Доводим до сведения посетителей музея, что мы не позволим администрации закрыть музей ни на один день.
Следуют 27 подписей.
Заявление служащего Гос[ударственного] банка
Совет Народных Комиссаров в лице его уполномоченного товарища Менжинского требует признания власти Совета от всех служащих Гос[ударственного] банка. Что касается меня лично, как одного из служащих Гос[ударственного] банка, то ко мне это требование относиться не может, нельзя требовать признания давно, еще в стенах университета, мною признанного, не однажды страдавшего и много претерпевшего за это признание. Если же Совету Народных Комиссаров, являющемуся, по моему глубокому убеждению, воплощением воли народа, необходимо подтверждение моего признания его власти во всей ее полноте, документально, то я честно заявляю Совету, что я, открыто исповедуя идеи большевизма, являясь горячим сторонником его лозунгов, никогда против народа не шел и не пойду, считая своих саботирующих и бастующих сослуживцев врагами народа, о чем я и объявил им громогласно на собрании 13-го ноября.
Примите уверение в преданности и верности вам, народным вождям, бывшего студента, ныне служащего Гос[ударственного] банка гражданина А.Д. Дмитриева.
В Главном Казначействе
Собрание низших служащих и части других служащих, сообща обсудив создавшееся положение в Государственном Главном Казначействе, протестует против поведения тех служащих, которые объявляя забастовку, наносят удар в спину многомиллионным массам солдат, гибнущих там, на фронте, от голода и холода, и всему населению Петрограда, так как своей забастовкой эти враги народа еще более расстраивают продовольственное дело. Ввиду этого собрание служащих призывает всех введенных в заблуждение воевать с врагами народа и приступить к работам.
Письмо в редакцию
По поводу напечатанной в № 229 «Известий Совета Р[абочих] и С[олдатских] Деп[утатов]» резолюции Петроградского гарнизона, предлагающей служащим Министерства продовольствия в трехдневный срок возобновить работу, Исполнительный Комитет служащих Министерства продовольствия считает необходимым заявить, что до настоящего момента работа Министерства непрерывно продолжается и не прекращалась ни на один день.
Бастующим чиновникам
Товарищи! Не пора ли наконец прекратить нашу бессмысленную забастовку.
Какие вы имеете права, вы, вносящие дезорганизацию в жизнь страны, вы, желающие взять у народа деньги, хотя бы в виде жалованья, и все же продолжать забастовку. Какое вы имеете право осуждать, ругать совершенно незаслуженно тех из наших товарищей, которые приступили к работе и которых вы обещаете вышвырнуть на улицу, как ненужную шваль, когда придет «законная власть» - Учредительное Собрание.
Отбросьте от себя эти позорные мысли, товарищи! Идемте с теми нашими сослуживцами и сослуживцами, которые на поддались на сладкие речи наших руководителей и ораторов из союза союзов, занимающих, к слову сказать, видное положение и прекрасно обеспеченных в материальном отношении. Идемте вместе с нашими бедными честными и сознательными чиновниками, которые из чувства беззаветной любви к родине, двинулись рука об руку со всею трудовою измученною массою навстречу народным интересам.
Чиновник управления государственными сберегательными кассами Вас[илий] Соколов.
Правда. 19 ноября (2 декабря) 1917. № 194.
133. Террор. Приказ об аресте министров («Русское Слово»)
19 ноября 1917 г.
Военно-революционный комитет по поводу воззвания Временного Правительства ко всем гражданам России 330 официально заявляет.
«Не придавая никакого значения опубликованному в газетах заявлению бывших министров и их товарищей, но опасаясь, что это заявление может вызвать справедливое возмущение революционных рабочих и солдат Петрограда и какие-либо эксцессы на этой почве, военно-революционный комитет постановил: подписавших упомянутое заявление бывших министров Прокоповича, Малянтовича, Никитина, Вернадского, Нератова, Фридмана, Саввина, Голубкова и Краснова отправить под надежным караулом в Кронштадт под надзор исполнительного комитета Кронштадтского Совета рабочих и солдатских депутатов».
Ни одного из перечисленных министров военно-революционному комитету пока не удалось арестовать.
Сегодня, в 7 час[ов] вечера, в министерство продовольствия явились представители военно-революционного комитета и осведомились, где находится квартира заместителя министра-председателя С.Н. Прокоповича. Служители ответили, что министр уже давно не посещает ведомства и что адрес его им не известен.
Узнав, что Прокоповича заменяет Башкиров, представители военно-революционного комитета отправились к нему, но оказалось, что Башкиров и его товарищ Кондратьев уехали из Петрограда несколько дней назад по делам службы.
Из квартиры Башкирова члены военно-революционного комитета отправились к товарищу министра внутренних дел Салтыкову, который был подвергнут допросу об обстоятельствах отъезда из Петрограда министра внутренних дел А.М. Никитина. Интересовались также члены комитета, принимал ли допрашиваемый участие в составлении воззвания Временного Правительства. Салтыков оставил без ответа все вопросы.
В тот же день члены военно-революционного комитета посетили Совет крестьянских депутатов и справлялись о местожительстве министра земледелия С.Л. Маслова. Нужных им сведений они и здесь, конечно не получили.
Из Совета крестьянских депутатов «власти» отправились производить обыск у министра труда К. Гвоздева. Обыск не дал никаких результатов.
Русское Слово. (М.) 19 ноября 1917. №254.
134. Редакционная статья «Второй шаг» («Правда»)
19 ноября 1917 г.
Переговоры о перемирии начинаются 331. Сочтут ли удобным наши представители, ввиду короткого срока, который отделяет нас от первых переговоров, заключать перемирие на более долгое время; будут ли они требовать фактического перемирия только на короткий срок, чтобы это перемирие могло произвести свое действие на народные массы и правительства союзников, факт остается фактом. Переговоры о перемирии начались. Ни крики буржуазной и оборонческой прессы о «распродаже России» и о «похабном» мире, ни протесты союзных генералов в ставке не произвели и не могли произвести никакого впечатления на рабочее и крестьянское правительство. Но только потому, что эти крики - крики лицемерные и корыстные: ведь русская буржуазия и русские оборонцы с самого начала войны ничего другого не делали, как только предавали Россию союзным капиталистам, а союзные «борцы за демократический мир» ничего другого не предпринимали, кроме периодической покупки русской земли и русской крови за свое золото. Рабочее и крестьянское правительство твердо решило добиться мира. Общего, если можно, сепаратного - если нам навяжут его союзные империалисты. Рабочее и крестьянское правительство не даст запугать себя угрозами, с этого пути оно не даст себя сманить обещаниями. Угрозы союзников-империалистов нас не устрашат. Между ними самими нет единства интересов. Они сами смотрят друг на друга, как дельцы, которые при дележе добычи не хотят быть обманутыми один другим. О чем же другом свидетельствует позиция, занятая американской миссией (официальный визит военного атташе С[оединенных] Ш[татов] Америки генерала Джедсона в Смольный) 1, как не об этом противоречии интересов союзников?
Вы грозите нам, господа, крутыми мерами? Но если мы заявим в ответ на вашу экономическую блокаду открытым заявлением о неуплате долгов, то против вас поднимется последний лавочник, у которого вы выманили последний франк для кормления молоха войны!
Попробуйте, господа, поднять ваши рабочие классы на крестовый поход против рабочей и крестьянской России, которая после сорокамесячной войны зажгла факел пролетарской революции, факел, указывающий путь массам пролетарской Европы! Если вы нам скажете через своих ставленников: подождите-ка, вот пройдет еще год, и мы начнем переговариваться о мире, а пока что подождите с перемирием и заключите перемирие с Духониным, то мы вам отвечаем: эта хитрая механика чересчур ясна, чтобы обмануть русских солдат, рабочих и крестьян. Уже чересчур долго вы кормили их словами, теперь они верят только делу.
С Духониным перемирия не будет. А если вы стремитесь к перемирию на поле сражения, тогда скажите открыто, когда мы намерены явиться для переговоров. Если союзники не примут такого справедливого предложения, то это будет лишним доказательством старой римской пословицы: «Кого Бог хочет наказать, того он лишает разума».
Разве вы думаете, что рабочие Италии и Франции будут смотреть спокойно, как проливается их кровь, в то время, как рабочий народ России открыл им путь к миру? Вы ведете опасную игру, господа!
Представители русских трудящихся масс, выехав в немецкую ставку для переговоров, великолепно знали, что они едут не на пир с новыми союзниками, а на борьбу. Если прапорщику Крыленко не очень приятно разговаривать с фельдмаршалом Гинденбургом, то и для Гинденбурга этот разговор не представляет особого удовольствия. Немецкий генералитет не прочь бы саботировать перемирие, подобно русскому генералу Духонину. Но дело мира - великое дело, и народные массы Германии жаждут его не менее, чем его жаждет русский народ. Идти открыто против мира - это значит идти на гражданскую войну с рабочими массами. Радиотелеграмма графа Чернина к Троцкому доказывает, что давление жаждущих мира народных масс на командующие классы в Австрии еще сильнее, чем в Германии. И если господа немецкие генералы думают, что они в состоянии использовать положение России для того, чтобы навязать ей оскорбительные условия мира или, чтобы согласившись на приемлемые условия мира для России, броситься всеми свободными силами на Западный фронт, так они сугубо ошибаются.
Мы «похабного» мира заключать не будем, а захотят ли рабочие массы Германии снова начинать войну для раскрытых явно захватнических целей -на этот вопрос пусть дадут себе ответ господа генералы сами. Если же они хотят перебросить свои силы на запад, то для немецких рабочих станет вопрос, боролись ли они только за то, чтобы не умирать у Двины, или чтобы вообще покончить с этой бойней.