Мятежная? И притом хорошенькая, подумал полицейский. Раньше он этого не замечал, но у Гастона Пенсона и впрямь красивая дочка.
Семейство расселось за столом.
На обед были улитки в масле, приправленные резаной петрушкой, – на закуску и лягушачьи лапки с рисом – на второе.
Максимилиан искоса посмотрел на жену и вдруг обнаружил в ее манерах много неприглядного. Она ела, оттопырив мизинец. И все время пялилась на него, улыбаясь.
Маргарите разрешили включить телевизор.
423-й канал. Метеосводка. Уровень загрязнения в крупных городах превысил критический уровень. Люди жалуются на одышку и резь в глазах. Правительство намерено провести парламентские слушания по данному вопросу, а пока оно назначило комитет советников, которому предстоит выработать соответствующие решения. Впоследствии, очевидно, будет опубликован отчет, где…
67-й канал. Реклама. «Ешьте йогурты! Ешьте йогурты! ЕШЬТЕ ЙОГУРТЫ!..»
622-й канал. Развлечения. А сейчас передача «Головоломка»: сегодня все та же тема – загадка с шестью спичками и восемью равносторонними треугольниками…
Максимилиан выхватил пульт из рук дочери и выключил телевизор.
– О нет, папа! Я хочу знать, решит ли мадам Рамирес загадку про шесть спичек, из которых можно сложить восемь треугольников!
Отец семейства не уступил. Теперь пульт был у него; в любой человеческой семейной ячейке обладатель этого волшебного жезла мнил себя хозяином положения.
Максимилиан попросил дочь не играть с солонкой, а жену – не глотать пищу большими кусками.
Его все раздражало.
Когда жена предложила ему отведать приготовленный ею десерт – пирожное с кремом в форме пирамиды, он, вконец потеряв самообладание, встал из-за стола и ушел к себе в кабинет.
Чтобы ему не мешали, он для верности запер за собой дверь.
Макъявел был по-прежнему включен – Максимилиану оставалось только нажать на кнопку, чтобы войти в игру «Эволюция» и снять напряжение, занявшись войной с чужеземными племенами, которые угрожали последней его монгольской цивилизации, переживавшей эпоху расцвета.
На сей раз он все поставил на армию. Больше никаких вложений в земледелие, науки, образование и развлечения. Все, что у него осталось, так это несметное войско и деспотичное правительство. К его большому удивлению, такой выбор принес любопытные результаты. Его монгольская орда двинулась с запада на восток – от Итальянских Альп в сторону Китая, захватывая на своем пути все города. Поскольку земледелие захватчики загубили, пищу они добывали себе грабежом. Отрекшись от наук, они присваивали себе чужие научные достижения вместе с лабораториями в захваченных городах. Что же до образования, отныне в нем не было надобности. В конце концов, при военной диктатуре все работало споро и исправно. Итак, на колесницах и со всеми катапультами он ворвался в 1750 год, завоевав почти всю землю. Но, к сожалению, в то самое время, когда он собирался перейти от тирании к просвещенной монархии, в одной из столиц случился мятеж. За отсутствием надежной связи он не смог взять положение под контроль, и мятеж перекинулся на другие города.
Соседнему государству, хоть и маленькому, зато демократическому, не составило большого труда покорить его цивилизацию.
На экране тотчас же высветилась текстовая строка.
– Ты проиграл. Ты огорчен?
– Как ты догадался?
Компьютер выдал через колонки:
– По твоей манере стучать по клавишам. У тебя скользят пальцы, и ты частенько давишь сразу на две клавиши. Может, тебе помочь?
Комиссар удивился:
– Как же компьютер может помочь мне усмирить школьный бунт?
– Ну и…
Максимилиан нажал на клавишу.
– Дай мне сыграть еще разок – лучшей помощи я от тебя не жду. Чем больше я играю, тем лучше понимаю мир, в котором живу, и выбор, который приходилось делать моим предкам.
Он выбрал себе цивилизацию, подобную шумерской, и продвинул ее вплоть до 1980 года. В этот раз ему удалось пройти логическим эволюционным путем – от деспотизма через великую технологически продвинутую нацию. И тут в самой середине XX века его народ выкосила эпидемия чумы. Он не заботился о гигиене своих подданных и, в частности, отказался строить канализационную систему в больших городах. Поэтому из-за отсутствия отводных трубопроводов накапливающиеся в городах нечистоты превратились в питательную среду для крыс. Макъявел предупредил его, что компьютер не может пропустить подобную оплошность.
Тогда-то Максимилиан и подумал, что в будущем не худо бы доверить государственное управление компьютеру, поскольку только он один способен запомнить каждую мелочь. Компьютер никогда не дремлет. У него железное здоровье. Он не страдает сексуальными расстройствами. У компьютера нет ни семьи, ни друзей. Макъявел был прав. Уж кто-кто, а компьютер ни за что бы не забыл про канализационную систему.
Максимилиан начал новую игру с цивилизацией, подобной французской. Чем глубже погружался он в игру, тем с большим недоверием относился к человеческой натуре, по сути своей порочной, не способной смотреть на перспективу и довольствующейся лишь сиюминутными удовольствиями.
Прямо сейчас он наблюдал на экране за ходом студенческой революции, охватившей его крупные города в 1635 году означенной эпохи. Эти сорванцы, топочущие ногами, точно избалованные дети, которым не дали того, что им хотелось…
Он бросил войска на студентов – и уничтожил их всех подчистую.
Макъявел сделал ему странное замечание:
– Ты что, не любишь себе подобных?
Максимилиан достал из маленького холодильника банку пива и выпил. Ему нравилось освежиться глотком-другим пивка, пока он развлекался за компьютерным имитатором, создавая и губя виртуальные цивилизации.
Он навел курсор на последние очаги сопротивления и, окончательно подавив революцию, установил повсеместный полицейский надзор, усиленный сетью видеокамер, дабы самым бдительным образом следить за поведением своих верноподданных.
Максимилиан следил за их перемещениями и кружениями точно так же, как наблюдают за букашками. Наконец он соблаговолил ответить:
– Я люблю людей… помимо воли.
Мало-помалу революция превратилась в громадную беспорядочную ярмарку изобретений.
Восемь застрельщиков бурных событий в Фонтенбло и подумать не могли, что устроенный ими праздник обретет такой размах. Помимо подмостков и восьми стендов, во дворе лицея, точно грибы после дождя, выросли другие сцены и столы.
Так, возникли стенды «живопись», «скульптура», «изобретения», «поэзия», «танцы», «компьютерные игры», где младореволюционеры непосредственно выставляли плоды своих трудов. Лицей мало-помалу превратился в многоликую деревню, обитатели которой были друг с другом запанибрата, свободно общались меж собой, развлекались, строили, проводили исследования, опыты и наблюдения, играли либо попросту отдыхали.
Опытные и не очень опытные музыканты, денно и нощно сменяя друг друга на подмостках, воспроизводили на синтезаторе Франсины звучание многотысячных разножанровых оркестров. Там, на подмостках, в первый же день благодаря новейшим технологиям возникло нечто любопытное: смешанная музыка народов мира.
Так, игравший индийскую музыку ситарист выходил на сцену вместе с камерным оркестром, а джазовая певица выступала под аккомпанемент группы балийских барабанщиков; музыка сопровождала и танцы: танцовщица японского театра кабуки исполняла танец бабочки под бой африканского тамтама, а танцор аргентинского танго выписывал головокружительные па под тибетскую музыку… четыре балерины выделывали антраша под сопровождение потрясающей музыки «нью-эйдж». Когда синтезатора стало маловато, принялись мастерить музыкальные инструменты.
Лучшие композиции записывали и распространяли через информационную сеть. Однако фонтенблоские революционеры не только передавали, но и принимали музыку, которую создавали сторонники Революции муравьев в Сан-Франциско, Барселоне, Амстердаме, Беркли, Сиднее и Сеуле.
Так, настроив цифровые видеокамеры и микрофоны в компьютерах, подключенных ко всемирной информационной сети, Цзи-вонг смог проигрывать одновременно – в режиме реального времени – композиции в исполнении музыкантов из числа сторонников Революции муравьев в самых разных странах мира. В Фонтенбло звучали ударные, в Сан-Франциско – ритм- и соло-гитары, в Барселоне – вокал, в Амстердаме – клавишные, в Сиднее – контрабас, в Сеуле – скрипка.
На цифровых автомагистралях сменяли друг друга группы самых разных направлений. Из Америки, Азии, Африки, Европы и Австралии распространялась экспериментальная смешанная планетарная музыка.
На квадратной площади фонтенблоского лицея больше не было границ ни в пространстве, ни во времени.
Ксерокс в лицее работал беспрестанно, распечатывая ежедневные сводки (краткие отчеты о текущих знаменательных событиях по темам: музыкальные группы, театр, экспериментальные стенды и т. д., а также поэтические произведения, рассказы, полемические статьи, диссертации, уставы филиалов революции и даже, с недавних пор, фотографии Жюли, сделанные на ее втором концерте, ну и, конечно, гастрономические рецепты Поля).
Покопавшись в библиотечных исторических книгах, осажденные отыскали портреты своих кумиров – великих революционеров и знаменитых рок-музыкантов былых времен; они сделали их копии и развесили в коридорах лицея. Среди портретов можно было узнать, в частности, Лао-цзы, Ганди, Питера Гэбриэла, Альберта Эйнштейна, далай-ламу, «Битлз», Филипа К. Дика, Фрэнка Герберта и Джонатана Свифта.
На чистых страницах в конце «Энциклопедии» Жюли записала:
«Правило революции № 54: анархия – источник созидательности. Избавившись от общественного давления, люди, вполне естественно, начинают что-то изобретать и создавать, во всем ища красоту и согласие, они чаще общаются друг с другом. В доброй почве даже из самых крошечных зерен вырастают высокие деревья, которые дают прекрасные плоды».
В учебных классах стихийно возникали дискуссионные группы.