Мы просто говорим: «Подождите, но это же бред! Как можно соблюдать перемирие, выполнять Минские соглашения и прочий Нормандский формат, если вы не хотите видеть элементарных вещей? Пока не пройдут прямые переговоры Порошенко с Захарченко и Плотницким, ничего не получится! Потому что это гражданская война, а не что-то иное». А Порошенко при этом продолжает кричать, что противостоит агрессору. Но если ты противостоишь агрессору, что ж ты хочешь заниматься транзитом газа этого агрессора? Что ж ты кричишь, что любая попытка построить обходной путь, — это удар, направленный против тебя? Ты должен быть последовательным и разумным, — но таким не являешься.
Но я отвлекся. Так вот, должен заметить, что мы очень странные люди. Никак не можем поверить в то, что 16 или 17 разведывательных агентств — не помню точную цифру — подтверждают вмешательство русских хакеров в американские выборы. Ну вот никак не можем поверить! Говорим: «Ну вы же трясли уже один раз пробиркой и кричали, что те же 16 или 17 агентств обнаружили, что у Саддама Хусейна есть оружие массового поражения. Но его не нашли! И что вы сделали? Вы заплатили денег семье Саддама Хусейна? Или сказали: «Ой, мы страшно ошиблись!» — и наложили на себя санкции? Нет! Ничего подобного не произошло. Так почему мы должны доверять каким-то агентствам, которые раз за разом говорят неправду?»
Нет, говорят нам, Запад не может ошибаться.
А что же он делает постоянно?
Невозможно понять, почему мы раз за разом исходим из представления об абсолютном превосходстве Запада. Эта болезненная русская вера в то, что Запад знает лучше, основана на том, что у них лучше развивается экономика. Но экономика у них лучше развивается потому, что мы каждый раз пытаемся прислушиваться к их советам, берем устаревшие советы, пытаемся их реализовать, ни один этот процесс не доводим до конца, не понимаем, что соответствует нашим представлениям об экономике, и каждый раз говорим: «Что-то не налезает кафтан».
Зачем? Зачем это каждый раз делать? Почему мы никак не можем понять, что да — мы несколько иные. Посмотрите — ведь экономика, скажем, Китая или Японии строится по несколько иным канонам и моделям, чем экономика Америки. Но нас пытаются убедить в том, что есть только одна модель, притом придуманная еще в середине 90-х годов, которая является истиной в последней инстанции. И никакие попытки даже хотя бы обсудить эту модель невозможны. Спрашиваешь: ребята, ну а почему не работает-то? Тебе говорят: плохое управление. Ну конечно, плохое управление! Потому что оно не соответствует ментальности людей. Потому что существующая система отбора не ведет к появлению грамотного управления.
Если у тебя не работает модель, задай себе вопрос — почему она не работает? Ну ты же не идиот! Подумай! Может быть, она не подходит стране? И ты можешь сколько угодно пытаться ломать всех через колено, но модель так и не заработает, потому что просто, как было сказано в фильме «Белое солнце пустыни», «гранаты у них не той системы»? Но мы никак не хотим соглашаться с очевидным. Мы говорим: «Нет, подождите, есть же истина! Сейчас мы будем ее пробивать!» Ну хорошо. Давайте. И приходят очередные люди, обожающие Запад, и пытаются бездумно, механистически перенести сюда чужие лекала и чужие подходы.
Если помните, был у нас такой царь Петр Алексеевич. Дикий тиран! Народу положил — немерено. Очень любил Запад, и приехал на Запад, и взял у него то, что считал правильным. Но при этом — все подогнал под себя. И получилось! Заработало. И здесь нет никакого противоречия.
Меня, к слову, всегда умиляют люди, которые раз за разом с тупым упорством долдонят: «А вот если ты патриот, то ты не должен ездить на Запад!» Это, простите, с какой радости? Патриотизм — это не подписка о невыезде. Наоборот, надо брать все лучшее, что есть на Западе. Надо, если есть возможность, ездить на Запад, и учиться, и смотреть, — но использовать это правильно. Осознанно.
Как бы то ни было, несмотря на всевозможные заигрывания наших элит с Западом, вынужден признать: идеальной системы отношений с Европой Россия так и не выработала. Но историческая память позволяет нам пока сохранять свою самость. И этим мы представляем для Европы колоссальную угрозу, которая (к сожалению!) в последнее время ослабевает — в связи с тем, что нас просто становится меньше. Конечно, когда был Советский Союз с населением под 300 миллионов человек, это была гораздо более заметная сила, чем мы сегодняшние со своими 146 миллионами. И вот это большая проблема, о которой нельзя забывать.
Закончить эту главу я хочу тем же, с чего ее начал. Каждый раз, когда вам рассказывают о высоких ценностях и о правах разнообразных меньшинств, когда говорят, что есть право на странную любовь у взрослых и детей, а потом начинают уверять в том, что у человека есть право на любовь с животными; когда сообщают, что уже сейчас где-то в Южной Америке зафиксирован брак между тремя мужчинами, и пытаются вас убедить в том, что вы нарушаете чью-то свободу, знайте: вам всего лишь пытаются что-то продать. Каждый раз, когда о какой-то стране говорят, что она неправильно себя ведет, знайте: это всего лишь идет борьба за рынки. И каждый раз, когда вы аккуратненько потрете позолоту громких и красивых слов, она слезет и под ней вы увидите оскал. И этот оскал вам совсем не понравится.
Посмотрите — ведь мы много раз пытались быть милыми и добрыми. И каждый раз это кончалось тем, что нас, как абсолютных лопушков, обдирали буквально до нитки. И говорили: «Ну а в чем проблема? Наверное, так и должно быть?» Каждый раз, когда мы слезно просили Запад дать нам мудрый совет, все полученные советы оборачивались чем-то предельно отличным от того, что мы хотели получить. Особенно мне нравится тема борьбы с коррупцией.
Мы много раз на протяжении всей этой книги обращали и еще обратим внимание на самые разные аспекты этой проблемы. Но посмотрите — насколько Запад возмущается коррупцией в России! Как они с пеной у рта кричат об этом, как публикуют разнообразные рейтинги, как клеймят нас страной коррупционеров! Но позвольте задать детский вопрос — а где коррупционеры хранят свои деньги? Ну если Запад настолько борется с коррупцией, то, учитывая, что абсолютно вся мировая финансовая система находится под его контролем, что ему мешает разобраться с ней радикальным образом? Они же прекрасно видят, какие потоки коррупционные, а какие нет. И они же так борются за прозрачность каждой транзакции — каждый, кто пытался перевести куда-нибудь деньги, знает, что это достаточно сложная процедура. Так что им мешает сказать: «Ой! А это же деньги-то коррупционные!»
Что мешало, например, сказать ЮКОСу: «Так, стоп, подождите, вы уже ограбили россиян!» Мы же понимаем, что все, что происходило в 90-е на залоговых аукционах, было откровенным грабежом. Это невозможно было проделать без привлечения коррупционных схем, в которых наши олигархи сами потом признавались, рассказывая, как коррумпировали директоров, назначенных государством. Мало того, эти коррумпированные директора потом получили гигантские деньги — и тоже там, на Западе. Так что же мешает? А-а, может быть, мешает то, что только за последние годы Михаил Борисович Ходорковский официально направил миллион долларов на лоббирование критики России?
Может быть, если уж проявлять абсолютную честность, нужно было сказать: «Знаете, российский народ так страдает, он просто не может больше терпеть! Поэтому вот что: вернем деньги, сворованные у российского народа, обратно в казну». Но что-то я не видел и не слышал ни одного заявления ни одного западного политика, который сказал бы: «Да, точно! И знаете, давайте не только деньги в казну — но и этих подонков и мерзавцев, которые сбежали и прячутся у нас — где бы они ни были, во Франции, в Англии, в Америке, — возьмем и выдадим! Или посадим сами». Никто не в курсе? Ни одного громкого дела не возбуждали? Так может, тогда надо говорить о том, что коррупция как таковая выгодна Западу? Потому что в результате этой коррупции деньги из России бегут прямиком на Запад.
При этом, как часто бывает, все время кого-то не того наказывают. Ну вот, например, крымчане находятся под санкциями. Где логика? Два миллиона человек находятся под санкциями за то, что они проголосовали на референдуме — или, как вариант, за то, что их, как любит выражаться Запад, аннексировали. Но если Запад считает, что Крым аннексировали, тогда крымчане как раз страдальцы. И им надо помогать, а не вводить против них санкции. Лично я тут вижу какую-то нестыковку. А если вы их наказываете за то, что они проголосовали именно так, а не иначе, — то, послушайте, вы же демократы! Вы должны поддерживать волеизъявление народа! Как ни крути, но что-то не сходится!
Но Запад на такие мелочи не обращает внимания. Он просто борется за рынки. А мы наивно говорим: нет, ребята. Ваша возня и ваша борьба за рынки нам видна. И когда вы кричите про коррупцию, мы знаем, что на самом деле уровень коррупции в нашей стране вас не волнует, какой бы он ни был, высокий или низкий. Более того, вас даже радует высокий уровень коррупции — потому что вы являетесь получателями и контролерами этих денег, в вашей экономике они начинают крутиться и работать, будучи выведенными коррупционерами из нашей экономики. И вы пальцем не пошевелите, чтобы вернуть россиянам то, что у них украли. Так что это все ложные слезки. И когда ваши ставленники рассказывают здесь, что вы собираетесь бороться с коррупцией, мы видим, чем это обернулось в соседних странах — где в результате победы цветных революций было все что угодно, но только не борьба с коррупцией. Уж Украина этому — яркий пример.
Под всеми своими лозунгами вы всего лишь пытаетесь сделать то, о чем многократно уже говорилось: сменить власть. Потому что сейчас пришла та власть, которая вам неугодна. Которая имеет наглость проводить собственную независимую политику, тем самым мешая вам распространять свое финансовое и экономическое влияние. И вот это вас волнует больше всего. И когда, несмотря на ваши санкции, у России почему-то получается удачно размещать свои евробонды и все-таки привлекать сюда иностранные инвестиции, когда к нам приходят зарубежные компании, вы в бешенстве