Жюли присела на скамью, чтобы прийти в себя. Цзи-вонг расплатился за баллончик.
Они двинулись обратно. И снова им по ушам резанул оглушительный фокстрот. Очередная песенка Александрины, очередной хит – «Любовная страсть».
Диджей, сознающий свою общественную значимость, прибавил еще немного громкости и чуть-чуть убавил свет – теперь кружился только слабо мерцающий шар, покрытый зеркальной мозаикой.
«Возьми меня, о да, возьми всю без остатка, любимый мой навек, на всю оставшуюся жизн-н-нь!.. Любовная страсть, это любовная страсть!..» – вопила певица голосом, пропущенным через синтезатор и искажавшим ее настоящий голос.
Жюли, сообразившей наконец, где она оказалась, хотелось, чтобы Цзи-вонг обнял ее. И она воззрилась на корейца.
Цзи-вонг был красив. В нем было что-то кошачье. И в этой причудливой обстановке, в этом странном месте он выглядел особенно привлекательным.
Она разрывалась между стыдом, запоздалым страхом только-только пробудившейся женщины и новым, почти животным желанием «поглотить» Цзи-вонга.
– Понимаю, – сказал Цзи-вонг, – не смотри на меня так. Тебе сейчас противно любое прикосновение мужчины или кого бы там ни было. Не бойся, я не стану приглашать тебя на танец!
Она уже собиралась опровергнуть его слова, как вдруг в зале объявились двое полицейских. Аптекарша описала им внешность напавших на нее злоумышленников и показала, куда они ушли.
Цзи-вонг потащил Жюли на середину танцплощадки, где было темнее, и обнял ее: того требовали обстоятельства.
Но в этот самый миг диджею почему-то взбрело утопить танцплощадку в свете. И в следующее мгновение из мрака восстали все обитатели «Преисподней». Здесь были травести, садомазохисты в кожаных облачениях, бисексуалы, женщины, переодетые в мужчин, мужчины, переодетые в женщин, и ряженые мужчины, выдающие себя за женщин. Все неистово колыхались с потными лицами.
Полицейские уже сновали меж танцоров. Узнай они двух «муравьев», они бы непременно их задержали. Догадавшись обо всем, Жюли совершила нечто немыслимое. Она обхватила руками лицо корейца и страстно поцеловала его в губы. Парень остолбенел от изумления.
Полицейские шныряли вокруг них. Их поцелуй затянулся. Жюли читала, что муравьи ведут себя точно так же: это называется взаимным кормлением. Они отрыгивают пищу и скармливают ее друг дружке через рот. Однако она пока еще не была способна на подобные дерзкие выходки.
Один из полицейских оглядел их с подозрением.
Жюли с Цзи-вонгом зажмурились, точно страусы, не желающие глядеть опасности в лицо. Они больше не слышали голос Александрины. Жюли хотелось, чтобы парень стиснул ее, крепко сжал мускулистыми руками. Но полицейские уже ушли. Подобно невольно сблизившимся влюбленным, они в смущении отпрянули друг от друга.
– Прости! – крикнул он ей прямо в ухо, чтобы она услышала его сквозь невообразимый гомон.
– Да уж, обстоятельства не оставили нам выбора, – уклончиво проговорила она.
Он взял ее за руку, они выбрались из «Преисподней» и вернулись в революцию через тот же подвал, из которого недавно вышли.
ОТКРЫТИЕ С ПОМОЩЬЮ ИГРЫ. В шестидесятых годах один французский коннозаводчик приобрел четверку ретивых серых жеребцов, похожих как две капли воды. Вот только норов у них подкачал. Стоило поставить этих жеребцов рядом, как они начинали брыкаться, да и запрячь их вчетвером было невозможно, потому что каждый тянул в свою сторону.
Тогда ветеринару пришло в голову поставить их в соседние стойла и развесить на общих перегородках игрушки: колесики, чтобы их можно было вертеть мордой, мячики, чтобы их можно было пинать копытом из стойла в стойло, и разноцветные геометрические фигурки на веревочках.
Время от времени он менял коней местами, чтобы они познакомились друг с дружкой и начали вместе играть. Прошел месяц, и четыре жеребца стали неразлучны. Они не только охотно вставали в одну упряжку, но и, казалось, воспринимали работу как игру.
Заметив, что огонь отбрасывает большущую тень от ближайших к нему насекомых, он хватает остывший уголек, лежащий рядом с очагом, и решает обрисовать одну из них, придав ей неподвижную форму. Покончив с этим делом, он показывает рисунок товарищам, и те, думая, что перед ними настоящее насекомое, пробуют с ним заговорить.
7-му с большим трудом удается объяснить им, что это всего лишь рисунок. Таким образом совершенствуется манера изображения вещей, очень похожая на наскальные росписи в пещере Ласко и со временем породившая совершенно особый изобразительный стиль. Тремя штрихами уголька 7-й создает муравьиную живопись. Он долго разглядывает свое творение и понимает, что одного черного цвета недостаточно, чтобы передать истинную суть вещей, – для этого нужны разные цвета.
Но где их взять?
Первое, что приходит ему в голову, так это взять кровь у одного из серых муравьев, подоспевших полюбоваться на его труды. C помощью этой крови он получит белый цвет, который, если наложить его тонким слоем, придаст объем лицу и усикам. Отлично! Что до серого муравья, тот особо не ропщет и смиренно соглашается стать первой жертвой, принесенной на алтарь муравьиного искусства.
Муравьев охватывает творческая лихорадка. Между теми из них, кто испытывает огонь, кто рисует или пробует пользоваться рычагом, возникает странное соперничество.
Им как будто все по силам. Их общество, которое они до сих пор считали политически и технологически совершенным, вдруг кажется им отсталым.
У каждого из двенадцати молодых разведчиков теперь есть свои предпочтения. 103-я принцесса вдохновляет их личным опытом. 5-й становится главным ее помощником. У 6-го лучше других получается ладить с огнем. 7-му нравится рисовать и красить. 8-й предпочитает изучать рычаг, а 9-й – колесо. 10-й составляет зоологический феромон памяти о нравах Пальцев. 11-й интересуется архитектурой и всевозможными технологиями строительства гнезд. 12-го больше привлекает искусство кораблевождения, и он изучает разные типы речных судов. 13-й думает о новых видах оружия, об огненном таране и броненосце-черепахе… 14-й склонен налаживать общение с чужеродными видами. 15-й исследует и пробует новые продукты питания, которые они вкушали во время своего странствия. 16-й пытается составить карту разных троп, которыми они сюда добирались.
103-я принцесса делится всем, что ей известно о Пальцах. Она рассказывает про телевидение, по которому показывают ненастоящие истории. 10-й оживляет свой феромон зоологической памяти, силясь запомнить новые сведения о Пальцах.
РОМАНЫ.
Порой Пальцы сочиняют не совсем правдивые истории, которые они называют романами или сценариями.
Они придумывают героев, декорации и правила для своих вымышленных миров.
Однако того, о чем они рассказывают, не бывает или почти не бывает.
Зачем рассказывать о том, чего не бывает?
Все просто: чтобы тешить себя занятными историями.
Это форма искусства.
Судя по тому, что 103-я видела по телевизору, их фильмы, как ей показалось, подчиняются тем же законам, что и шутки – пресловутые короткие истории, забавные и загадочные, которые вызывают состояние «юмора».
Главное, чтобы в этих историях были начало, середина и неожиданный конец.
24-й внимательно слушает 103-ю принцессу, и хотя он не полностью разделяет ее восторг, вызванный тем, что ей удалось узнать о мире Пальцев, ему вдруг приходит в голову изложить все, что она рассказывает про Пальцев, в форме неправдивой истории – романа.
По сути, 24-му хочется создать первый феромональный муравьиный роман. И он его ясно себе представляет – как сагу о Пальцах, построенную по законам великих муравьиных сказаний. Наделенный новым чувственным даром половой особи, он считает, что ему хватит таланта сочинить приключенческий рассказ на основе того, что, по его разумению, он узнал о Пальцах.
Он и название уже придумал – самое что ни на есть простое: «Пальцы».
103-я принцесса отправляется взглянуть на художества 7-го.
Художник заявляет ей, что ему нужны различные пигментные красители. 103-я советует использовать пыльцу вместо желтой краски, траву – вместо зеленой и растертые лепестки мака – вместо красной. 7-й добавляет в смесь слюны и медвяной росы, чтобы связать все ингредиенты, и с двумя другими муравьями, которых он призвал себе в помощники, берется изобразить на листе платана длинную череду событий, связанных с великим контрпоходом. Он рисует трех муравьев, затем подрисовывает вдалеке розовый шар – розовый цвет он получает, смешав мел с растертым лепестком мака. С помощью пыльцы он проводит черту между муравьями и Пальцем.
Это огонь. Огонь – связующее звено между Пальцами и муравьями.
103-я принцесса рассматривает творение своего спутника, и ей в голову приходит мысль. А почему бы не назвать их экспедицию Революцией Пальцев вместо контрпохода? В конце концов, знакомство с миром Пальцев, несомненно, взбудоражит муравьиное сообщество, и такое название годится как нельзя лучше.
Споры вокруг костерка продолжаются. Насекомые, которые все еще побаиваются раскаленных угольков, требуют потушить огонь и забыть про него навсегда. Между муравьями, сторонниками и противниками огня, завязывается потасовка.
103-й принцессе не удается разнять драчунов. Споры, уже более мирные, продолжаются лишь после того, как в драке погибают три муравья. Некоторые их товарищи настойчиво призывают наложить запрет на огонь. Другие возражают, отвечая, что огонь – движитель современной эволюции, и ежели Пальцы пользуются им без опаски, стало быть, и муравьям пристало поступать так же. Они уверяют, что, наложив запрет на огонь, потеряют кучу времени и отстанут в своей технологической эволюции. Если бы муравьи смогли объективно исследовать огонь еще сто миллионов с лишним лет назад, они бы узнали, чем он полезен, а чем вреден, и у них, наверное, теперь тоже были бы свои «искусство», «юмор» и «любовь».