болонку. Есть глубинная данность. Эта данность, если угодно, заложена в структуре немецкого языка, в самих его звуках. В немецкой классической литературе. Во всем опыте, доставшемся немцам от тех государственных образований, которые существовали ранее на территории современной Германии.
Сейчас очень интересно смотреть на то, как Германия постепенно, в других, мирных, областях, восстанавливает собственное представление о своем могуществе. И пытаться объединить немцев с французами — дело, конечно, трогательное, но вряд ли возможное. Опять-таки — не потому что одни хорошие, а другие плохие, нет. Просто это совершенно разные народы, разные культуры, разная история и разное представление о себе и других. И конечно, исторический груз постоянных войн друг с другом.
Сейчас соперничество Франции и Германии проявляется во взаимной конкуренции за влияние в Евросоюзе и в сфере экономики, но я бы не стал исключать и иной возможности. Нет, не того, что соперничество перерастет в непосредственный вооруженный конфликт, а того, что и тот и другой народы захотят почувствовать себя гораздо ближе к своим историческим корням — там, где им это будет позволено и где эти народы еще останутся. Потому что де-факто Францию сдерживает большой поток арабских беженцев, а Германию — большой поток турецких мигрантов, которые уже создают в стране какие-то свои, особые островки проживания, и не исключена возможность значительной радикализации внутренней обстановки.
Не исключено, что вскоре вся Европа начнет выкарабкиваться из этой неудачной придумки Евросоюза. При этом, скорее всего, внутри стран будет происходить разделение на территории, которые опять же очень по-разному будут себя осознавать. Посмотрите, как голосовала на выборах Франция. Посмотрите на расколотость Испании или на то, насколько все неоднородно в той же Германии — причем разлом проходит отнюдь не по линии, разделяющей запад и восток. Я уже не говорю о Скандинавии, которую принято забывать в этих расчетах, — но Брейвик-то был из замечательной, социалистической по духу, правильной и толерантной Норвегии, где, казалось бы, все проблемы решены. Оказалось, что даже близко нет. Посмотрите на бешеный всплеск национализма на Украине, вызванный, правда, другими причинами, но в любом случае совершенно не скрываемый. На рост националистических настроений в Польше. А заявления Венгрии о том, что «не надо нам никаких мигрантов»? А ситуация в Греции?
В Европе не случайно стали появляться партии наподобие французского «Национального фронта» во главе с Ле Пен, итальянской «Лиги Севера», голландской «Партии свободы» или бельгийского «Фламандского интереса». И эти партии не только набирают существенный процент голосов, суть не в этом. Суть в том, что сколько ни напускай мигрантов — а напускать мигрантов евробюрократам хочется, чтобы электорат неугодных партий постоянно размывался, — но эти партии способны поднять и существенные объемы денежных средств. Это партии, если угодно, местного населения, партии тех, кто говорит «мы». И здесь вопрос не в том, что они фашистские или правые. Я как раз считаю, что это глубокое заблуждение. Это, скорее, партии традиционалистов, которые говорят: «Мы хотим совсем другой жизни! Мы хотим вернуться к тому, что составляет наши основы».
В ближайшее время мы будем наблюдать, с одной стороны, попытку каким-то образом сшить Евросоюз за счет цементирующей массы мигрантов, а с другой — осознание многими странами того, что они в этом потоке теряют себя, свой национальный характер, перестают понимать, кто есть кто. Конечно, если приезжающие в страну люди успевают впитать ее культуру, успевают ее перенять и адаптироваться к новым условиям — это один тип общества. Но когда способности общества к адаптации того или иного количества новых граждан неизмеримо ниже, чем количество реально прибывающих мигрантов, здесь волей-неволей создаются предпосылки к социальному взрыву. И описать их простой моделью «демократия — и у вас все получится» не удается.
Ничего личного!
Жизнь любопытно устроена. В любом явлении всегда можно найти совершенно другие смыслы.
Вот, например, американцы давят Россию санкциями. Почему? Потому что мы плохие, потому что мы нарушаем мировой порядок тем, что повели себя ох как нехорошо по отношению к Украине… Нет, конечно, наши либералы готовы в это поверить. Правда, несколько теряются, когда задаешь им встречный вопрос: скажите, а если мы применим по отношению к Донбассу ту же модель, которую американцы применили по отношению к Сирии, мы тоже будем плохими?
Ну смотрите. Американцы сами решили, что законно избранный президент Сирии Башар Асад — а его никто не признавал незаконно избранным, нет ни одного решения ни Совета безопасности ООН, ни ООН как таковой о его нелегитимности, — так вот, этот самый нехороший президент Сирии, как говорят американцы, для них теперь вне закона. И они, как говорится, ничтоже сумняшеся вводят свои войска на территорию Сирии. Ничтоже сумняшеся начинают подготавливать из местных граждан армию — то ли для борьбы с «Исламским государством», то ли для борьбы с официальным сирийским правительством. И, никого не спрашивая, организуют в Сирии свои военные базы.
Давайте представим, что Россия поступит точно так же. Допустим, мы скажем: «Что-то нам дико не нравится президент Порошенко. Мы считаем, что он нелегитимен». А дальше, недолго думая, введем войска в Донбасс, затем откроем там собственные военные базы, официально начнем поставлять оружие, обучать местных новобранцев и наши инструкторы будут помогать армиям республик вести боевые действия. Кроме того, объявим всю Украину бесполетной зоной и станем сбивать самолеты местных ВВС, если Украина попытается хоть что-то сделать. А чтобы совсем уж мало не показалось, заставим все мировое сообщество вводить санкции и давить по полной программе. И ни в коем случае не станем возражать, если наш союзник — ну, к примеру, та же Белоруссия — введет свои войска на безопасную территорию под предлогом того, что переживает из-за того, что кровно близким восточным украинцам там нехорошо. Ведь именно так поступили турки — ввели войска и никого не спросили. Причем ладно бы только на территорию «плохой» Сирии — но ведь они ввели войска и на территорию «хорошего» Ирака. Так кто тут нарушает правила? Кто себя плохо ведет?
Мы тогда можем подумать, что дело не в нарушении международного права, это все чушь собачья. На самом деле ситуация совсем-совсем иная. Суть дела в том, если мы посмотрим на санкции, что началась борьба за рынок газа. И тогда логика всего происходящего выглядит очень просто.
Дети, это экономика! Вопрос всего лишь в том, кто будет покупать сжиженный американский газ. Потому что американцы решили, что все, хватит. Им необходимо для развития собственной экономики использовать те технологические наработки, которые есть в самой Америке и которые дают возможность в большом количестве производить сжиженный газ и направлять его тем покупателям, которых американцы сами себе создадут. А так как рынок уже поделен, что надо сделать? Правильно — надо раздолбать тех, кто уже действует на этом рынке, и заставить Европу покупать не где-нибудь, а у Америки. И всё!
И тогда выясняется, что все эти сказки про то, кто как себя ведет, кто хороший и кто плохой и т. п., имеют совсем другой смысл. Как только мы начинаем смотреть на проблему с простой экономической точки зрения, мы вдруг замечаем много интересного. Как, например, совершенно случайно произнесенная фраза Владимира Познера о том, что, мол, зачем Россия сопротивляется легализации марихуаны — ведь это же нормально, ведь уже сейчас в ряде штатов цивилизованное общество понимает, что легализовать легкие наркотики необходимо. В них нет ничего плохого. И дальше любимый либералами телеведущий рассказывает о собственном опыте употребления наркотиков и о том, как он выращивал их практически у себя на даче. И все это встречается хиханьками и хаханьками и практически аплодисментами. В чем дело?
Рынок. Создается рынок. Когда легальный бизнес вдруг серьезно задумался над тем простым фактом, что существующая в бешеном объеме потребность в наркотических средствах зачем-то удовлетворяется криминальными структурами, он, конечно, сказал: «Погодите, погодите! Этот сегмент надо прибрать к рукам. Такую поляну упускать нельзя». Поэтому сейчас, чем дальше, тем больше, обывателям и в Европе и в России будут впаривать насчет нормальности легких наркотиков. И пусть 84 % населения нашей страны считают, что нужно вводить еще и уголовную ответственность за употребление наркотических средств. Это ничего. Лобби любителей легких наркотиков, хорошо подогретое, очевидно, деньгами — это не значит, что деньги уже взяты, но нет сомнений, что они придут в любой момент, — готово сделать что угодно, чтобы рынок раскрылся. Чистая экономика! Если есть потребность, эту потребность необходимо удовлетворять. А если потребности нет — ее надо создавать.
Или возьмем другой пример. Сейчас большая проблема в Америке связана с заведениями для геев. Вдруг выяснилось, что, в силу того, что толерантность бешеная, в заведения для геев стали ходить негеи. Просто потому, что, во‑первых, прикольно посмотреть, что там, в этих гейских клубах, и чем там кормят, а во‑вторых, многие девушки ходят туда спокойно отдыхать, потому что там точно не пристанут. И владельцы этих клубов и ресторанов задумались — а какой тогда смысл писать на вывеске, что это заведение для геев, если в зале сидит уже кто попало?
Вот проходит в Нью-Йорке гигантская демонстрация ЛГБТ — совершенно бешеное количество народу, и при этом в колонне идут уже буквально все подряд. Даже представители полицейского департамента Нью-Йорка, — такой своеобразный жест лояльности, мол, «мы с вами». И даже пара церквей идут с лозунгами, что они поддерживают геев и что Богу вообще неважно, гей ты или нет. Этакая вольная трактовка Библии — видимо, теперь можно все. Количество демонстрантов — 35 тысяч. Зато смотрит на это действо два миллиона человек. И попробуй кто-нибудь в Америке сказать хоть одно плохое слово про гей-культуру.