Между тем 103-я принцесса, которая тоже провожает взглядом взлетающую саранчу, недоумевает, зачем природе вздумалось порождать таких тварей, как саранча. Может, ее предназначение – вступив в союз с пустыней, уничтожать все живое и оставлять после себя только неорганическую жизнь? Ведь там, где она проходит, простирается голая пустыня, а животные и растительность отступают.
103-я принцесса больше не желает видеть это печальное зрелище – унылую пустошь.
Прямо над нею под шквалистым ветром саранчовая туча превращается в искаженное гримасой лицо, расплывающееся в разные стороны, но вскоре очередной шквал уносит ее все дальше на север.
Теперь ее куда больше занимают три великие особенности Пальцев: юмор, любовь, искусство. 10-й, который слышит ее мысли, приближается к ней и предлагает изготовить зоологический феромон памяти, собрав воедино и передав ему все, что она знает, тем более что теперь ее память и аналитические способности развиты как никогда. Он подбирает скорлупку от яйца какого-то насекомого, чтобы собрать в нее немного пахучей жидкости.
103-я соглашается.
Когда-то ей тоже хотелось заполучить такое яйцо познаний, но, погрузившись в бурную, полную приключений жизнь, она где-то потеряла его.
Итак, тринадцать муравьев держат путь на юго-запад, к своим, на родину – в Бел-о-Кан.
Это случилось накануне знаменательного вечера. Стояло раннее утро – Жюли все еще спала. Ей снилось, как она стоит перед микрофоном, но не может выдавить из себя ни звука. Даже микрофон насмехается над нею. Она подходит к зеркалу и видит, что у нее пропал рот. На его месте остался лишь большой ровный подбородок. Она больше не может ни говорить, ни кричать, ни петь. Может только двигать бровями или таращить глаза, чтобы хоть что-то выразить. Микрофон знай себе посмеивается. А она плачет, сокрушаясь оттого, что у нее больше нет рта. На туалетном столике лежит бритва, и у нее вдруг возникает желание вырезать себе новый рот. Но она боится, что изуродует себя. Тогда, чтобы облегчить операцию, она рисует себе губной помадой рот. И подносит лезвие к нарисованному рту…
Дверь в спальню с шумом распахивается – на пороге стоит мать.
– Уже девять, Жюли. Знаю, ты не спишь. Давай-ка поднимайся, нам надо поговорить!
Жюли приподнялась на локтях и протерла глаза. Потом инстинктивно потерла рот. И нащупала два влажных бугорка. Уф! Потом нащупала язык и зубы.
Между тем мать стояла на пороге как столб и, не сводя с нее глаз, думала: должно быть, на сей раз без психиатра тут не обойтись.
– Ну же, вставай!
– О нет, мама! Только не сейчас, не в такую же рань!
– Мне нужно сказать тебе пару слов. После смерти отца ты живешь так, будто ничего не случилось. Неужели ты такая бесчувственная? Ведь это же твой отец.
Жюли зарылась головой под подушку, чтобы ничего не слышать.
– Ты все развлекаешься, шатаешься где-то со школьными дружками как ни в чем не бывало. А прошлой ночью и вовсе не пришла ночевать домой. В общем, Жюли, нам с тобой надо поговорить.
Жюли приподняла краешек подушки и воззрилась на мать. Вдова еще немного похудела.
Смерть Гастона как будто придала ей сил. Надо сказать, что, начав новую жизнь, мать Жюли в довершение всего ударилась в психоанализ. Ей было мало помолодеть телом – она хотела стать моложе и душой.
Жюли знала, что, следуя веяниям последней моды, ее мать посещает психоаналитика – специалиста по возрождению. Эти врачи-практики возвращали пациентов не только в детство, дабы выявить у них давно забытые психологические травмы и избавить от оных, но и в куда более ранний – эмбриональный период. Жюли думала: а что, если ее мать, всегда старавшаяся приводить свой духовный возраст в соответствие с модой в одежде, в конечном счете начнет облачаться в ползунки с подгузниками и даже цеплять на себя пластмассовую пуповину?
Хорошо еще, что мать не подалась к специалисту по «реинкарнации». Эти умельцы могли заглядывать куда дальше, чем в эмбриональное и даже овуляционное прошлое пациентов: они возвращали их в предыдущую жизнь. Тогда Жюли наверняка лицезрела бы мать в тряпье, какое носила особа, которой она была до своего возрождения.
– Давай, Жюли, брось ребячиться! Вставай!
Жюли съежилась в клубок под одеялом и заткнула уши пальцами. Лишь бы ничего не видеть, не слышать и не чувствовать.
Но рука действительности приподняла одеяло – и в ее норку заглянуло материнское лицо.
– Я серьезно, Жюли. Мы должны поговорить с тобой откровенно, лицом к лицу.
– Ну мама, дай поспасть.
Мать осеклась: ее взгляд привлекла раскрытая книга на ночном столике.
«Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания» профессора Эдмонда Уэллса, том III.
Об этом труде в свое время нелестно отзывался психотерапевт. Поскольку дочь так и лежала под одеялами, затаившись как мышка, она схватила книгу.
– Ладно, поспи еще часок, поговорим потом.
Мать отнесла книгу на кухню и принялась ее листать. В ней говорилось о революции, муравьях, общественных угрозах, стратегиях ведения боевых действий, техниках управления толпой. Там даже приводились рецепты приготовления коктейлей Молотова.
Психотерапевт был прав. Он соблаговолил позвонить ей и посоветовал спрятать эту мнимую энциклопедию подальше от дочери, поскольку та действовала на нее тлетворно. Это даже не книга, а руководство по подрывной деятельности – мать Жюли была в этом уверена.
Она сунула ее в дальний угол шкафа, на самую верхнюю полку.
– Где моя книга?
Мать Жюли радовалась. Вот, значит, где собака зарыта. Стоит лишить наркомана дозы, как у него начинается ломка. Ее дочь все еще искала себе учителя или отца. Сначала у нее был тот учитель пения, теперь вот эта таинственная энциклопедия. Она дала себе зарок уничтожать эту китайскую грамоту постранично до тех пор, покуда ее дочь не признает единственного своего наперсника – родную мать.
– Я спрятала ее, тебе же лучше. И когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо.
– Отдай книгу! – рыкнула Жюли.
– И не проси.
Жюли направилась к шкафу: мать всегда там все прятала. Четко выговаривая каждое слово, она повторила:
– Отдай книгу, немедленно!
– Книги бывают вредными, – возразила мать. – Благодаря «Капиталу» мы получили семьдесят лет коммунизма.
– Ну да, а благодаря Новому Завету мы получили пятьсот лет инквизиции. И ты ее выкормыш.
Жюли нашла «Энциклопедию» и вызволила ее из шкафа-темницы. Книга нуждалась в ней так же, как она в книге.
Мать, опустив руки, увидела, как дочь прижала книгу к груди. Вслед за тем Жюли повернулась к матери спиной. Выйдя в коридор, она сняла с вешалки черный дождевик, который доходил ей до щиколоток, нацепила его поверх ночнушки, подхватила свой рюкзачок, засунула туда книгу и бегом выскочила из дома.
Ахилл увязался за нею, довольный, что наконец-то хозяева поняли, что он тоже не прочь совершить утреннюю пробежку.
– Гав-гав-гав! – гавкал пес, бодро рванув следом за хозяйкой.
– Жюли, сейчас же вернись! – крикнула мать с порога дома.
Жюли окликнула медленно проезжавшее мимо свободное такси.
– Куда желает ехать юная дама?
Жюли назвала ему адрес лицея: ей нужно было как можно скорее повидаться с кем-нибудь из Семи Гномов.
ДЕНЬГИ
Пальцы придумали это хитроумное приспособление, чтобы не обременять себя обменом громоздкими предметами.
Вместо того чтобы перетаскивать кучи всякой снеди, они таскают с собой раскрашенные бумажки, и эти бумажки стоят столько же, сколько снедь.
С общего согласия деньги можно обменивать на пищу.
Когда начинаешь говорить с Пальцами про деньги, Пальцы уверяют, что не любят деньги, и очень сожалеют, что в их обществе деньгам придают большое значение.
И все же их документально-исторические фильмы показывают, что до появления денег единственным способом обращения богатства был… грабеж.
То есть самые жестокие Пальцы совершали набег на какое-нибудь поселение, убивали самцов, брали силой самок и забирали себе все их добро.
Пользуясь короткой передышкой, поскольку стало холодновато, 10-й опрашивает 103-ю. Укрывшись в пещере, он справляется о жизни и нравах Пальцев, чтобы заполнить зоологический феромон памяти полученными сведениями. 103-я принцесса не заставляет себя упрашивать.
Другие муравьи подползают ближе, чтобы тоже ее послушать. 103-я рассказывает о том, как Пальцы воспроизводятся.
Когда 103-я гостила у Пальцев, ей очень нравилось смотреть по телевизору то, что они называли «порнографическими фильмами».
Двенадцать разведчиков окружают ее еще теснее, чтобы глубже постичь новое проявление нравов Пальцев.
– А что такое «порнографические фильмы»? – осведомляется 16-й.
103-я объясняет, что Пальцы придают большое значение процессу воспроизводства. И снимают лучших своих производителей в назидание худшим.
– И что же показывают в порнографических фильмах?
103-й не все было понятно, но в общем она видела, как самка-Палец поедает половой орган самца. А еще они иногда проникают друг в друга, как постельные клопы.
– Разве они не умеют спариваться в полете, расправив крылья? – спрашивает 9-й.
Нет, 103-я уверяет, что Пальцы спариваются на земле, катаясь по ней, точно слизняки.
Муравьи проявляют необычайное любопытство к подобной форме полового поведения. Всем известно, что 120 миллионов лет назад предки муравьев вели себя точно так же. Просто катались по земле и терлись, проникая друг в дружку. Муравьи соглашаются, что в этой области Пальцы заметно отстали. Любовь в полете, когда паришь в трех измерениях, возбуждает куда больше, чем на земле, когда ползаешь в двух измерениях.
Снаружи теплеет.
Муравьи со своей принцессой не могут тратить время на пустые разговоры. Нужно поторапливаться, если они хотят спасти город от страшной угрозы белого плаката.