Вдруг прямо перед ними вырастает каменная громада. Муравьи хотят ее обогнуть, но та открывает глаза и огромную пасть.
– Осторожно! Это живые камни! – выстреливает обонятельное предостережение 10-й.
Громадина несется прямо на суденышко. Муравьи взбираются на загнутые вверх закраины листка кувшинки, точно пожарные на стрелы. 15-й уже выставляет вперед брюшко, готовый пустить в ход кислоту. Видно, у них никогда не будет передышки.
Теперь вот живые камни!
Муравьи дают друг дружке разные, в том числе противоречивые, советы.
103-я принцесса наклоняется через закраину кувшинки. Не бывает такого, чтобы камни умели плавать и открывать пасть. Она пристально разглядывает глыбу – и замечает, что у нее слишком правильные формы. Так это же не валун, а черепаха! Однако не похожая ни на одну из известных ей черепах: она плавающая. Ничего подобного муравьи не видели.
Они не знают, но на самом деле это флоридская водяная черепаха. В высшем измерении у детишек даже заведено играть с такими водяными черепахами. У них причудливая форма и вздернутый нос – вот почему они быстро стали любимицами малышей, которые поселяют их на ненастоящих прозрачных островах из пластмассы. А когда детишкам надоедают их забавные зверушки-игрушки, они – нет, не выбрасывают их на помойку, а выпускают в какое-нибудь озерцо, пруд или ближайший ручей.
Черепахи преспокойно там размножаются. В самом деле, во Флориде у этих черепах есть только один враг – птица с особенным клювом, с помощью которого она пробивает черепаший панцирь. Никому, разумеется, не пришло в голову привезти этого естественного хищника из Флориды заодно с декоративной водяной черепахой, так что со временем эти водяные зверушки из Нового Света стали настоящим бедствием для озер и ручьев Европы. Они стали пожирать мотылей, рыб и местных черепах.
И вот на одну из этих образин и наткнулась 103-я принцесса со спутниками. Приплюснутое чудище, щелкая челюстями, подплывает все ближе. Плавунцы, исступленно вспенивая воду, все быстрее толкают суденышко вперед в надежде увильнуть от жуткой пасти.
Начинается гонка между плотиком-кувшинкой и желтоглазым чудищем. Оно хоть и тяжелее, но благодаря обтекаемой форме движется быстрее. И без труда настигает суденышко-цветок. Оно начинает пожирать гребцов-плавунцов одного за другим и уже раскрывает огромную пасть, чтобы проглотить муравьев, не оставляя им ни единого шанса на сопротивление, тем более что это бесполезно.
Вспомнив телесериал о странствиях Одиссея и его многочисленных злоключениях, 103-я принцесса строит свое войско в боевой порядок. Она предлагает выловить из воды проплывающую мимо веточку. И те из муравьев, у кого челюсти покрепче, обгрызают ее с одного конца так, чтобы получилась рогатина!
Черепаха уже вгрызается в корму суденышка, силясь его опрокинуть. Кто-то из разведчиков пытается отогнать чудище, целясь ему в ноздри кислотными струями, которые они пускают с верхушек лепестков кувшинки. Тщетно. Между тем на носу суденышка другие муравьи вырезают деревянное копье. Когда 103-я видит, что оно готово, муравьи всем скопом подхватывают его и несутся во всю прыть на корму. Вперед, на зверюгу!
– Цельте в глаз! – выкрикивает 103-я принцесса, вспомнив стычку Одиссея с Циклопом.
Кол бьет водяную черепаху прямо в морду, но не пробивает ее. А ломается. Зверюга разверзает громадную пасть, готовясь перекусить корму суденышка. Побоку Одиссея – Текс Эйвери стратег половчее. 103-я хватает обломок сучка-копья острым концом вверх и бросается вперед. Как только чудище пытается сомкнуть пасть, сучок застревает в ней.
Как и все черепахи, эта, естественно, старается втянуть голову в панцирь, но разверзшаяся пасть ей мешает – чем больше она старается, тем глубже кол вонзается ей в нёбо.
15-му кажется, что можно извлечь выгоду из создавшегося положения. Он подает знак 6-му, 7-му, 8-му, 9-му и 5-му, чтобы они все вместе взяли черепаху на абордаж. И прежде чем чудище успевает отплыть подальше, муравьи разбегаются, кидаются вперед и перепрыгивают со своего суденышка на белый черепаший язык, шлепаясь в облепляющую его слюну.
Черепаха ныряет, чтобы прополоскать пасть, а заодно утопить обосновавшихся в ней захватчиков. Бесстрашный 15-й показывает товарищам, что нужно продираться дальше – в глубь черепашьего пищевода. Тот сразу же смыкается за ними, отгораживая их от заполняющей пасть воды, перед тем как потом переварить.
Все происходит в мгновение ока. Чувствуя, однако, что муравьи не утопли и застряли у нее в глотке, черепаха заглатывает изрядную порцию сине-зеленой воды, которая бурным потоком устремляется в ее пищевод. 15-й внутренним чутьем ощущает внутреннее строение организма огромных животных. Он предупреждает, что продвигаться вперед небезопасно – можно угодить в желудок, заполненный едкими соками. Они прогрызают челюстями поперечный проход и попадают в параллельный канал – дыхательное горло. Уф! Водный поток проносится мимо. Дыхательное горло гладкое – никаких слизистых выделений; реснички, выполняющие функцию воздушных фильтров, сдерживают их падение. Муравьи скатываются на дно легочных мешков. Чтобы не тратить попусту запасы ядовитой кислоты и не причинять черепахе лишних мучений, 15-й, будучи опытным охотником-следопытом, ведет товарищей прямиком к сердцу. Муравьи вгрызаются в него челюстями – после коротких судорог туша перестает биться и цепенеет.
Флоридская черепаха всплывает на поверхность, сраженная насмерть изнутри. 103-я принцесса решает, что не стоит бросать черепаху. Из нее может получиться судно получше кувшинки. Великий талант муравьев заключается в том, что они умеют извлекать выгоду из чего угодно.
Исполнившись терпения, тринадцать муравьев начинают выгрызать дырку на макушке черепашьего панциря, чтобы устроить в ней некое подобие судовой рубки. Походя они пожирают черепашью плоть, чтобы набраться сил для работы. Наконец они выгрызают круглое углубление наподобие кокпита и забираются в него. Там здорово воняет мертвечиной, но муравьям уже все равно.
Они вступают в общение с новыми гребцами-плавунцами. Поскольку их постоянно кто-то пожирает, муравьи с легкостью обещают им, что взамен будут кормить их до отвала. И плавунцы, согласившись, начинают вспенивать воду, толкая мертвую черепаху вперед. Впрочем, они не очень-то довольны: ведь толкать черепаху куда тяжелее, чем листок кувшинки. Тогда 103-я принцесса подкармливает их измельченным черепашьим мясом и придает им в помощь еще нескольких плавунцов, чтобы увеличить тягу.
Это уже не прогулочное суденышко, а настоящий броненосец. Хотя он тяжелый, потому как защищен крепкой броней, и с трудом управляемый, белоканцы чувствуют себя на его борту в куда большей безопасности. Они плывут по течению все дальше на юг. И вскоре снова попадают в зону тумана.
Плавучая черепаха с застывшими злобными глазищами и пастью, разверзшейся в попытке схватить добычу, отпугивает букашек, видящих, как она выплывает из тумана. А исходящий от нее смрад разлагающейся плоти придает кораблю-призраку с укрывшимися на его борту муравьями-пиратами еще более устрашающий вид.
16-й устраивается на носу корабля – макушке, венчающей горгулью – голову черепахи. Он надеется, что отсюда будет легче заметить случайные препятствия.
Боевой корабль скользит вперед, подобный смертоносному снаряду, на который он был бы очень похож, если бы не крохотные настороженные усики, пугливо выглядывающие из его продырявленного сверху корпуса.
– Люди они молодые, увлеченные и сегодня вечером готовы вас удивить. Дорогу ритму, дорогу музыке! Встречайте аплодисментами «Белоснежку и Семерых…».
Директор культурного центра почувствовал у себя за спиной некоторое волнение и обернулся. «Муравьев», – дружно шепнули ему музыканты.
– Ах да, – спохватился директор, – наши друзья поменяли название группы. Итак, дорогу «Муравьям». Вперед, э-э… «Муравьи»!
Давид удержал друзей за кулисами.
– Нет. Не так быстро. Лучше немного подождать.
Он придумал такую штуку. Сцена еще не была освещена, да и зал был погружен в безмолвную темноту. Прошла целая минута. И тут мрак пронизал голос Жюли. Она запела одна – a капелла.
Она исполняла вокализ-импровизацию. Голос певицы звучал так громко, мощно и объемно, что все слушали ее, затаив дыхание.
Когда она закончила петь, публика взорвалась оглушительными аплодисментами.
Цзи-вонг за ударной установкой начал отбивать как бы сердечный ритм толпы с тактовым размером в две четверти. Пим-пам. Пим-пим-пам. Пим-пам. Пим-пим-пам. Кореец как будто заводил команду галерников. Зрители вскидывали руки и хлопали ему в такт. Пим-пам. Пим-пим-пам.
Засверкали зажигалки. Барабанщик чуть замедлил ритм и перешел на 90–100 ударов в минуту.
Следом за тем подключилась бас-гитара Зое. Ударные воздействовали на грудную клетку, а бас-гитара – на область живота. Если в зале были беременные женщины, этот ритм заставил вибрировать плодный пузырь у каждой из них.
Один прожектор осветил красной вспышкой Цзи-вонга за барабанами. А другой ударил в Зое синим лучом.
Зеленый свет выхватил из тьмы Франсину за синтезатором, заигравшую «Симфонию Нового Света» Дворжака.
По залу тотчас разнесся запах росы и скошенной травы.
Это Давид предложил начинать все выступления отрывками из классической музыки, чтобы показать, что им не чуждо музыкальное наследие предков. И в последнюю минуту он заменил фугу Баха на «Симфонию Нового Света». Это название больше пришлось ему по душе.
Вспыхнул желтый свет – следом за синтезатором вступила панфлейта Леопольда. Теперь была освещена почти вся сцена. Только посередине словно застыл темный круг. И в этой зоне мрака едва различалась одинокая фигура.
Жюли готовилась к эффектной концовке. Она почти касалась губами микрофона, и публика слышала ее дыхание. Теплое и мелодичное.