– «Я» совершенно особенный.
Королева вздрагивает. Осы вокруг, уловив послание, пятятся в замешательстве. Общественное насекомое, употребляющее «я», – это за рамками всех приличий.
Между тем разговорный поединок начинает забавлять королеву бумажных ос. Она не возражает против того, что 103-й выпячивает свое «я», – ее куда больше настораживает, что он пытается выманить ее на новую территорию. Она покачивает усиками, прося его перечислить свои личные особенности. И уж потом осы решат, достаточно ли «особенный» старый муравей и заслуживает ли он того, чтобы передать свой генетический код своему потомству. В разговоре королева использует феромональное выражение, соответствующее коллективному «мы, бумажные осы». Тем самым она желает показать, что принадлежит к сообществу себе подобных, а не к отдельным индивидам, ищущим исключительно личных выгод.
103-й зашел слишком далеко – отступать уже поздно. Он понимает – отныне все эти осы считают его вырожденцем, который печется только о себе. И все же он намерен объясниться до конца. Что до его личных особенностей, что ж, он готов их перечислить.
Он обладает несвойственной миру насекомых способностью постигать все новое.
Ему присущи таланты воина и исследователя всего неведомого, что может только обогатить его сородичей, сделать их сильнее.
Беседа все больше увлекает королеву бумажных ос. Стало быть, этот обессилевший старикашка-муравей считает лучшими своими особенностями любопытство и воинственность? Королева замечает, что городам не нужны вояки, особенно такие, которым до всего есть дело и которые к тому же мнят себя всезнайками.
103-й опускает усики. Королева бумажных ос оказывается хитрее, чем он думал. Старый муравей теряет последние силы. Эта проверка напоминает ту, которую ему учинили тараканы в мире Пальцев. Они поставили его перед зеркалом и объявили: «Мы поступим с тобой так же, как ты поступишь с собой. Будешь биться с тем, кто появится в зеркале, – мы тоже будем биться с тобой, а вступишь с ним в союз – мы будем считать тебя своим».
Интуитивно он прошел ту проверку. Тараканы научили его любить себя. А эта осища предлагает ему теперь куда более сложную задачу: оправдать эту любовь.
Королева повторяет вопрос.
Старый муравей-воин не раз ссылается на две свои главные особенности – воинственность и любопытство, позволившие ему выжить там, где другие погибали. Стало быть, у погибших генетический код был не такой здоровый, как у него.
Королева бумажных ос замечает, что многим неопытным и не отличающимся храбростью воинам удавалось выжить в сражениях по чистой случайности. В то время как бывалые и храбрые воины погибали. Это ничего не значит: все решает случай.
103-й, сбитый с толку, в конце концов пускает в ход неожиданный аргумент:
– Я отличаюсь от других потому, что мне довелось встречаться с Пальцами.
Королева на какое-то время смолкает.
– С Пальцами?
103-й объясняет, что странные вещи, все чаще происходящие в лесу, объясняются главным образом появлением нового вида животных, огромных и неведомых, – Пальцев. Он, 103-й, встречался с ними и даже общался. И знает их силу и слабости.
Осиная королева делает вид, что это ее совсем не впечатлило. Она отвечает, что тоже знакома с Пальцами. И в этом нет ничего удивительного. Осы частенько сталкиваются с ними. Они большие, нерасторопные, дряблые и переносят всякие вещества, сладкие, но безжизненные. Порой они запирают ос в прозрачной пещере, а когда пещера открывается, осы кусают Пальцев.
Пальцы… Осиная королева никогда их не боялась. И уверяет, что даже убивала их. Конечно, они большие и толстые, но у них нет панцирей, как у насекомых, поэтому их мягкую кожу легко проткнуть жалом. Нет, к сожалению, она не считает встречу с Пальцами достаточным аргументом, чтобы поделиться с ним хоть самой малостью царского гормонального молочка из их осиной сокровищницы.
Такого 103-й не ожидал. Любому муравью, стоит с ним заговорить о Пальцах, хочется узнать про них как можно больше. А эти бумажные осы воображают себе, будто знают все на свете. Сами они вырожденцы! Потому-то, вне всякого сомнения, природа и создала муравьев. Осы, их живые предки, утратили природное любопытство.
Как бы то ни было, 103-й оказался в незавидном положении. Если бумажные осы не поделятся с ним молочком, ему конец. Как ни старался он выжить, его все же настиг самый жалкий, но необоримый противник – старость. Жаль!
И последняя насмешка королевы бумажных ос: она уверяет, что, даже если бы 103-й и обзавелся полом каким-то чудесным образом, его отпрыски вряд ли унаследовали бы от него дар общения с Пальцами.
Вдруг все приходит в смятение. Встревоженные осы кружат, то садясь, то взлетая, перед картонным входом.
Гнездо под угрозой. К серому бумажному колоколу подбирается скорпион.
Паукообразная тварь, наверняка гонимая полчищами саранчи, тоже ищет спасения в листве деревьев. Обычно осы отгоняют незваных гостей уколами ядовитых жал, но у скорпионов очень прочный хитиновый панцирь – такой никаким жалом не проткнуть.
103-й вызывается дать отпор врагу.
– Одолеешь его в одиночку – проси все, что хочешь, – объявляет осиная королева.
103-й выбирается из осиного гнезда по центральному трубкообразному проходу и замечает скорпиона. С помощью усиков он узнает его по запаху. Это та самая скорпионша, с которой белоканцы уже сталкивались в пустыне. На спине она несет двадцать пять скорпиончиков – своих детенышей, в точности таких же, как она сама, только совсем крохотных. Они резвятся, пощипывая друг дружку клешнями и покалывая хвостовыми жалами.
Муравей решает перехватить скорпионшу на круглой террасе, маленькой ровной площадке, которую образует сучок громадного дуба.
103-й дразнит скорпионшу, выпуская в нее кислотную струю. Но для скорпионши муравьишка – легкая добыча. Она сбрасывает детенышей, надвигается на муравья, намереваясь его сожрать. И точно пикой, тычет в него острой клешней на конце своей лапищи.
Вторая партия: Пики
Полупрозрачная верхушка. Белый треугольник. Максимилиан снова стоял перед таинственной пирамидой. Последний раз его исследования прервал укус какой-то букашки, после чего он на целый час впал в беспамятство. Сегодня же полицейский был настроен решительно – его уже никто не застигнет врасплох.
Он осторожно подошел ближе.
Прикоснулся к пирамиде. Все такая же теплая.
Он приложился ухом к ее стенке – и услышал шум.
Максимилиан прислушался, силясь разобрать, что там шумит, – и как будто расслышал слова, произнесенные на внятном французском.
– Ну так что, Билли Джо, я ведь тебя предупреждал, чтоб ноги твоей здесь больше не было.
Опять телевизор. Наверное, какой-нибудь американский вестерн.
Полицейский слыхал такое уже не раз. Префект требовал результатов – он их непременно получит. У Максимилиана Линара имелись при себе все инструменты, необходимые для успешного выполнения задачи. Открыв большую сумку, он извлек оттуда деревянный молоток, погрозил им своему отражению. И со всей силы ударил.
Зеркало с оглушительным звоном разбилось вдребезги. Он мигом отскочил в сторону, чтобы осколки не задели его.
– Ну и черт с ним! – вздохнул он.
Когда пыль рассеялась, он осмотрел бетонную стенку. И тут ни двери, ни окна. Только полупрозрачная остроконечная верхушка.
Две стороны пирамиды были все так же скрыты под зеркалами. Он тоже их расколотил – и там ни одного отверстия. Он приложился ухом к бетонной стенке. Телевизор внутри смолк. Это было ему ответом.
И все же где-то здесь должен быть вход… Откидная дверца… Какая-нибудь раздвижная система… Иначе как смог бы забраться в пирамиду ее нынешний обитатель?
Он забросил лассо на верхушку пирамиды. И после нескольких безуспешных попыток ему все же удалось зацепиться за нее. Полицейский в шипованных ботинках полез вверх по гладкой бетонной поверхности. Он внимательно рассматривал стенку, но там не было ни щели, ни дырки, ни канавки, через которую можно было бы выкурить того или тех, кто засел в пирамиде. С вершины пирамиды он осмотрел три другие ее стороны: бетон был твердый и везде однородный.
– А ну-ка, вылезайте, не то мы вытащим вас силой, уж будьте уверены!
Максимилиан соскользнул по веревке вниз.
Он все еще думал, что в бетонной постройке заперся какой-нибудь отшельник. Насколько ему было известно, на Тибете некоторые истовые монахи замуровывались точно таким же образом в каменных хижинах без окон и дверей и сидели там взаперти годами. Но монахи все же оставляли себе небольшое отверстие, чтобы братия могла передавать им пищу.
Полицейский и представить себе не мог, как эти затворники, заживо замурованные в четырех двухметровых стенах, ощущали себя среди собственных экскрементов, без свежего воздуха и тепла!
Жжж… жжж…
Максимилиан вздрогнул.
Выходит, не случайно его укусила какая-то букашка, когда он в первый раз заговорил здесь же от имени закона. И эта чертова букашка имела какое-то отношение к пирамиде – полицейский теперь был в этом убежден. Только на сей раз он не позволит этой козявке, ангелу-хранителю пирамиды, одолеть себя.
Между тем жужжало какое-то крупное крылатое насекомое. Похоже, пчела или оса.
– Пошла прочь! – бросил он, отмахиваясь рукой.
Ему пришлось изогнуться, чтобы получше ее разглядеть. А чертова букашка как будто смекнула – прежде чем напасть на человека, надо первым делом увернуться от него.
Букашка принялась выписывать в воздухе вензеля. Она вдруг взмывала вверх – и тут же пикировала прямо на него. Она пыталась вонзить жало ему в макушку, но ей все никак не удавалось пробиться сквозь густую светлую шевелюру Максимилиана, которая казалась ей частоколом позолоченных деревьев.
Максимилиан изо всех сил хлопал себя по голове. Букашка взлетала, но потом снова и снова устремлялась на него в пике, точно камикадзе.