Эта история не подлежала огласке, потому как вскоре американский президент Ричард Никсон должен был встретиться с Мао Цзэдуном и подвергать Китай осуждению было не время.
Уж теперь-то она взорвется! Максимилиан с полицейскими вернулись и окружили таинственную пирамиду.
Комиссар решил провести операцию ночью: ему казалось, будет куда разумнее застать врасплох обитателя или обитателей постройки во время сна.
Полицейские освещали величественное лесное сооружение карманными фонариками, хотя особой надобности в них не было, поскольку еще не совсем стемнело. Подобно морякам в штормовом море, они облачались в защитные комбинезоны, решив в этот раз использовать армированный электрический провод, чтобы его не могли перегрызть даже самые крепкие челюсти. Максимилиан уже готовился дать команду на подрыв – и тут вдруг услышал жужжание.
– Берегись, оса! – крикнул комиссар. – Прикройте шею и руки!
Кто-то из полицейских достал из кобуры пистолет и прицелился. Цель была совсем крохотная. Когда он уже был готов спустить курок, у него оголился небольшой участок кожи – последовал мгновенный укус.
Насекомое, которое чуть было не прихлопнул другой полицейский, отлетело в сторону, подальше от молотящих по воздуху рук. Теперь все держали ухо востро, прислушиваясь к малейшему жужжанию осы.
Между тем насекомое застигло их врасплох, внезапно напав на третьего полицейского: облетев вокруг его правого уха, оно вонзило жало ему в яремную вену. И этот полицейский рухнул наземь как подкошенный.
Максимилиан стянул башмак, потряс им, как в первый раз, и сумел подбить насекомое на лету. Назойливая оса шлепнулась на землю и так и осталась лежать не шелохнувшись. Там, где оказался бесполезным пистолет, вполне сгодился смертоносный башмак.
– Два-ноль!
Он воззрился на свою жертву. Нет, то была не оса: насекомое походило скорее на крылатого муравья. Максимилиан с удовольствием придавил его подошвой башмака.
Избежавшие нападения осы полицейские кинулись на помощь пострадавшим товарищам. И принялись их тормошить, чтобы они не заснули. Максимилиан решил поторопиться с подрывом, пока не нагрянул еще какой-нибудь крохотный, но опасный хранитель пирамиды.
– Все заряды готовы?
Подрывник проверил контакты у взрывателя и стал ждать приказа комиссара.
– Готов?
Звонок его мобильного телефона прервал отсчет. Звонил префект Дюпейрон – он просил комиссара срочно приехать. В городе творилось что-то несусветное.
– Манифестанты перекрыли главную магистраль Фонтенбло. И вот-вот начнут все крушить. Бросайте свои дела, незамедлительно возвращайтесь в город и разгоните всех этих ненормальных.
День борется с сумерками, но все еще жарковато. Луна освещает землю. После дождя от земли тянет теплом. Корабль-черепаха с муравьями на борту движется к камышам.
Карлики замечают его на подходе. Ярко горящие угольки настораживают их. Верхушки розовых лепестков облепляют стрелки, готовые открыть огонь. Откуда-то издалека 24-й взывает о помощи с макушки надломленной камышины.
Осажденных того и гляди возьмут в кольцо превосходящие силы неприятеля. Под камышами плавает множество разбухших от воды трупов – из какого они лагеря, уже и не определить, – бездвижные свидетели предыдущих жестоких стычек.
Рыжие муравьи-бычероги думали, что жизнь можно прожить, скармливая друг дружке всякие истории. Но они ошибались. Рассказывать истории мало – их надобно еще и прожить.
Тем временем в кокпите своего броненосца-черепахи 103-я с товарищами-разведчиками стараются вовсю. Огонь – не то оружие, которое можно использовать на расстоянии. Вот они и пытаются подвести свой корабль поближе к кувшинкам, захваченным муравьями-карликами.
Муравьи спорят, похлопывая друг дружку. Каждый настаивает на своем. 6-й предлагает направить в сторону неприятеля горящие угольки на плавучих листьях, которые будут толкать вперед плавунцы. Но плавунцы ужас как боятся огня. Для них это запретное оружие. Они даже не решаются к нему приближаться.
103-я принцесса силится вспомнить, с помощью какого приспособления Пальцы запускают огонь на дальние расстояния. Кончиком усика она что-то рисует, но ее товарищи не могут взять в толк, как огонь можно запустить в воздух с помощью такой штуковины. Предложение отвергается.
5-й советует поджечь с одного конца длинную веточку – разведчики используют такие вместо копий – и, выставив ее вперед, атаковать кувшинки. Предложение принимается.
Муравьи велят плавунцам остановиться и принимаются высматривать ветку подлиннее. Они находят подходящую среди торчащих из воды сучков и втаскивают ее на борт броненосца-черепахи.
Когда черепаха подплывает к неприятелю на достаточно близкое расстояние, на нее обрушивается кислотный дождь. Муравьи на борту корабля пригибаются, стараясь не выпустить длинную веточку, которую они сжимают челюстями. 103-я принцесса командует – пора положить ее на горящий уголек. Веточка с одного конца воспламеняется. Муравьи тут же поднимают ее, как огненный вымпел.
Плавунцы прибавляют ходу, вспенивая воду за кормой корабля. Броненосец устремляется в атаку. На бешеной скорости раскаленный кончик ветки вытягивается в длинное неугасимое огненное знамя.
14-й расправляет усик-перископ, чтобы точнее засечь неприятеля, и указывает товарищам, в какую сторону направить тяжелый дымящийся таран.
Пика с огненным наконечником задевает лепестки кувшинки. Цветок отсырел настолько, что поджечь его сразу не удается, однако удара тарана хватает с лихвой, чтобы вышибить из равновесия всех неприятельских стрелков, и они падают в воду. Пока что от огня не было никакого проку, разве что он помог рыжим воинам исполниться решимости и готовности прибегнуть даже к запретному оружию.
Видя такой успех, осажденные приободряются. Они расстреливают последние запасы кислоты – и ряды муравьев-карликов заметно редеют.
Со своей стороны, 103-я принцесса, смекнув, куда нужно целить огненным тараном, поджигает кувшинки одну за другой. Поднимается сплошная дымовая завеса. Напуганные запахом обугливающихся кувшинок, нападающие предпочитают убраться подальше от пожарища и пристать к берегу. На свое счастье, поскольку уже заполыхал и таран. Этим и опасен огонь. Он способен причинить немалый ущерб не только тем, против кого он направлен, но и тем, кто его направляет.
У белоканцев нет возможности даже сблизиться с неприятелем и вступить с ним в ближний бой, а ведь только в ближнем бою муравьи-противники могут показать друг дружке умение пользоваться челюстями как фехтовальным оружием. 13-й, а он самый боевой в отряде, сокрушается, что не смог откусить хотя бы пару переднеспинок у этих дерзких карликов.
103-я принцесса дает знак выбросить горящую ветку в воду, и как можно дальше.
Броненосец-черепаха подходит к осажденным камышовым зарослям.
«Только бы 24-й был жив!» – заклинает про себя 103-я принцесса.
Из культурного центра вышло пятьсот человек, а когда они пришли на площадь перед лицеем, их уже было восемь сотен.
Однако эта манифестация не имела ничего общего с экономической забастовкой: это был настоящий карнавал в прямом смысле слова.
В Средние века карнавал имел определенное значение. То был день дураков, когда все могли снять напряжение. В день большого карнавала попирались все правила. Люди имели право дергать за усы жандармов, толкать в лужи городских управляющих. Разрешалось звонить во все двери и бросаться мукой в лицо кому угодно. Люди сжигали карнавальное чучело – громадную соломенную куклу, символ всесильной власти.
Именно благодаря дню карнавала местные власти делали все, чтобы их почитали.
В наши дни истинный смысл этой общественно необходимой манифестации уже забыли. Карнавал превратился в праздник торговцев, как, например, Рождество – день отцов, матерей или бабушек: отныне он стал праздником потребления.
Забыта и главная идея карнавала: создавать у народа иллюзию, что бунтовать можно, но лишь один-единственный день в году.
Сейчас же всем этим молодым и не очень молодым людям, впервые с тех пор, как они появились на свет, выпал случай не только что-то отпраздновать, но и выразить протест против ущемления их прав. Восемь сотен человек, которые до сих пор едва сдерживались, вдруг объединились в безудержном торжестве.
Поклонники рока и просто зеваки шли длинной, шумной, многоцветной когортой. Но на площади перед лицеем путь им перегородили шесть машин республиканских отрядов безопасности (РОБ).
Манифестанты остановились.
И смерили взглядом выстроившиеся в цепь силы правопорядка. Жюли оценила положение.
Комиссар Линар, с повязкой на рукаве, стоял впереди цепи лицом к шумной толпе.
– Расходитесь! – крикнул он в мегафон.
– Мы не делаем ничего плохого, – ответила Жюли, у которой не было мегафона.
– Вы нарушаете общественный порядок. Уже десять вечера с лишним. Жители ложатся спать, а вы на ночь глядя затеяли всю эту шумиху.
– Мы хотим всего лишь устроить праздник в лицее, – возразила Жюли.
– Лицей ночью закрыт, и попасть на его территорию без официального разрешения вы не можете. Вы и без того изрядно повеселились. Так что расходитесь по домам. Повторяю, горожане имеют право на сон.
Стушевавшись на мгновение, Жюли тут же спохватилась, вспомнив про свою роль пассионарии:
– Мы не желаем, чтобы народ спал. Пусть все просыпаются!
– Это ты, Жюли Пенсон? – вопросил комиссар. – Ступай домой, а то твоя мамаша, поди, уже бьет тревогу.
– Я свободный человек. И мы здесь все свободные люди. Нас ничто не остановит. Вперед, за…
Нужное слово как будто застряло у нее в горле. Сперва тихо, а потом со все большей решимостью она проговорила снова: