Одновременно Временный комитет направил депутата IV Думы А. Бубликова с отрядом солдат, чтобы взять на себя функции управления центральным железнодорожным телеграфом. Этот вовремя предпринятый шаг позволил Думе поставить под свой контроль всю сеть железных дорог, поскольку ни один состав не мог отправиться из столицы без согласия Бубликова. Именно Бубликов, выполняя распоряжение Временного комитета, передал по телеграфу во все уголки страны первое сообщение о революции. Железнодорожники с большим энтузиазмом приветствовали революцию. Они в то же время поддерживали высочайшую дисциплину, и только благодаря их усилиям военные составы отправлялись на фронт точно по графику.
К этому времени мы зашли настолько далеко, что обратной дороги уже не было. Разрыв между старым и новым режимами стал окончательным. Временный комитет, по сути дела, вырвал власть у царского правительства.
Всю ночь провели мы за обсуждениями и спорами в кабинете Председателя Думы, подвергая тщательному рассмотрению все поступающие новости и слухи. Создание незадолго перед тем Совета было расценено как критическое событие, ибо возникла угроза, что в случае, если мы немедленно не сформируем Временное правительство, Совет провозгласит себя верховной властью России. Дольше всех колебался Родзянко. Однако, в конце концов, около полуночи он объявил о своем решении принять пост Председателя Временного комитета, который отныне, вплоть до создания Временного правительства, берет на себя верховную власть. В тот момент, когда в полночь с 27 на 28 февраля часы пробили 12 ударов, в России появился зародыш нового общенационального правительства.
Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте. Лондон, 1966; М., 1993. С. 140–141.
Сообщение Временного комитета Государственной думы о власти
28 февраля 1917 г.
Временный комитет членов Государственной думы при тяжелых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Сознавая всю ответственность принятого им решения, комитет выражает уверенность, что население и армия помогут ему в трудной задаче создания нового правительства{265}, соответствующего желаниям населения и могущего пользоваться его доверием.
Председатель Государственной думы М. Родзянко.
Известия Петроградского совета рабочих депутатов. 1917. 28 февраля. № 1. С. 2.
Телеграмма. По всей сети всем начальствующим. Военная
По поручению Комитета Государственной Думы сего числа занял Министерство Путей Сообщения и объявляю следующий приказ председателя Государственной Думы:
«Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху всех отраслей государственного управления, оказалась бессильной. Государственная Дума взяла в свои руки создание новой власти. Обращаюсь к Вам от имени отечества: от Вас зависит теперь спасение родины; она ждет от Вас больше чем исполнения долга, она ждет подвига. Движение поездов должно производиться непрерывно, с удвоенной энергией. Слабость и недостаточность техники на русской сети должны быть покрыты Вашей беззаветной энергией, любовью к родине и сознанием важности транспорта для войны и благоустройства тыла.
Председатель Государственной Думы Родзянко. 28 февраля 1917 года».
Член Вашей семьи твердо верю, что Вы сумеете ответить на этот призыв и оправдать надежды на Вас нашей родины. Все служащие должны остаться на своем посту.
Член Государственной Думы Бубликов.
28 февраля 1917 года 13 час. 50 мин.
«Русская Летопись». Кн. 3. Париж, 1922. С. 119.
Телеграмма военного министра М. А. Беляева Дворцовому коменданту генерал-майору В. Н. Воейкову для передачи императору Николаю II
28 февраля 1917 г.
Подана 28 февраля 1917 г. 1 ч. 55 м.
Принята 28 февраля 1917 г. 1 ч. 59 м.
Мятежники заняли Мариинский дворец. Благодаря случайно услышанному по телефону разговору, там теперь члены революционного правительства. Министры, кроме Покровского и Войновского-Кригера, заблаговременно ушли из дворца. Относительно этих двух сведений не имею. [№] 200.
Беляев.
РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 1750. Л. 76; Красный архив. 1927. № 2 (21). С. 16.
Телеграмма императора Николая II императрице Александре Федоровне о выезде из Ставки и посылке войск в Петроград
28 февраля 1917 г.
№ 1.
Вязьма – Царское Село.
[Направлена в] 15 ч.
[Принята в] 16 ч. 49 м.
Ее Величеству.
Выехал сегодня утром в 5 ч. Мысленно постоянно с тобою. Дивная погода. Надеюсь, что вы себя хорошо чувствуете и спокойны. Много войск послано с фронта. Сердечнейший привет.
Ники.
ГА РФ. Ф. 640. Оп. 1. Д. 108. Л. 131. Подлинник (на англ. яз.); Переписка Николая и Александры Романовых. М. – Л., 1927. Т. V. С. 225.
Дневник императрицы Александры Федоровны
28 февраля 1917 г.
Ольга, температура 39,1°; Татьяна 39,5°; Алексей 37,4°; Анастасия 37,7°.
Сидела с Анной Вырубовой – Бенкендорф, Гротен, Борисов. Наверху Линевич.
1 ч. [Температура] Алексей 37,3°; Ольга 39,81/2°; Татьяна 39,8°.
[Была] Иза [Буксгевден].
6 ч. Ольга 40,3°; Татьяна 39,4°; Алексей 37,1°.
Весь день [была] наверху, кушали вместе с Лили [Ден], которая опять спит здесь.
9 ч. Ольга 40,2°; Татьяна 39,7°; Алексей 36,7°; Аня [Вырубова] 40,1°.
Войска поместили в саду. /…/
ГА РФ. Ф. 640. Оп. 1. Д. 333. Л. 30 об. Автограф (на англ. яз.). Архив новейшей истории России. Серия «Публикации». Т. III: Скорбный путь Романовых (1917–1918 гг.). Гибель царской семьи. Сб. документов и материалов / Отв. ред. и сост. В. М. Хрусталев, при участии М. Д. Стейнберга. М., 2001. С. 37–38.
Телеграмма начальника штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерала М. В. Алексеева генералу Н. И. Иванову
28 февраля 1917 г.
Передана в Царское Село (дворец) 1. III. 1 ч. 15 м.
Частные сведения говорят, что 28 февраля в Петрограде наступило полное спокойствие. Войска, примкнув к Временному правительству в полном составе, приводятся в порядок. Временное правительство, под председательством Родзянко, заседая в Государственной думе, пригласило командиров воинских частей для получения приказаний по поддержанию порядка. Воззвание к населению, выпущенное Временным правительством, говорит о незыблемости монархического начала России, о необходимости новых оснований для выбора и назначения правительства. Ждут с нетерпением приезда Его Величества, чтобы представить ему все изложенное и просьбу принять это пожелание народа. Если эти сведения верны, то изменяются способы ваших действий, переговоры приведут к умиротворению, дабы избежать позорной междоусобицы, столь желанной нашему врагу, дабы сохранить учреждения, заводы и пустить в ход работы. Воззвание нового министра путей Бубликова к железнодорожникам, мною полученное кружным путем, зовет к успешной работе всех, дабы наладить расстроенный транспорт. Доложите Его Величеству все это и убеждение, что дело можно привести мирно к хорошему концу, который укрепит Россию. Алексеев. 28 февраля 1917 г. № 1833.
Красный архив. 1927. № 2 (21). С. 31.
Дворцовый комендант генерал-майор В. Н. Воейков. Воспоминания
Возможно, что благодарность русских революционеров должна была быть также направлена и по другому адресу. В апреле 1917 года известный американский банкир Яков Шифф{266} публично заявил, что русская революция удалась благодаря его финансовой поддержке. Его заявлению можно поверить, так как, по словам Бразоля{267}, он еще в 1905 г. тратил большие деньги на революционную пропаганду среди интернированных в Японии русских военнопленных.
Воейков В. Н. С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта Государя императора Николая II. М., 1995. С. 146.
Флигель-адъютант Свиты императора полковник А. А. Мордвинов. Воспоминания
28 февраля утром я проснулся, когда поезд был уже в движении. Погода изменилась, в окно вагона светило солнце, и как-то невольно стало спокойнее на душе после мучительной, в полузабытьи проведенной ночи.
Размеренная обычная жизнь вступила в свои права и хоть ненадолго вместе с надеждой отгоняла тяжелые мысли от всего того, что совершилось тогда далеко еще за пределами моего уютного вагона.
Я быстро оделся и вышел в столовую. Государь был уже там, более бледный, чем обыкновенно, но спокойно ровный и приветливый, как всегда. Разговор был очень не оживлен и касался самых обыденных вещей. Мы проезжали замедленным ходом какую-то небольшую станцию, на которой стоял встречный поезд с эшелоном направлявшегося на фронт пехотного полка. Им, видимо, было уже известно о проходе императорского поезда: часть людей с оркестром стояла выстроенная на платформе, часть выскакивала из теплушек и пристраивалась к остальным, часть густой толпой бежала около наших вагонов, заглядывая в окна и сопровождая поезд. Его Величество встал из-за стола и подошел к окну. Звуки гимна и громовое «ура», почти такой же искренней силы, как я слышал на последнем смотре запасных в Петрограде, раздались с платформы при виде Государя и невольно наполнили меня вновь чувством надежды и веры в нашу великую военную семью и благоразумие русского народа. Но это было только мгновение. Стоявший рядом со мною у окна Нарышкин, отвечая, видимо, на свои невеселые мысли, шепнул мне тихо: «Кто знает, быть может, это последнее “ура” Государю, которое мы слышим». Мои горячие переживания были облиты холодной водою, но надежда все же не остывала и разум ей не противился. Не хотелось верить, что эти неожиданные тогда радостные переживания действительно окажутся последними и что дальше, кроме беспросветного мрака длинных годов, ничего более уж не будет.