В Зимнем дворце в это время заседало Временное Правительство в полном составе, за исключением Керенского и Прокоповича. Заседания происходили во втором этаже, в комнате, прилегающей к Малахитовому залу.
Охрана главного входа во дворец и активная защита были возложены на юнкеров инженерной школы прапорщиков. Остальные находившиеся во дворце воинские части толпились в коридорах.
Первое нападение
Около 8-ми часов вечера большевики сделали первую попытку овладеть дворцом, зайдя в тыл отряду 50-ти юнкеров, охранявших Дворцовую площадь, и обезоружив его. При попытке подойти к Зимнему дворцу большевики были отражены женщинами ударного батальона, засевшим во втором этаже дворца, рядом с Эрмитажем. После первой же атаки часть пулеметной команды 14-го Донского казачьего полка заявила, что уходит в свой полк и защищать Зимний дворец не будет. Это свое решение казаки мотивировали отнюдь не симпатиями к большевикам, а чисто военной обстановкой: пулеметная команда не имела связи со своим полком и, не имея поддержки, не могла, не рискуя всем, оказать помощь.
Чудновский 267
После ухода казаков министр Кишкин и его помощники Пальчинский и Рутенберг вышли к юнкерам и выяснили им создавшееся положение, причем поручик Данилевич, штаб-офицер кабинета военного министра, огласил телеграмму, полученную из Ставки. В это же время в Зимнем дворце был арестован проникший туда незамеченным солдат Преображенского полка большевик Чудновский. Арестованный Чудновский был препровожден к Я.М. Миллеру.
- Я допросил Чудновского, - рассказывает Я.М. Миллер, - причем он представил мне удостоверение военно-революционного комитета, гласившее, что он, Чудновский, комиссар войск Петроградского гарнизона, послан в Зимний дворец с целью добиться прекращения кровопролития. После допроса я препроводил Чудновского к Пальчинскому.
Уход юнкеров
Чудновскому удалось в Зимнем дворце беседовать с юнкерами, и он от имени военно-революционного комитета гарантировал им полную безопасность и сохранение оружия, если они прекратят сопротивление. Юнкера, несмотря на все уговоры Пальчинского и Рутенберга, вышли после этого в полном составе из Зимнего дворца с офицерами и оружием на площадь, где они, несмотря на обещание Чудновского, были обезоружены. Чудновский был освобожден мною, по приказанию Пальчинского, и проведен через наши посты.
В Зимнем дворце для охраны его остались лишь юнкера Инженерной школы прапорщиков, женщины-ударницы и два орудия, которые холостыми выстрелами поддерживали защитников дворца.
После ухода юнкеров со стоявшего в Неве крейсера «Аврора» раздалось несколько выстрелов, причем один снаряд с «Авроры» попал в кабинет Керенского. Жертв никаких не было.
Арест Временного Правительства
Узнав об уходе юнкеров, Рутенберг приказал мне собрать нескольких человек и охранять вход в зал заседаний Временного Правительства. На мой призыв откликнулись 18 юнкеров инженерной школы прапорщиков, и я расположил их у входа в зале заседаний Временного Правительства.
В это время проникнувшие через лазарет Зимнего дворца несколько матросов забрались на 3-й этаж дворца и через пролет бросили в нас ручную бомбу, которая разорвалась в коридоре. От взрыва бомбы никто не пострадал, и только инженер-юнкер Эпштейн был оглушен.
Пальчинский с несколькими юнкерами и адъютантом Керенского Чистяковым бросился на 3-й этаж и арестовал пробравшихся туда около 40 большевиков. Однако большевики продолжали проникать через лазарет и накапливать свои силы, и вскоре, ворвавшись во 2-й этаж, они заняли левое крыло и обезоружили защитников главного входа, которых было около 40 человек.
В 2 часа 20 мин. ночи первая группа большевиков, уже около 500 человек, показалась в коридоре. По моему приказанию юнкера расположились поперек коридора, приготовившись к стрельбе. Впереди большевиков были Чудновский и Антонов. Увидев юнкеров, толпа отхлынула назад, и на нейтральное пространство вышел Пальчинский, вступивший с большевиками в переговоры.
Я отправился тогда в зал заседаний Временного Правительства. Все члены Временного Правительства спокойно сидели за круглым столом. Я обратился к ним со следующими словами:
- У меня 18 юнкеров, а большевиков уже около 1000 человек. Пальчинский стоит впереди юнкеров и ведет переговоры с большевиками. Как прикажете поступить?
После минутного совещания Кишкин от имени Временного Правительства приказал мне пропустить делегатов от большевиков для переговоров.
Я вышел к юнкерам и предложил делегатам большевиков войти в зал заседаний Временного Правительства. Вошли Антонов и Чудновский, но за ними ворвалась толпа, которая прежде всего набросилась на юнкеров, а затем стала обыскивать членов Временного Правительства.
Исполнив свой долг и не желая подвергать себя лишней опасности, я незаметно скинул свою шинель, схватил первые попавшиеся мне под руку пальто и шляпу и, держа револьвер в руках, смешался с толпой большевиков.
Когда я шел к выходу из дворца, я видел, как большевики били нещадно двух юнкеров. В нижнем этаже дворца под видом обысков начался грабеж. Два вооруженных с ног до головы красногвардейца вели мимо кухни Зимнего дворца плачущую ударницу...
В Гатчине
В тот же день мне удалось пробраться в Комитет спасения, который направил меня в Гатчину, к А.Ф. Керенскому.
В Гатчине - я попал туда 28-го октября, - собрались А.Ф. Керенский, четыре сотни казаков, броневик, отобранный у большевиков, и юнкера гатчинской школы прапорщиков, не принимавшие активного участия в военных действиях, а исключительно охранявшие дворец, где помещался штаб Керенского.
Взятие Царского Села
Мы выступили из Гатчины к Царскому Селу и по дороге не встретили никакого сопротивления большевиков. По дороге же к нам присоединились еще казаки, 12 орудий и броневой поезд, и с этими силами генерал П.Н. Краснов (небезызвестный также и в литературе) подошел к Царскому Селу.
У Царского Села дорогу нам преградили стрелковые полки. Когда мы вступили с ними в переговоры, то выяснилось, что они решили держаться «вооруженного нейтралитета». Керенский находился вместе с Красновым непосредственно за первой цепью казаков. Сев в автомобиль, он поехал к стрелкам вместе с Войтинским почти без всякой охраны. Керенский предложил стрелкам - вернее, приказал, как верховный главнокомандующий, - немедленно сдать оружие, и стрелки немедленно этот приказ исполнили.
Однако те стрелковые полки, которые стояли в самом Царском Селе, заметив, что их застава сдала оружие, прислали делегатов с заявлением, что они ни в коем случае нас в Царское Село не пропустят. Предупредив царскосельских стрелков о возможных последствиях, генерал Краснов приказал поставить на шоссе два орудия и дать из них два шрапнельных выстрела. В результате этих выстрелов все стрелковые части, находившееся в Царском Селе, повально бежали по направлению к Пулкову и Колпину. Наш отряд выслал несколько разъездов, и мне лично пришлось вместе с казаками проехать по всему городу, занять царскосельский вокзал и, что самое главное, станцию радиотелеграфа, которая, как известно, имеет такую мощность, что может сообщаться с Эйфелевой башней. Без единого выстрела заняв радиотелеграф, я немедленно отправил следующую телеграмму:
«Всем, всем, всем. Войсками, верными Временному Правительству, заняты Царское Село и радиотелеграф».
Выставив охрану, штаб нашего отряда разместился в Царском Селе.
Поход из Петрограда
Генерал Краснов тем временем готовился двинуться на Петроград. В это же время на станцию «Александровская» прибыл бронированный поезд, имевший непродолжительный бой с большевиками. Генерал Краснов решил пойти на станцию «Александровская», а затем по прямой дороге на Петроград.
Большевики, со своей стороны, вступили с нами в бой, первые открыв по нашему отряду артиллерийский огонь. Стреляли они плохо, разрывы были очень высокие, и заметно было, что у них нет опытных офицеров. Наши артиллеристы начали отвечать, и после непродолжительной артиллерийской подготовки стало заметно, что большевики отступают. Однако мы не могли развить своего успеха, ибо обнаружился недостаток снарядов и даже патронов. Люди, расположившиеся в передовых рядах, не могли отвечать большевикам, наша артиллерия постепенно умолкала. Это обстоятельство подействовало на казаков угнетающе. Большевики, со своей стороны, поняли, в какое тяжелое положение мы попали, и сами перешли в наступление. Наши части стали отходить. Следует заметить, что в результате всего боя у нас было только восемь раненых и ни одного убитого 268.
Отступление к Гатчине
По приказанию генерала Краснова наши части отступили к Гатчине. В своем объяснении Керенскому генерал Краснов указал, что за отсутствием снарядов держаться нельзя, тем более что весь наш отряд, действовавший против большевиков, насчитывал только 600 человек. Поздно ночью отряд прибыл в Гатчину.
В гатчинском дворце собирались офицеры Авиационной школы, местной школы прапорщиков и местного гарнизона. Солдаты местного гарнизона держались по отношению к нам недружелюбно. Комендантом гатчинского дворца и начальником гарнизона был ротмистр Свистунов. Керенский помещался в верхнем этаже дворца. Караул около его кабинета несли юнкера. Вместе с ним находились: верховный комиссар Станкевич, комиссар Северного фронта Войтинский, поручик Данилевич, капитан Кузьмин, адъютанты и охрана. Внизу, в штабе Керенского, находился прибывший в то время Савинков. К нам все время прибывали делегации из армии, и было установлено прямое сообщение со Ставкой и Псковом. Тогда же было получено известие о предложении «Викжеля» содействовать немедленному прекращению этого кровопролития. Представители «Викжеля» прибыли к Керенскому, который принял их, и затем я, по приказанию Керенского, известил петроградский Комитет спасения, что Станкевич выехал в Петроград для переговоров о прекращении кровопролития.