Муравьиха взбиралась все выше по вертикальному туннелю, загребая лапами сажу.
Максимилиан хотел было выпустить в нее очередное инсектицидное облако, но баллончик был пуст. Поскольку в нижней части дымоход был достаточно широк и там мог свободно поместиться взрослый человек, комиссар решил взобраться по нему и раздавить 103-ю. Пока он не увидит своими глазами расплющенное тельце проклятой букашки, он не успокоится.
Человек ухватился за старые камни обеими пятернями, согласованно управлявшимися с помощью мозговых нервных центров. А где-то внизу искали опоры его ноги, еще более неловкие, да еще стесненные обувью.
Однако чем больше сужался дымоход, тем легче было по нему карабкаться. Упираясь в его стенки локтями и коленями, Максимилиан легко поднимался все выше, как настоящий альпинист.
103-я королева не ожидала, что он полезет вслед за нею. Она взобралась еще выше. Он тоже вскарабкался повыше. Муравьиха чувствовала маслянистый запах гнавшегося за нею Пальца. Для муравьев Пальцы пахли каштановым маслом.
Максимилиан запыхался. Карабкаться на четвереньках по вертикальной трубе в его-то возрасте! Он посветил фонариком вверх и, как ему показалось, разглядел пару крохотных усиков, направленных в его сторону с явным вызовом. Он поднялся еще на пару сантиметров. Труба в этом месте сужалась еще больше, и протискиваться вверх становилось все труднее. Сначала он двинулся правым боком, потом, уткнувшись им в стенку, приподнял правое плечо и, когда и оно уперлось в стенку, вытянул вверх правую руку.
103-я королева укрылась в зиявшей в кирпиче ложбинке, которую Максимилиан тут же осветил. Добраться до муравьихи в таком укрытии было трудно, но, преодолев столько трудностей, он вряд ли теперь даст ей ускользнуть. Поднять руку выше он уже был не в силах – мог только пустить в ход пятерню.
Муравьиха отпрянула. Палец был совсем близко – она оказалась в ловушке.
– Уж теперь-то ты не уйдешь, – процедил сквозь стиснутые зубы Максимилиан.
Он уже прикоснулся к муравьихе – во всяком случае, ему так показалось, – и тут же пожалел, что не придавил ее. Тогда он сунул в ложбинку указательный палец, но 103-я королева отскочила в сторону и прокусила ему палец до крови.
– Ай!
Из крохотной ранки выступила кровь. Муравьиха понимала: теперь ей остается только впрыснуть в ранку кислоту. Как будто специально для такого случая она наполнила брюшную железу семидесятипроцентной кислотой – едкая струя неминуемо должна была вызвать болезненную реакцию.
103-я королева заняла исходную позицию – и промахнулась. Ядовитая струя угодила в ноготь, нисколько его не повредив. Палец задергался в воздухе. Хотя она была заперта в своем убежище, силы противников теперь практически сравнялись.
Она уже превратилась в малюсенькую уставшую букашку, которой предстояло сразиться с грозным указательным пальцем. Оружие муравьихи – наполненный кислотой брюшной мешок и крохотные острые челюсти.
Оружие Пальца – остроконечный, похожий на лопату ноготь и крепкие мышцы.
Максимилиан выдохнул от напряжения. Ему хотелось пустить в ход другие пальцы – в помощь указательному. Расцарапав руку, он все же изловчился всунуть четыре пальца в трещину на кирпиче.
Поединок. Подобно громадному спруту из романа Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой», ручища Максимилиана Линара пыталась схватить маленького противника, судорожно шаря в воздухе.
Муравьиха восхищалась этой грозной, воинственной ручищей и вместе с тем боялась ее. В самом деле, Пальцы даже не представляли себе, как им повезло иметь такие отростки! Она ловко уворачивалась от длинных розовых щупалец, которые то сжимались, то разжимались, силясь ее сцапать и раздавить. Она дала несколько кислотных залпов, но окровавленную мишень так и не поразила. Тогда она решила прокусить другие пальцы. И на их розовой плоти появились новые порезы.
Пальцы задергались все сильнее, но не отступили. Муравьиха недооценила их упорства. Получив прямой удар в лицо, она отлетела в глубину своего убежища.
Ручища изготовилась для нового щелчка. Указательный палец согнулся колесом – большому пальцу достаточно было отпустить его, и сокрушительный щелчок пришелся бы прямо в цель.
– Мой единственный подлинный враг – страх.
Она подумала о 24-м принце, своем преходящем супруге. Он успел ее осеменить. Скоро она должна отложить яйца. Он погиб ради нее. И ей надо выжить ради него.
Она высмотрела рану пошире и что было силы метнула в нее ядовитую струю.
От ожога человек чуть отпрянул, не удержался, соскользнул вниз, тяжело грохнулся в кучу золы. И так и остался лежать с переломанными шейными позвонками.
Поединок закончился. Жаль, что этот подвиг не запечатлела ни одна телекамера. Разве теперь кто поверит? Муравей, совсем малюсенький муравьишка одолел Голиафа!
Она зализала свои раны. А потом, как обычно после сражения, наскоро почистилась: облизала усики, разгладила на них шерстинки, облизала лапы и оживила все свои чувства.
Теперь предстояло закончить дело. Если через несколько минут Макъявел не получит запретную кодовую команду, он автоматически взорвет зажигательные бомбы.
Она пустилась бежать и тут заметила, что следом за нею мчится чья-то тень. Она оглянулась и увидела гигантское парящее чудище. У него были тонкие, длинные гибкие черно-красные крылья, отчего оно выглядело еще более грозным. 103-я содрогнулась от страха. Это была не птица. У чудища были выпуклые глазищи, которые шарили по сторонам, пока в конце концов не впились в муравьиху. Оно раскрыло пасть и выпустило ничем не пахнущие пузыри.
Рыба.
И впрямь чудище!
Муравьиха вернулась к компьютеру. В кабинете все еще пахло инсектицидом, но это было терпимо.
Макъявел попытался остановить муравьиху короткими электрическими разрядами – убить ее, но она перепрыгивала через эти ловушки. Она сосредоточилась на главной своей задаче: перекусить провода в устройстве дистанционного управления зарядами.
– Не ошибиться. Главное – не ошибиться с проводом.
Мало-мальская ошибка – и вместо того чтобы обезвредить бомбы, она запустит чудовищный взрывной механизм. После смертельного поединка она совсем обессилела, челюсти у нее дрожали. Воздух, насыщенный ядовитыми испарениями, мешал спокойно думать. Муравьиха двинулась вдоль медной дорожки толщиной с ее шерстинку. Она насчитала три микропроцессора, свернула за угол, загроможденный резисторами и конденсаторами. По инструкции ей надлежало перекусить четвертый внутренний провод.
Она пережала пластиковую оболочку, затем медную и впрыснула яд. Но когда дело уже было наполовину сделано, она вдруг поняла, что это не четвертый провод, а один из двух других, располагавшихся рядом.
Макъявел включил охлаждающий вентилятор, чтобы букашку сдуло прямо на лопасти. Ураган!
Чтобы ее не унесло шквалом, 103-я-королева вцепилась за элементы схемы. Она одолела человека – теперь ей предстояло победить машину. Под оглушительный гул Макъявел запустил обратный отсчет, чтобы привести в действие заложенные в лесу бомбы.
Цифровой счетчик, находившийся перед муравьихой, накрывал ее красноватыми тенями чередовавшихся цифр.
10, 9, 8… Осталось только два провода, но муравьиха, с ее инфракрасным зрением, воспринимала зеленый и красный цвета как один светло-коричневый.
7… 6… 5…
Королева перекусила один из них наугад. Обратный отсчет продолжался.
Не тот провод!
В отчаянии она впилась челюстями в последний.
4… 3… 2…
Поздно! Провод был перекушен лишь наполовину. Однако обратный отсчет остановился на цифре 2. Макъявел вышел из строя.
Муравьиха в изумлении воззрилась на счетчик, замеревший на двойке.
Внутри 103-й произошло нечто неожиданное: ей в голову будто ударила жгучая волна. Возможно, прямо сейчас, после всего пережитого, в ее мозгу причудливая феромональная смесь вырабатывала некую неведомую молекулу. 103-я королева была не в силах совладать с собой. Давление и жар волны неудержимо нарастали, но это не вызывало у нее неприятных ощущений.
Напряжение, вызванное пережитыми опасностями, мало-помалу исчезло, словно по волшебству.
Теперь волна добралась до усиков. Это напомнило ей состояние, которое она испытала, когда слилась в любовном порыве с 24-м. Но это был не любовный порыв. Это был, это был…
Всплеск юмора!
Она расхохоталась – вернее, безудержно закачала головой, пуская слюну и потрясая челюстями.
ЮМОР. Единственный случай проявления чувства юмора у животных, отмеченный в научных анналах, был описан Джимом Андерсоном, приматологом из Страсбургского университета. Этот ученый сослался на историю гориллы Коко, обученной языку мимики и жестов, которым пользуются глухонемые. Однажды экспериментатор попросил ее назвать, какого цвета белая салфетка, на что она сделала знак, означавший «красный». Экспериментатор повторил вопрос, помахав салфеткой у гориллы перед носом, и получил прежний ответ, ввергший его в недоумение, отчего Коко упорствует в своем заблуждении. Когда человек уже стал терять терпение, горилла выхватила у него салфетку, указала на красную кайму по краям салфетки. И продемонстрировала то, что приматологи называют «игровой мимикой», то есть оскалилась, вздернув губы и обнажив передние зубы, и выпучила глаза. Вероятно, таким образом она проявила чувство юмора…
Пальцы сплелись. Танцоры крепко обхватили партнерш.
Бал в замке Фонтенбло.
В честь братания Фонтенбло с датским городом Эсбьергом в историческом владении состоялся праздник. С обменом флагами, медалями и дарами. С народными танцами. И выступлением местных хоров. С представлением памятной доски «ФОНТЕНБЛО – ХАШИНОХЭ – ЭСБЬЕРГ: ГОРОДА-ПОБРАТИМЫ», которая отныне будет вывешена при въезде в три города.