Стараясь производить как можно меньше шума, он изогнулся, пролезая в отверстие ногами вперед, и легко спрыгнул на пол, прикрытый ковриком, который заглушил звук. Это хорошо. Пока что все шло просто отлично. Он поправил костюм и осмотрелся.
Ничего необычного, полки с какими-то банками, пятидесятилитровый газовый баллон, жужжащая стиральная машинка и несколько бельевых корзин возле нее. Съежившуюся за стеллажом с садовыми инструментами женщину с заплаканным лицом и расширенными от ужаса глазами он заметил не сразу.
— Что вам здесь нужно? — хрипло проговорила она, выставляя перед собой руки, в которых судорожно сжимала кустовой секатор.
Черт! Мать девчонки, Альбинос мысленно выругался. Весьма неприятная неожиданность. Почему она находится в доме, сегодня рабочий день. Пока он влезал, она успела это заметить и приготовиться. Хотя учитывая его пистолет, секатор нельзя было принимать за серьезное оружие. Но лишние свидетели ему были совсем ни к чему.
— Убирайтесь! — Резко замахнувшись, женщина неожиданно бросилась на Альбиноса, тот на миг, удивившись ее смелости, отступил назад. — Верните мою дочь!
Перехватив занесенные для удара руки за запястья, он отработанным движением вогнал секатор в грудь Лизы Гринвуд по самые рукоятки. Уцепившись за него, она зашлась булькающим хрипом, медленно сползая на пол. Он постоял над ней, отрешенно наблюдая агонию, потом, переступив, стал подниматься по лестнице на первый этаж.
В холле придирчиво изучил себя в зеркале, побоявшись, что испачкал костюм. Затем бегло осмотрел небольшой хорошо обставленный дом от подвала до чердака и, вернувшись на порог детской комнаты, с досадой треснул кулаком по дверному косяку. Черт! Черт! Тысяча раз черт! Никого, кроме матери, которая наверняка уже не дышит. Чертов бойцовый рефлекс. Но он всего лишь оборонялся.
И что она там кричала насчет возвращения ее дочери? Проклятье, это совершенно путало ему все карты!
Альбинос бегом устремился в подвал. Зарезанная женщина лежала на том же месте, где и упала, сраженная его ударом.
— Что случилось с вашей дочерью? — склонившись, Альбинос требовательно встряхнул ее за плечо. — Ее украли? Что произошло!
Но Лиза Гринвуд уже не дышала. Отстранившийся Альбинос в порыве бессильной ярости даже подумал подорвать чертов дом, снова отыскав в углу помещения баллон с хозяйственным газом. Так, спокойно. Он смежил веки и, неторопливо выдохнув, медленно досчитал до десяти. Не надо рубить сгоряча и поднимать шумиху. Лучше выставить все как рядовое бытовое убийство. Из дома ничего не пропало, но оставалось еще одно.
Вытащив из раны в груди убитой секатор, он немного порезал джинсы женщины, пачкая их в крови и имитируя изнасилование. Поняв, что ему здесь уже нечего больше делать, Альбинос постарался как можно быстрее покинуть дом.
Первое время после похорон жены Дэниел смутно помнил, что творилось вокруг. Обрывками всплывали смутно припоминаемые лица каких-то людей и знакомых, под воздействием чудовищных доз алкоголя превращавшиеся в скалящиеся безликие маски, словно издевающиеся над ним без единой толики сострадания.
Какие-то фразы, слова соболезнования и похлопывания по плечу. От всего этого веяло дешевой театральной фальшью, от которой на Дэниела снова и снова наваливались новые приступы дурноты. За то время, что он после перевода работал в чикагском офисе конторы, во всей этой рабочей кутерьме и суете жены с переездом и устройством Кейт в школу, толком-то и не успел, нажить друзей. Разве что Братика и Смита. Последний, по старой университетской дружбе, и помог выхлопотать ему новое место.
Он не мог находиться среди людей, но и, оставаясь в одиночестве, готов был драть на голове волосы, в беспомощном ужасе шарахаясь от навязчивых призраков, вновь и вновь наступавших из темноты. Память словно издевалась, раз за разом заставляя переживать все в мельчайших подробностях. Его возвращение домой в тот день, обнаруженное тело убитой жены, жестокое осознание и правда. Чудовищная правда, что теперь он остался один, клеймом высеклась в сознании, словно усмешка Сатаны.
Недавно купленный дом пришлось заново выставить на продажу, он не мог находиться в нем. На помощь пришел неизменный алкоголь. Сняв какую-то каморку, он начал беспробудно пить, с отчаянностью приговоренного с регулярным усердием погружаясь в дарящую желанное забытье сладостную пучину опьянения.
В офисе ему дали отгулы, но в назначенное время он вернулся в контору, осунувшийся, пьяный вдрызг, и стал задирать кого ни попадя, его снова отправили приходить в себя. Но ведомый отчаянием Дэниел не желал сходить с выбранного пути.
В воспаленном мозгу раздавленного утратой человека созрел невозможный план. Он попытался связаться по телефону с руководством, но не вязал языка, и связь прекратилась. Дэниел стал с упрямой настойчивостью названивать по десять раз на дню, но его упорно игнорировали, то переключая на секретаршу, то на автоответчик.
И вот, в один из таких дней, проснувшись после очередного возлияния, он кое-как попытался привести себя в порядок и направился в офис. Поднявшись на этаж, где располагалось руководство чикагского отделения, он, минуя тут же встревоженно подскочившую секретаршу, рванул дверь на себя.
— Сэр, извините… — высовываясь из-за плеча Дэниела, виновато проговорила она. — Может, вызвать охрану?
— Помолчи, Сьюзан, — отмахнулся Гринвуд. — Это не твое дело! Лютер, ты должен поговорить со мной! Ты не можешь вечно меня игнорировать!
— Все в порядке, Сью. — Из-за стола навстречу незваному посетителю поднялся темнокожий управляющий отделением Лютер Синиз, подтянутый с близко посаженными глазами, над которыми кустились густые брови на покатом лбу. Над тонкими усиками щеточкой нависал массивный приплюснутый нос, ноздри которого воинственно раздувались. — Я сам разберусь.
Испуганная секретарша прикрыла за собой дверь.
— Какого черта ты себе позволяешь, Гринвуд?! — подбоченившись, рявкнул начальник.
— Я?! Это вы не отвечаете на мои звонки!
— А о чем, скажи на милость, с тобой разговаривать? Ты себя в зеркале видел? — угрожающе заревел Синиз и брезгливо наморщил ноздри, с деланым удивлением обратившись к невидимой публике. — Чем это здесь воняет? Ааа, наверное, это просто наш сотрудник нагрузился с утра пораньше!
— Послушай, — Дэниел быстро пересек кабинет, приблизился и, опершись руками на стол, надвинулся на начальника, который сморщился еще сильнее и отстранился. — Я знаю, как все можно исправить! Вернуть все обратно!
Воспаленные глаза Дэниела блестели нездоровым лихорадочным блеском.
— Мы же держим на поводке такие силы, которые представить нельзя. Можем свергать политиков, перестраивать города и кроить континенты! Мы можем изменить мир. Да что говорить — мы уже делаем это! Что по сравнению с этим судьба одного человека, а? Ну, скажи мне. Мне нужно всего лишь вернуться назад и исправить линию вероятности. И всего этого кошмара никогда не случится. Лиза, Кейт! Они будут живы, все будет как раньше, понимаешь! Как раньше! — Дэниел в запале подавился последней репликой и замолчал, облизнув губы.
— Дэниел, сбавь обороты, — Синиз обошел стол и встал напротив Гринвуда. — Первое. Ты прекрасно знаешь политику корпорации и должностной устав. На первом месте интересы мирового сообщества, а потом уже личные. Второе. Ты не хуже меня понимаешь, к каким глобальным и непоправимым последствиям может привести изменение хоть одной незапланированной линии вероятности.
— Выдай мне перстень, — понизив голос, хрипло прошептал он. — Дай разрешение активировать Машину, умоляю! Мы просто не приедем в этот город, и ничего не случится. Я буду осторожен как никогда, стану невидимкой. Мы рванем далеко, к черту на рога, и нас никто и никогда больше не увидит. Обещаю! Клянусь!
— Я не могу этого сделать, Дэниел. Постарайся понять. Все намного сложнее. Есть правила…
— Но это же несправедливо! К черту правила! — Гринвуд упрямо тряхнул головой. — Они существуют, чтобы их нарушать! Это моя жизнь, Лютер! Не добивай меня. Ты же человек! Мы же вместе выпускались из академии!
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, — Синиз смягчил голос и положил руку на плечо Гринвуда. — И искренне соболезную твоему горю. Такого не пожелаешь даже самому злейшему врагу. Жить с этим еще тяжелее. Но это наша работа, в конце концов, ты знал, во что вписываешься! Что случилось, то случилось, не накручивай себя понапрасну. Все зарастет, хоть боль и останется до конца твоих дней. Попытайся начать заново. Время лечит, и со временем жизнь вернется в нормальное русло. Только не ищи спасения в выпивке, это самый простой способ самому влезть в петлю.
— Время! Лечит! Ты что, издеваешься?!
— Остынь.
— А если бы это была твоя дочь? — сбросив руку с плеча, сквозь зубы процедил, Дэниел, приблизив свое лицо к лицу Синиза так, что они почти коснулись носами. — Да кто ты такой, что читаешь мне проповеди?
— Я твой начальник, Гринвуд, — Лютер Синиз, не моргая, выдержал взгляд. — И я говорю НЕТ.
— Да пошли вы все! — срываясь с места, заорал Дэниел и, бросившись вон из кабинета, распахнул дверь, от которой испуганно шарахнулась секретарша.
— Может, все-таки стоит вызвать охрану, сэр?
— Пусть идет. — Синиз со смесью грусти и задумчивости смотрел вслед удаляющемуся по коридору Гринвуду. — Не надо провоцировать бурю. В конце концов, его можно понять.
Дэниел загнанным зверем метался по этажам, распугивая шарахающихся сотрудников.
— Братик, хоть ты помоги мне! — неконтролируемым ураганом ворвавшись в диспетчерскую, на ходу проревел Гринвуд. — Ты должен запустить Машину!
Резкий оклик заставил вздрогнуть развалившегося за пультом контроля управлением ретранслятора симпатичного толстяка в цветастой рубахе и очках с толстыми линзами, читавшего комикс про приключения «Зеленого фонаря». Веселый и отзывчивый увалень Мэтью Сигал, еще в годы совместного студенчества получивший уютное прозвище, оторвался от журнала, удивленно посмотрев на тяжело дышащего приятеля.