовлено, все что нужно будет перевезено на западный фронт или «начато» перевозкой...
Что же остается от победы г. Иоффе? Только то, что германцы вообще до заключения мира не могут обнажить совершенно русского фронта, что они оставят те кордоны, которые находятся на границах не только в военное, но и в мирное время.
Операции на западе свидетельствуют о том, что Германия именно там собирается добиваться мира, прежде всего путем нового военного натиска, который сопровождается параллельным действием дипломатии.
Сепаратное перемирие с Россией совершенно обеспечивает Германию на востоке. Все свои усилия, как военные, так и дипломатические, она, конечно, обратит на запад: «похабного мира» с Лениным и Троцким «пролетарское» правительство Вильгельма может добиться, когда ему будет угодно. Внутреннее состояние России и дезорганизация армии - превосходно гарантируют этот мир Германии.
Наш Век. (Пг.). 3 декабря 1917. № 4.
171. Редакционная заметка «Бесстыдные враки» («Правда»)
3 декабря 1917 г.
Эсеровские и меньшевистские политические потаскушки, шляющиеся под кадетскими окнами с протянутой рукой, разносят сплетни о «немецких условиях перемирия», будто бы поставленных России во время брестских переговоров. Так, например, их «органы» сообщали:
Что немцы требовали очистки Петрограда.
Что они требовали очистки Финляндии.
Что они требовали отступления на 100 верст.
Что они требовали разоружения русской армии.
Что они добивались монополии на вывоз русского хлеба.
Мы уполномочены заявить самым категорическим образом, что все эти «сведения» - бесстыдная ложь. Ни этих, ни подобных им, ни похожих на них условий не предъявлялось ни официальным, ни частным образом брестской делегации.
Равным образом, мы считаем нужным раз навсегда установить здесь, что никакого отношения к брестской делегации Шнеур-Шпец 369 не имел, в составе ее не был, и в связи с ней не находился.
Правда. 3 (16) декабря 1917. № 204.
172. Редакционная статья «Путь к миру» («Правда»)
3 декабря 1917 г.
«Мир возможен только с согласия наших союзников», - твердили Терещенки, Церетели и Черновы. «Но наши союзники не согласны на мир», -возражали солдаты. «В таком случае устроим конференцию», - отвечали кадетские и подкадетские дипломаты. И они назначали «конференцию», которую немедленно откладывали на неопределенное время по соглашению с друзьями из Лондона и Парижа, по соглашению с англо-американскими и французскими золотыми самодержцами. Такова была политика, которую воспевали вожди социал-прихлебательских партий, политика «постепенных шагов к миру», а в действительности политика «шага на месте».
«Мир возможен только при решительном разрыве с империалистической политикой», - говорили мы. «Но, если вы порвете с “союзными” империалистами, они ответят вам новой войной», - пугали нас лжесоциалисты, у которых только и свету было в окошке, что «нерушимые» царские тайные договоры. «Против солдат, рабочих и крестьян революционной России не найдется сил у союзного капитала», - отвечали мы. «Но порвав с союзниками, вы окажетесь в рабстве и немецкого империализма», - стращали нас запуганные социал-лакеи. Мы отвечали: «Восставший и победивший народ найдет в себе силы для того, чтобы, опираясь на поддержку солдат других стран, отстоять свою независимость от империалистов всех мастей и завоевать честный демократический мир».
Наш путь оказался подлинной дорогой к миру. Все запугивания лжесоциалистов оказались вздорны. После сорока месяцев войны восстание рабочих и солдат остановило машину смерти, и на тысячеверстном восточном фронте опустились ружья.
Воля русских солдат продиктовала перемирие. Но русская революция сражается не только за интересы русских солдат, она борется также за интересы солдат всех других стран, отстаивая право на мир для немецких солдат, делегация революционной России добилась от немецких генералов отказа от переброски солдат германской армии на западный фронт. Русская революция точно так же не предает, а защищает интересы народов Франции, Италии и
Англии - она обеспечила их от ударов и наступлений на их фронте, на которые легко мог польститься не сломленный еще германский империализм.
Так, ни на вершок не отклоняясь от своего пути, диктуя свою политику буржуазному миру, а не плетясь на аркане у буржуазии, рабочие, солдаты и крестьяне республики социализма, становятся силой, сплачивающей вокруг себя солдат и пролетариев других стран.
«Предательство!» - вопит буржуазия «союзных» стран, видя, что грабительской войне наносится удар за ударом.
«Спасение!» - доносится отклик из окопов, из деревень, из-за фабричных стен, отклик жертв войны и голода, ждущих от победы русской революции и своего освобождения.
С каждым днем, с каждым своим шагом вперед революция солдат, крестьян и рабочих России становится центром международной революционной борьбы за мир. В одно целое сливаются солдаты, одетые в разные мундиры. На опыте, на деле проверяют они буржуазную ложь и клевету и отметают ее.
Немецкие солдаты не нарушат перемирия ради захватных целей германских банкиров и помещиков! Французские солдаты примкнут к перемирию, ибо мир нужен им не менее, чем солдатам Германии и России!
Все расчеты буржуазных политиков опрокинуты, все их планы расстроены. Не зная, что делать, они тщетно ищут выхода.
Вся их надежда только на поражение русской революции. Но победа ее все яснее и тверже с каждым днем. И она, от Брестского перемирия, пойдет вперед по пути мира, сокрушая бесконечную бойню и власть буржуазных разбойников.
Правда. (Пг.) 3 (16) декабря 1917. № 204.
173. Н. Астров. Учредительное собрание и социал-демократия («Искра»)
4 декабря 1917 г.
Советы рабочих и солдатских депутатов должны были довести Россию и революцию до Учредительного Собрания. Органы наиболее активной части демократии должны были вручить власть выразителю воли всей демократии.
История судила иначе. Когда после революции народные избранники подошли к порогу Учредительного Собрания, они у ворот его нашли ленинскую гвардию. Советы и Учредительное собрание встретились врагами. Несмотря на ту разрушительную, дезорганизаторскую работу, которую произвели большевики за время своего господства и верховенства, в рабочих и солдатских массах идеи всенародного Учредительного Собрания им вытравить все же не удалось.
Но в одном отношении их успех бесспорен. В Учредительное Собрание демократия пришла расколотой. Она раскололась еще до того, как созрели социальные условия для группировки мелкобуржуазной демократии и пролетариата на два класса, непримиримо враждебных один другому. Ибо земельный вопрос еще не разрешен. А до тех пор пока земля не закреплена за крестьяна
ми, перед рабочим классом и демократией открывается долгий путь совместной революционной борьбы.
Демократия раскололась на два лагеря. Это не значит, что в период господства «оборонцев» демократия была едина. Тактика оборонцев стремилась растворить рабочий класс в мелкобуржуазной демократии. И тем изолировала рабочий класс, который в условиях революции не мог и в течение короткого времени сносить измывательство над определенной ему историей ролью самостоятельной политической силы. Рабочий класс всегда тем более склонен к бунтарству и анархизму, чем более умерен и аккуратен, оппортунистичен его политический авангард.
Большевики фактически делают то же самое, что и оборонцы, но лишь в прикрытом виде. Они стремятся навязать рабочему классу роль единственной социальной силы, осуществляющей крестьянскую революцию, уговаривая пролетариат, что он творит социальную революцию, и подчиняя крестьянство, идущее за ними и левыми социалистами-революционерами, призрачной гегемонии социалистической рабочей партии. Результат этой убийственной политики может быть лишь тот же, что и в первый период революции: изоляция рабочего класса, но в нынешних условиях этот процесс обособления рабочих масс от остальной демократии должен неизбежно происходить с катастрофической быстротой и иметь своим последствием избиение пролетариата.
Еще до разрешения земельного вопроса противоречия между городом и деревней должны обостриться на той почве, что город не выполняет своих обязательств по отношению к деревне. Война высасывает русскую промышленность до остатка.
Война отымает все необходимые для производства предметов сельскохозяйственного потребления сырые материалы, и если также в настоящий момент производство на нужды войны и может, по существу говоря, прекратиться, то оно неизбежно продолжается, потому что некому думать и осуществлять демобилизацию промышленности. А, кроме того, демобилизация промышленности требует известного перерыва в производстве, она влечет за собой безработицу, которая, как бы коротка она ни была, нестерпима теперь, когда рабочие пошли за большевиками в полном убеждении, что работу-то большевики уж наверное обеспечат. И заводы продолжают работать на войну. Большевистский переворот усугубил анархию и дезорганизованность нашей промышленности. И эта дезорганизованность углубляет противоречия между городом и деревней, лишает последнюю побудительных причин снабжать город хлебом. Словом, сеет рознь в таких условиях, когда социальная почва для классовой борьбы между крестьянской и рабочей демократией еще не создана.