Глава 16
Утренняя газета казалась ядовитой змеей. Укусит страшной новостью или уползет мирно, но на следующий день явится другая — и такая же опасная. Как поведет себя — неизвестно. Какие принесет известия? Лотерея.
На вторые сутки пребывания в Париже, солнечном и даже каком-то праздничном по случаю мая, хоть к северу от него по-прежнему громыхала война, Юлия Сергеевна начала поедать себя изнутри. Зачем покорно послушалась Федора? «Любовь и разлука», чтоб ее… Ведь ничто не мешало отправиться с ним в Мюнхен! В столь же охваченном восстанием Гамбурге ей, по правде сказать, ничего не грозило. Но и в Баварии ее никто не попросил бы лезть на передовую. Перевязывала бы раненых в госпитале, виделась с любимым, пусть не так романтично, как в Женеве, но хотя бы знала, что с ним.
Да, он обещал больше не сдерживать Зеркальный Щит. Но тот — не панацея! В первой же газете, увиденной по прибытии в Париж, она прочла про прусского электромага, без жалости бьющего разрядами молний по восставшим рабочим. По каким-то непонятным причинам Зеркальный Щит, отражающий огонь, пули и кинетические импульсы, бессилен против электричества.
Юлия Сергеевна поселилась в «Ритце». Почему именно там? Здесь Федор останавливался в первую и единственную поездку во Францию. В этом же отеле жила Варвара Оболенская. Судя по оговоркам, брошенным невзначай, именно здесь та дала понять Федору, что не против стать его любовницей — до свадьбы и без заранее оговоренных обязательств.
Дело не только во внебрачной связи, подобное грехопадение случается с девицами все чаще и чаще. Нравы становятся свободнее. Но если бы князь воспользовался случаем, все повернулось бы совершенно иначе. Он сам признал. В Гамбург ехать точно бы не пришлось.
Что сама Юлия поступила именно таким образом, ее совершенно не смущало. Причем ее напор был настолько энергичен, что отказаться от близости мужчина сумел бы, только вступив в яростную борьбу. Это ничего не значит. Федор — ее. И точка. Остальные — кыш со сцены!
Но если его убьют, на этот раз — реально, он не достанется никому.
Первым делом Соколова нанесла визит де Пре в надежде узнать какие-то подробности, быть может, ускользнувшие от внимания ушлых и вездесущих репортеров. Маркиз, как и в прежнее ее посещение Сюрте, обидел толкущихся в приемной других визитеров.
— Присаживайтесь, мадемуазель Жюли! Прибыли сегодня? Где остановились?
— Утром и сразу отвезла вещи в «Ритц». Должна сразу выразить сожаление по поводу смерти вашего офицера в Берне, месье маркиз. Федор обнаружил слежку еще на вокзале, но предотвратить гибель Бонье не смог.
— Мне докладывали. Вижу, что вините себя, мадемуазель. Право — не стоит. Мы все на войне, в какой-то мере даже вы. Вас могут похитить, чтобы выведать секреты Федора. Поэтому я вынужден назначить вам сопровождение и здесь, а также просить быть осторожной. Тем более, что я лично заинтересован. Помните наш уговор? — он понизил голос. — Десять процентов от роялти за каждую блиндированную машину «Фалькон» и за каждый пулемет конструкции инженера Соколовой. Кстати, откуда взялось это странное обозначение для бронированного гусеничного экипажа — танк?
— Федор так его назвал. Не могу объяснить — почему.
На самом деле, она знала. Это слово из будущего, открытого ее возлюбленному в видениях. Но маркизу ни к чему это знать.
— Не важно. Возвращаюсь к сути вопроса. Десять процентов?
— Конечно. Федор сам настаивал, чтобы вас отблагодарить.
Рыжий расцвел. Казалось, даже его поредевшие огненные кучеряшки стали ярче. Хотя кто их знает, как они на самом деле выглядят у мага иллюзий.
— Он платит не зря. Возникли трудности, мне пришлось напрягать связи в военном ведомстве, чтобы защитить проекты Кошкина-Соколовой. Танк «Фалькон» впечатлил многих. Возмущены только авторы «сухопутного дредноута». В отличие от их монстра, «Фалькон» дешевый и простой. Его можно собирать на любом тракторном или автомоторном производстве. В России заказаны двигатели и фрикционные муфты, но пока на «Рено» пробуют применить отечественный «Гном». Увы, без особого успеха. Мотор воздушного охлаждения для танка не годится.
— Увольте меня от технических подробностей, месье директор, — я в них ничего не смыслю. Другие трудности есть?
— Митральеза. Военные не вполне понимают, для чего нужен крупный калибр. Часть настаивает на обычном винтовочном. Что-то вроде «Максима» с водяным охлаждением. Или малая пушка в тридцать семь миллиметров вместо пулемета.
— Опять-таки не смыслю, но знаю, что Федор настаивал: предложенный им пулемет сочетает плюсы обычного пехотного и легкой пушки.
— Именно это я и пытаюсь втолковать, — де Пре вытащил свежий выпуск Ле Фигаро. — Газетчики клянутся, что даже на подавлении бунтов в Баварии Берлин все чаще использует бронемашины, причем — успешно. Вскоре они пойдут на фронт по нарастающей. Попасть из пушки в небольшую цель проблематично. А вот прошить броневик очередями — вполне.
Вид газеты несколько расстроил Юлию. Что же это за разведка, если черпает сведения из прессы?
Де Пре несколько реабилитировался, рассказав, как восстание против Пруссии перекинулось на швабские земли. То есть противникам Берлина и единства с Пруссией принадлежит практически вся земля от Мюнхена до французской границы. Но в самом Мюнхене боши наступают и теснят фрайкор с рабочими отрядами с северо-востока к центру города. Уличные бои вспыхивают каждый день.
— Про электромага слышали? — маркиз коснулся зигзага молнии на штатском сюртуке.
— Увы, — развела она руками. — Но, насколько я знаю, Зеркальный Щит от электричества не защищает.
— Да, мадемуазель Жюли, в этом лично убедился. Когда Федора ударили молнией, он упал как подкошенный. Повезло, что бош оказался не силен. Под градом пуль его защита рухнула. Свой дар он передал мне, сам того не желая, разумеется, — маркиз ухмыльнулся.
— Федор — в Мюнхене. Вы не получали о нем известий?
— Никаких. Наш друг не любит себя выпячивать и попадать в газеты. При виде фотографа стремится отвернуться. Контактов с нашей военной резидентурой в Баварии у него нет. Поэтому — ничего.
— Досадно…
— Дорогая мадемуазель! Здесь мы можем повлиять на восстание только одним образом — дав повстанцам оружие. Не слишком много, ибо они — боши, и всегда при случае обернут его против нас. Правительство выделило полмиллиона на вооружение повстанцев. Полагаю, пока хватит.
— Я добавлю столько же. Распоряжение Федора.
Коротышка хитро улыбнулся.
— Как вам угодно, мадемуазель. Возьму на себя смелость просить задействовать те же каналы поставки, по которым в Мюнхен пошли пулеметы и винтовки из первой партии. А теперь предлагаю встретиться завтра и нанести визит на «Рено», подписать контракт на получение авторского роялти за танк «Фалькон». На пулемет контракт будет отдельно — с военным министерством и чуть позднее. Не отужинаете со мной?
— Пардон, месье, с удовольствием, но как-нибудь в другой раз. Устала с дороги. Тем более, мне нужно встретиться с Игнатьевым.
— Только если вы намерены ехать в Петроград. С ним случилась забавнейшая история. Он получил предписание о возвращении с позором. Его ждало изгнание со службы и лишение чина за то, что не смог забрать для казны ваши с Федором миллионы. Письмо было подписано начальником разведки. Он купил билет на пароход, но на следующий день пришло другое: он представлен к ордену, генеральскому чину и повышению за находку тайных бумаг Юсупова-Кошкина. Что также означает необходимость плыть в Петроград. Каково? Порой решительно не понимаю вас, русских. Как подобное возможно?
— Возможно и вполне. Заодно произошедшее показывает, насколько мы зависим от случайностей, месье. Спасибо за прием и жду поездки на «Рено». А также новостей из Мюнхена.
Вместе с горсткой рабочих Федор оказался отрезан от центра восстания. Пруссаки обошли соседний квартал и взяли район, где был дан бой их колонне, в полукольцо, чьи ветви упирались в реку. Друг узнал — на том берегу шныряют только группы прусских военных, патрули или разведка. Он не стал уточнять и вернулся.
В первую очередь надо было подумать о парнях.
— Раненые могут идти?
— Можем. Куда? — откликнулся один из них.
Первый запал от удачного обстрела мага, пехоты и уничтожения двух броневиков сошел на нет, как только Федор обрисовал ситуацию: их заперли в мешке. Бойцы даже не поинтересовались, откуда ему это известно. Теперь смотрели настороженно и вопросительно. В плен точно никто не хотел — здесь законы войны не действуют. Пленных пруссаки считают бунтовщиками и могут сделать все что угодно, даже расстрелять на месте.
— Нужно искать канализационные люки и уходить под землей. Хотя бы метров пятьсот к юго-западу. Перед выходом слушайте, что происходит на земле, не угодите под пули.
— Ты с нами не идешь? — спросил тот же легкораненый.
— Нет. Вас прошу разделиться на две группы. Важнее всего сейчас донести до наших: против французских пулеметов, если бить хором, маг не устоит. Передавим гадов, и пруссаки попятятся назад. Рот фронт!
Свой пулемет и оружие Юргена Федор отдал. Нести их не слишком тяжело — магазины пустые. Люки виднелись на мостовой, прямо у сгоревших бронемашин, но место открытое, простреливаемое. Более подходящий нашелся во дворе банка. Друг, метнувшись, обнаружил, что подземный ход идет в неудобных направлениях — в сторону реки и противоположную, на дне вода по щиколотку, где-то, наверное, и выше.
Кто-то из рабочих открыл крышку люка — старого, еще с гербом Баварского королевства.
— Лучше ноги промочить, чем сдаваться пруссам. Жаль, фонаря нет, — пожаловался один из пулеметчиков.
— Есть бутылки с бензином неиспользованные, — подсказал Федор. — Не разбивайте их, пусть фитили горят и светят вам. Удачи!
— И тебе, товарищ…
Принесли бутылки, их осталось больше чем нужно, Федор не ожидал, что броневики остановятся далеко — обычному человеку не добросить. Один за другим парни скрылись в колодце. Снизу послышались голоса, показались отсветы огня.