[11].
Среди множества незнакомых лиц внутри здания мелькнуло одно узнаваемое и даже очень. Троцкий не мог оставаться вдали от событий. Он тоже заметил вошедших и бросился навстречу, пожав руки Федору и Либкнехту.
— Камрады! Через полчаса начнется собрание при министре с участием командиров фрайкора и рабочих отрядов. Будем пытаться наладить координацию. Пока получается плохо. Полицейские смотрят на нас зверем, да и наши… соответственно.
— Не удивлен, — сказал Федор. — Правительственные продвинулись далеко?
— Их называют пруссками. Прорвали нашу оборону у Грослаппена, двигаются к центру вдоль набережной Изара.
— Вдоль набережной? На таком узком фронте? — удивился Федор. — Слухи были про целую дивизию!
— Возможно, преувеличивают, — Троцкий гордо вздернул бороденку. Мол, коль преувеличивают, значит — трусят. А мы не такие. — Пруссаки идут не торопясь. Стреляют из пушек издалека. Наверно, для острастки. Разгромили десятки домов, больницу. Впереди боевой маг-электрик и пара броневиков. Доходят до баррикады, маг вылезает и бьет цепной молнией. В результате защитники или убиты, или оглушены. Пехота под прикрытием броневиков бежит к баррикаде, перелезает ее и добивает уцелевших. Потом они останавливаются, примерно на день. Делают повальный обыск на взятых площадях.
— Отлично. Значит, их маг не слишком силен, коль требуется столько часов на перезарядку. Есть с чем работать.
— Вот и скажите это на совещании!
Как ожидал Федор, оно более походило на базар. Немецкий ордунг рухнул, командиры отрядов больше крысились друг на друга, а не искали разумные решения. Только полиция молчала, по-военному дисциплинированная. Вдовая княгиня Виттельсбахская, председательствовавшая по праву принадлежности к правящей княжьей фамилии, но не имевшая особого авторитета, тщетно взывала к порядку и разуму.
Улучив момент, Федор поднялся.
— Я убивал прусских магов на фронте. Повторю и здесь.
Шум немедленно стих. Полсотни пар глаз повернулись к нему, большинство из них не выражали приязни.
— Будто на заседании Кнессета встал бывший эсесовец и ляпнул: я жег евреев в Освенциме, щас и вас научу, — брякнул Друг. — Не тушуйся, жги!
— Я воевал на стороне русских под Ригой, — начал Федор. — Был пленен и принят в подданство Рейха как фольксдойче. Хорошо знаю тактику казаков против прусских магов. Казаки нападают внезапно и открывают огонь из нескольких пулеметов Кошкина. Такие пулеметы прибыли к нам из Франции, где их называют «митральезы», и они имеются у рабочих. Под огнем защита лопается, маг гибнет как простец. Обычно его смерть сильно подрывает боевой дух сопровождающих солдат. Мне нужен десяток стрелков-добровольцев с пулеметами, по два полных магазина на ствол.
Тишина разорвалась возмущенными репликами. Особенно неистовствовал седой подполковник из фрайкора, ветеран. Он кричал, что нет доверия уже раз сменившему сторону… Полицейский чин заметил, что у них есть только пара станковых пулеметов. Боевому магу-электрику — на один зуб.
— Камрады! — вмешался Либкнехт. — Давайте сформируем отряд стрелков с митральезами исключительно из рабочих! А также отряд прикрытия. Добровольцы будут. Правильно, камрады?
— Одного прикрытия мало, — возразил Федор. — После гибели мага и части пехоты под пулеметным огнем у нас будет шанс. В рядах пруссаков появится слабое место. Нужен удар и контрнаступление. Вижу, взаимодействия не наладить. Договоримся о простом. Рабочие пробивают брешь. За ними идут полиция и фрайкор.
— У нас есть конная сотня, — пробурчал подполковник. — Но только попробуй подведи…
Юрген узнал Клауса еще во Фрайзинге и одновременно он его не узнавал. В Гамбурге это был простой фабричный рабочий, такой же, как и он сам. К тому же невезучий, на ровном месте заполучивший пулевое ранение в бок. И то, что очаровательная фройлян Джулия приехала из далекой России ради этого мужчины, будто бы увиденным на нечетком газетном снимке, не укладывалось в сознании. Вспыхнувшая влюбленность в прекрасную иностранку так же быстро и схлынула, оставив осадок недопонимания — почему та предпочла невзрачного подстреленного коротышку.
Перед самым отъездом, когда Юрген зашел их навестить, раненый словно сбросил маску. Он говорил властным, волевым тоном, Джулия соглашалась и слушалась. Чувствовалось, что в прежней жизни ему приходилось командовать. Кем он был раньше, Юрген спросить постеснялся.
В Мюнхене Клаус окончательно преобразился. С бородой, усами и пенсне он напоминал скорее университетского профессора, говорил так же — четко и уверенно. А когда голосом, не знающим сомнений, объяснил, что ликвидирует практически неуязвимого боевого мага, никто не выразил сомнения в том, что такое возможно. Даже фрайкоровский подполковник больше колебался относительно верности Клауса восставшей Баварии, чем способности разобраться с магом.
Когда они вышли от княгини Виттельсбахской, Клаус первым делом поманил Юргена к себе.
— Тебя единственного знаю из бойцов рабочих отрядов, потому и предлагаю: поведешь пулеметчиков?
— Я ни разу из пулемета не стрелял, — Юрген скосил взгляд направо, где его на плече покоилась армейская винтовка «Маузер». Наверное — добытая в бою против полицейских, поскольку из Франции прибыли исключительно французские образцы.
— Не беда. Есть время, поучимся, — успокоил Клаус-Федор. — Там главное — плотность огня, а не точность. Защита мага вздувается пузырем метра в два с половиной. С сотни шагов даже слепой не промахнется. Только нужно четко подготовить место засады. Попроси у полицаев автобус или еще какой автомотор. Съездим, осмотримся.
— Тебя не смущает, что я из Пруссии? — спросил Юрген.
— А я вообще из российского Поволжья, — хмыкнул Федор. — Тебе же объясняли. Воюем не прусскими рабочими, призванными в рейхсвер, а против пославшей их буржуазии. Либкнехт поможет с добровольцами. Коль ты уже воевал на улицах Мюнхена, то авторитет имеешь. Кроме того, мне нужны твои инициатива и сообразительность.
Клаус принялся действовать. Вроде не спешил, не суетился и почти никого здесь не знал. Но едва минула четверть часа, как автобус с полицейской надписью вез их вдоль реки к баррикаде повстанцев.
Ее Клаус забраковал с ходу, предложив оставить минимум защитников, чтоб снизить жертвы. Пожилой фрайкоровец бюргерского вида, командовавший обороной, с ходу послал советчиков подальше.
— Их убьют, — спокойно резюмировал Клаус. — Вот следующая линия перспективнее.
Баррикада, а ее пока только строили, тянулась от стены массивного здания какого-то банка к парапету набережной. Окна здания, забранные решеткой, показались Клаусу вполне подходящими для размещения пулеметчиков.
— Часть решеток надо срезать. Потом объясню — для чего.
Они уехали, а позади автобуса началась стрельба. Пруссаки с их извечной методичностью навалились на следующий редут. Фрайкоровцы сражались и погибали мужественно, но бестолково.
— С магом понятно, — объяснял Федор Юргену. — Говорят, пруссы броневики используют? Их из пулемета не пробьешь. Юрген! Организуй следующее. У каждого в засаде должна быть пара бутылок с бензином и тряпки. Примитивная, но надежная штука.
Вечером прямо во внутреннем дворике министерства внутренних дел опробовали оружие. До пожара и реконструкции там был театральный зрительный зал. Клаус велел пострелять из пулеметов всем участникам вылазки. Ходил, поправлял, критиковал. Видно было, что хорошо знает и оружие, и пулеметную стрельбу.
— Сойдет, — оценил в итоге. — Сами себя не поубиваете, и то — ладно. Юрген! Распорядись. Сложите из деревянных ящиков что-то вроде броневика, — а когда тот выполнил распоряжение, скомандовал: — Берите бутылки с бензином. Вытащите пробку. Вставляйте в горло лоскут ткани вместо нее. Все готовы? Наклоняем бутылку, чтобы часть бензина впиталась в ткань. Теперь поджигаем бензин и бросаем в броневик!
Даже столь простое упражнение выполнили не все. Кто-то из парней попал бензином себе на штаны, тут же вспыхнувшие. Незадачливый поджигатель вопил, прыгал на месте и скорее сбивал огонь, пока тот не добрался до причинного места. Кто-то швырнул бутылку, и она не разбилась, осталась лежать с горящим фитилем, напитываемым вытекающим бензином.
Наконец, ящики весело полыхнули.
— Броневик из железа, — хмыкнул Юрген. — Железо не горит как доски.
— Конечно, — Клаус глянул на него с иронией. — Цельте в переднюю часть, где капот и щели для вентиляции и охлаждения. Надо, чтоб горящий бензин пролился внутрь. Займется двигатель, а он в масле, следом — бензиновые трубопроводы. Коль пруссаки не успеют выскочить — капут. Юрген! У тебя есть пушка? Или другие предложения? Вижу, что нет. Так что действуем по моей схеме.
— Вы уверены, что все пойдет по плану? — вздохнул Юрген.
Клаус грустно улыбнулся.
— Кто-то сказал, что первой жертвой любой битвы становится план этой битвы. Всегда что-то обязательно идет не так, как ожидалось. Будем импровизировать. Постараемся выжить.
Над баррикадой полоскался на ветру двуцветный флаг Баварии — верхняя половина белая, голубая нижняя.
Федор подошел к двум десяткам фрайкоровцев, устроившихся с южной стороны. Лица суровые, мрачные, как у людей, готовых ко всему. Отставной фельдфебель, едва знакомый по вчерашним приготовлениям, построил их. Грянула песня:
Gott mit dir, du Land der Bayern,
deutsche Erde, Vaterland!
über deinen weiten Gauen
ruhe seine Segenshand!
Er behüte deine Felder,
schütze deiner Städte Bau
und erhalte dir die Farben
seines Himmels — Weiss und Blau![12]
— Бог действительно с нами, — добавил Федор. — У нас есть план, как сохранить позицию и уничтожить пруссаков.
Ополченцы смотрели с него надеждой, в то же время боялись обмануться в ожиданиях. Судьба защитников трех баррикад вдоль течения реки им была известна…