Лес вокруг оглашается лягушачьим кваканьем и уже походит на живое существо, которое шевелит длиннющим языком – рекой.
Из-за лепестков кувшинки 103-я принцесса наблюдает за разбушевавшейся не на шутку стихией: под таким прекрасным чистым небом все бурлит и клокочет до самого горизонта. Вдруг над суденышком вырастает тень огромного валуна.
Перепуганные плавунцы уже хотят все бросить, раз и навсегда оставив суденышко-цветок вместе с муравьями на волю судьбы.
Без движителей утлый челнок кружит волчком. Муравьи, захваченные центробежной силой, даже не могут распрямиться. Они уже не различают, что происходит кругом. Между тем где-то в вышине простирается небо, над ними нависают остроконечные розовые верхушки лепестков кувшинки, а внизу бурлит шальной водоворот.
103-я принцесса и 5-й жмутся друг к дружке. Вокруг все вертится и вертится. А потом – удар о большущий валун. Толчок. Отскок. Удар о другой валун. Суденышко-цветок, кажется, вот-вот опрокинется – но нет, оно всякий раз чудом выравнивается. 103-я осторожно поднимает голову и замечает, что их челнок несет прямиком на очередной порог, до того огромный, что при виде его кружится голова, и до того крутой, что за его пенной грядой не различить реку.
Не хватало еще гигантского водопада!..
Суденышко набирает скорость. Рев потока оглушает муравьев. Усики липнут к лицам.
На сей раз их, безусловно, ждут взлет и падение. И тут уж ничего не поделаешь. Муравьи прячутся в самой глубине желтой сердцевины розовой кувшинки.
Суденышко подбрасывает в воздух. Принцесса успевает заметить далеко-далеко внизу серебристую ленту реки.
– Ну, ребятки, не робейте и в этот раз дайте жару по полной!
Совет директора культурного центра был явно лишним.
Времени у них было в обрез.
Через три часа им предстояло дать свой второй публичный концерт.
Еще не были готовы декорации. Леопольд только монтировал гигантскую книгу. Давид доделывал фигуру муравья. Поль колдовал над ароматизаторной установкой.
Он решил показать друзьям, как тот работает.
– С таким прибором можно синтезировать любые ароматы – от вареной говядины, приправленной луком, салом и уксусом, до жасмина, включая запахи пота, крови, кофе, жареной курицы, мяты…
Франсина с макияжной кисточкой в зубах заглянула к Жюли в уборную и сказала, что, раз уж этот вечер такой важный, она должна выглядеть лучше, чем на первом концерте.
– В тебя должен влюбиться каждый зритель, так-то вот.
Она захватила с собой все косметические принадлежности и принялась разукрашивать лицо Жюли, обводя ей глаза так, чтобы по форме они напоминали птиц. Затем она уложила ее черные волосы и закрепила их диадемой.
– Сегодня вечером ты должна выглядеть, как королева.
В маленькой уборной внезапно появился Нарцисс.
– И для королевы я приготовил королевское платье. Ты будешь самой очаровательной властительницей, похлеще Жозефины, королевы Савской, Екатерины Великой или Клеопатры.
Он достал голубое флуоресцентное платье с черно-белыми разводами.
– Я подумал: а что, если позаимствовать эстетические мотивы из «Энциклопедии»? И вот у тебя платье под цвет крыльев бабочки парусник улисс, или, по-латыни, Papilio Ulysses. Насколько мне известно, бабочка эта обитает в лесах Новой Гвинеи, на севере Квинсленда и на Соломоновых островах. В полете она озаряет тропические дебри голубым сиянием.
– А это еще что?
Жюли показала на пару тонких черных бархатистых жгутиков, свисавших с тоги.
– Это хвостовые отростки бабочки. Во время полета эти длинные черные шлейфы придают бабочке несравненное изящество.
Он разложил платье.
– Примерь-ка скорей!
Жюли сняла свитер с юбкой и осталась в одних лишь трусиках и бюстгальтере. Нарцисс не сводил с нее глаз.
– О, не сердись, я просто прикидываю, впору ли будет тебе наряд. Лично меня женщины не волнуют, – с равнодушным видом изрек он. – Впрочем, будь у меня выбор, я бы предпочел быть женщиной, лишь бы только нравиться мужчинам.
– Ты правда хотел бы быть женщиной? – удивленно спросила Жюли, быстро одеваясь.
– У греков есть легенда, согласно которой женщины во время оргазма испытывают удовольствие в девять раз сильнее, чем мужчины. Так что сильному полу не повезло. А еще мне бы хотелось быть женщиной ради того, чтобы в один прекрасный день почувствовать себя беременной. В конечном счете существует лишь одно по-настоящему важное занятие – передавать жизнь. А мужчинам этого не дано.
Между тем Нарцисс смотрел на Жюли совсем не безразличным взглядом. На ее светлую кожу, длинные, отливающие черным блеском волосы, большие глаза, будто отороченные птичьими крыльями. Его взгляд остановился на ее груди.
Жюли закуталась в платье, как в банное полотенце. Ткань на ощупь была мягкая и теплая.
– Такое приятно носить, – призналась она.
– Само собой. Платье-то пошито из шелковых нитей, которые вырабатывает гусеница парусника улисса. А нити украли у бедной крошки, пытавшейся обмотаться защитным коконом. Но дело того стоило, ведь сей дар предназначался тебе. Индейцы вендат, прежде чем выпустить стрелы в какое-нибудь животное, объясняют ему, почему они на него охотятся. Например, чтобы прокормить свою семью или изготовить одежду. Когда я разбогатею, то построю шелковую фабрику, где шелк будут прясть из нитей, которые вырабатывают гусеницы бабочек, и я буду рассказывать гусеницам, каким клиентам они дают свою нить.
Жюли посмотрелась в зеркало, висевшее на двери уборной.
– Нарцисс, платье просто блеск. Такого еще никогда не было. Знаешь, а ведь ты мог бы стать стилистом.
– Улиссом для волшебной сирены, чего уж там! Никогда не понимал, почему упрямый греческий мореход не внял чарующим голосам этих волшебниц.
Жюли поправляла платье так и эдак.
– Красиво говоришь.
– А ты красиво выглядишь, – серьезно сказал Нарцисс. – И голос у тебя просто изумительный. Когда я его слышу, у меня мурашки по спине бегут. Мария Каллас может отдыхать.
Жюли рассмеялась.
– Ты точно уверен, что девушки тебя не волнуют?
– Любить можно и безо всякого желания притворяться, что играешь в сотворение нового человека, – заметил Нарцисс, гладя ее плечи. – И я люблю тебя по-своему. Моя любовь односторонняя и потому всеобъемлющая. Взамен мне ничего не нужно. Мне, с твоего позволения, достаточно лишь видеть тебя и слышать твой голос.
Зое обняла Жюли.
– Ну вот, наша гусеница превратилась в бабочку. Во всяком случае, внешне…
– Перед вами точная копия крыла бабочки парусник улисс, – повторил Нарцисс для новоприбывших.
– Великолепно!
Цзи-вонг взял Жюли за руку. Девушка успела заметить, что с недавних пор все мальчишки из группы с удовольствием прикасаются к ней под тем или иным предлогом. И ей это не нравилось. Мать неустанно твердила ей, что люди должны держать меж собой дистанцию, как автомобили, защищенные буферами, иначе при слишком плотном сближении у них могут возникнуть неприятности.
Давид принялся растирать ей шею и ключицы.
– Чтобы снять напряжение, – объяснил он.
Жюли и в самом деле почувствовала, как у нее мало-помалу расслабилась спина, но следом за тем от прикосновения пальцев Давида она опять напряглась – пуще прежнего. И отпрянула.
Перед ними снова предстал директор культурного центра.
– Поторопимся, ребятки. Скоро ваш выход, зал сходит с ума.
Он наклонился к Жюли.
– Да у тебя гусиная кожа, крошка. Что, замерзла?
– Нет, все хорошо. Спасибо.
Она надела туфли без задника и каблука, которые протянула ей Зое.
Они вышли в костюмах на сцену и в последний раз проверили все настройки. При поддержке директора центра они сумели изготовить красочные декорации и значительно повысить качество звука.
Директор пояснил: учитывая, что первое их выступление спровоцировало стычки, в этот раз он для подстраховки нанял шестерых крепких распорядителей, которые будут следить за порядком. Так что группа может быть спокойна – на сей раз ни яйца, ни банки из-под пива ей не угрожают.
И музыканты принялись каждый за свое дело.
Леопольд устанавливал гигантскую книгу. Поль проверял ароматизаторную установку, Зое листала энциклопедию, Нарцисс расправлял складки на костюмах и раздавал маски. Франсина настраивала синтезатор, Поль налаживал свет. Давид подстраивал микрофончик у сверчка, а Жюли повторяла короткие подводки, которые должна была проговаривать между песнями, связывая их воедино.
Что касается сценических образов, Нарцисс приготовил оранжевый костюм муравья для Леопольда, зеленый костюм богомола для Франсины, красные в черную крапинку надкрылья, как у божьей коровки, для Зое, панцирь, как у жука, для Цзи-вонга, черно-желтое облачение, как у шмеля, для Поля и темный сверчковый наряд для Давида. А настоящему сверчку на шею повязали крохотный галстук-бабочку. Наконец, себе самому Нарцисс сшил пестрый костюм кузнечика.
Тут опять объявился Марсель Вожирар с намерением взять у них интервью. Наскоро их опросив, он сказал: «Я и сегодня не смогу остаться. Но признайте, в предыдущей моей заметке все было по правде, не так ли?»
Жюли подумала: если все журналисты работают так же, как он, информация, которую они сливают в прессу и вечерние новости, лишь на малую толику соответствует действительности. Тем не менее она сказала примирительным тоном:
– Истинно так…
Но Зое такой поворот явно не понравился.
– Погодите, объясните-ка, о чем это вы. А то я что-то не пойму.
– «Хорошо пишешь только о том, чего не знаешь». Подумайте над этим. Все логично. Как только начинаешь проникать в суть вещей, тут же теряешь объективность, потому что порассуждать о вещах пристало на расстоянии. Китайцы говорят – тот, кто проведет в Китае один день, сможет написать книгу, тот, кто останется у них на неделю, способен написать только статью, а тот, кто проживет с ними целый год, вообще ничего не напишет. Лучше и не скажешь, верно? И это правило применимо ко всему. Даже когда я был маленький…