– Сейчас все объясню, – посылает 103-я сигнал огромному городу. Но поздно: из-за пирамиды с обеих сторон уже выходят две длинные колонны воинов. Принцессе кажется, будто Бел-о-Кан ощерил челюсти.
Собратья спешат не поздравить их, а, напротив, остановить, причем самым решительным образом. В самом деле, понадобилось совсем немного времени, чтобы по всему лесу распространился слух о том, что на подходе муравьи-революционеры – они несут с собой запретный огонь и намерены вступить в союз с этими гигантскими чудовищами – Пальцами.
При виде врага 5-го охватывает тревога.
Прямо перед ними неприятельские легионы разворачиваются в боевой порядок, следуя тактике, знакомой 103-й с младых когтей: впереди – стрелки, готовые пускать кислотные струи, на правом фланге – солдаты-скакуны, на левом фланге – солдаты с длинными острыми челюстями, сзади – солдаты с короткими челюстями, которые будут добивать раненых.
103-я с 5-м подергивают усиками со скоростью 12 тысяч колебаний в секунду, пытаясь точнее определить численность противника. Силы неравные.
Их всего лишь пятьдесят тысяч революционеров, представляющих муравьев разных видов, а перед ними сто двадцать тысяч закаленных белоканских однородных солдат-союзников.
Принцесса последний раз пытается добиться примирения. Она посылает довольно отчетливый сигнал:
– Солдаты, мы ваши братья.
– Мы такие же белоканцы.
– Мы возвращаемся в родной город, чтобы сообщить, что грядет великая опасность.
– Пальцы собираются захватить лес.
В ответ – ничего.
103-я принцесса указывает усиком на белый плакат. Она уверяет, что это и есть знак угрозы.
– Мы желаем общаться с Матерью.
В этот раз челюсти белоканцев расправились с сухим треском, сомкнувшись плотным частоколом. Союзническое войско приготовилось к атаке. Договариваться поздно. Нужно поскорее придумать, как защищаться.
6-й предлагает сосредоточиться на левом фланге и ударить по солдатам с огромными челюстями. С помощью огня он рассчитывает посеять панику и растерянность в рядах этих неотесанных здоровяков и, заставив их переметнуться на сторону революционеров, направить против своих же.
103-я принцесса одобряет такой план, хотя при всем том она полагает, что горящие уголья лучше бы применить против полчищ скакунов.
Они спешно совещаются. Беда в том, что ряды революционеров состоят из разнородных насекомых – неизвестно, кто и как поведет себя во время массового побоища. Что будут делать все эти муравьишки, у которых даже нет боевых челюстей? Не говоря уже об улитках, которые еле шевелятся под тяжестью дымящихся жаровен… Скорее всего, они-то и запаникуют первыми, как только увидят, что их окружают муравьи-неприятели.
Союзническое войско неумолимо наступает стройными рядами, сформированными по кастовому признаку, в зависимости от размеров челюстей и уровня чувствительности усиков. А вот к ним подходит подкрепление. Сколько же их? Похоже, сотни и сотни тысяч.
По мере приближения неприятеля революционеры все отчетливее понимают: битва проиграна заранее. Многие крохотные букашки, присоединившиеся к революции из любопытства, предпочитают отречься от новообретенных убеждений и удрать.
Союзническое войско все ближе.
Улитки-носильщицы, смекнув наконец, что происходит, от страха широко раскрывают пасти в безмолвном вопле. В пасти у них 25 600 мелких острых зубов, которыми они обгладывают листья салата.
Улитки-леволапицы, которых легко узнать по ракушечной спирали – она у них закручена слева направо, – перепуганы до крайности. Они высоко поднимают рожки, их круглые глазенки с хлюпающим звуком вылезают из орбит, точно почки. Некоторые улитки пытаются встать на дыбы и, резко мотая головой, силятся сбросить со спины муравьев вместе с их бесполезной ношей. Следом за тем они бегут с поля боя.
Вот уже первая линия неприятельских стрелков занимает исходную позицию. Они выстраиваются почти в идеально ровный и плотный ряд. Брюшки у них вздымаются и залпом выпускают ядовитые желтые капли, которые, точно снаряды, обрушиваются на передовые шеренги революционеров. Раненые падают и корчатся от боли.
На смену первой линии стрелков уже подтягивается вторая; стрелки поднимаются – и наносят революционерам неменьший урон, чем их предшественники.
Революционеры валятся как подкошенные. В тылу их войска растет число дезертиров. В конце концов, они верят в Пальцев не настолько, чтобы противостоять великой федерации рыжих муравьев.
Пораженные кислотой улитки, обезумев от ужаса, тянут шеи к небу и принимаются мотать головами, щеря мелкие зубки и широко тараща глаза. Впадая в безудержную панику, они выделяют в два раза больше слюны – наверное, думают, что так смогут быстрее убежать. Революционеры, оказавшиеся слишком близко к улиткам, сплошь покрываются клейкой массой. А в некоторых перепуганные насмерть травоядные даже впиваются своими острыми, точно иголки, зубками.
То и другое войско стоят друг напротив друга, подобно двум зверям, изможденным и озлобленным. Пока что все спокойно. Но все знают: вот-вот начнется великая рукопашная схватка. Двести двадцать тысяч против пятидесяти тысяч – битва обещает быть грандиозной.
Один из муравьев-союзников вскидывает усик. И отдает обонятельную команду:
– Заряжай!
Над многотысячным частоколом вздернутых усиков тут же воспаряет сонм злых запахов.
Революционеры врезаются когтями глубоко в землю, готовясь отразить удар.
Сотни союзнических легионов устремляются прямо напролом. Скакуны мчат галопом. Поспешают и стрелки. Резчики бегут, вскинув головы, чтобы не задеть друг друга длинными челюстями-саблями. Легкая пехота наседает на тяжелую, поторапливая ее, – все это скопище движется, точно ленточный конвейер. Земля содрогается под поступью несметного воинства.
Два войска вот-вот схлестнутся.
Столкновение. Челюсти союзников из первых рядов вгрызаются в передовые шеренги революционеров.
После первого жесткого лобзания легионы обоих полчищ разворачиваются на флангах, будто расплываясь в зловещей улыбке. Вздернутые челюсти вгрызаются в частокол лап, срезая их по колено. Союзнические легионы вихрем прорываются через линию обороны революционеров.
Два десятка самых крепких муравьев-революционеров, потрясая горящим сучком-пикой, сдерживают натиск скакунов-союзников. Своими действиями они сеют страх в ближайших неприятельских рядах, но, чтобы возместить численное превосходство противника, этого мало. К тому же скакуны, верно, были предупреждены и готовы к тому, что в разгар битвы может вспыхнуть принесенный из леса огонь: они быстро оправляются и просто-напросто обходят горящую пику.
Завязывается жестокая схватка. Противники наседают друг на друга, подстегивают, кусают. Кричат, испуская угрожающие запахи. Давят, прогрызая острыми челюстями вражескую броню. Из-под ошметков треснувших хитиновых панцирей торчит оголенная живая плоть. Противники колют друг друга. Крушат. Обдают друг друга пугающим смрадом. Валят наземь. Вонзают усики в суставы. Срубают головы. Выкалывают глаза. Ломают челюсти. Дергают за губы.
Неистовая ярость достигает крайней точки, и некоторые муравьи, опьяненные смертью, режут уже и своих, и чужих.
Обезглавленные тела продолжают скакать по полю битвы, привнося еще больше сумятицы в общий хаос. Обезглавленные тела подпрыгивают, будто в ужасе от сплошного безумия, которым обернулось это грандиозное побоище. Но их никто не замечает.
С пригорка 15-й, поддерживая брюшко, палит в неприятеля кислотными залпами и очередями. У него уже дымится зад. А когда заканчиваются запасы кислоты, он идет в атаку, разя врагов острым концом своего черепа. 5-й, вскинувшись на четыре лапы, двумя передними раздает пощечины налево и направо; он машет ими, точно хлыстами с наконечниками в виде когтей. 8-й, войдя в раж, хватает труп врага и, раскрутив его у себя над головой, что есть мочи швыряет в надвигающуюся шеренгу скакунов. 8-му вдруг приходит в голову, что когда-нибудь такой ловкий прием вполне можно было бы воплотить в метательном орудии. Он собирается повторить свой подвиг, но на него уже набрасываются несколько вражеских солдат и проламывают ему панцирь.
Революционеры прячутся в ямках, чтобы атаковать врага внезапно. Они мечутся вокруг травинок, изматывая неприятеля. 14-й пробует уговорить одного из врагов начать переговоры, но тщетно. 16-й, со всех сторон окруженный сражающимися воинами, даже несмотря на свои безотказные джонстоновы органы, теряется на поле битвы. 9-й сворачивается в клубок и, атаковав накатом неприятельский отряд, ухитряется его расчленить. Ему остается только отсечь врагам усики, прежде чем те успевают опомниться. Без усиков муравьи не способны сражаться.
Неприятель наступает сплошной лавиной.
103-я с ужасом наблюдает, как ее сородичи истребляют друг дружку. Ведь, в сущности, будучи союзниками или противниками на этом поле брани и скорби, почти все они друг другу братья.
Но революционерам надо одержать верх во что бы то ни стало.
103-я делает двенадцати спутникам знак, призывая их к себе, и объясняет им свою тактику. Они тотчас собираются вместе посреди самого крупного скопления революционеров и под их прикрытием начинают рыть туннель. Трое из них держат каменную жаровню с тлеющим угольком. Чтобы ускользнуть с поля битвы, тринадцати разведчикам приходится долго рыть прямой подземный ход. Жар огня придает им сил. Они ориентируются с помощью органов, чувствительных к земным магнитным полям. Направление – Бел-о-Кан.
Земля над ними содрогается от шума битвы. Они что есть силы вгрызаются челюстями в землю. В какой-то миг уголек блекнет – они бросают копать и, склонившись над ним, принимаются быстро шевелить усиками, чтобы легким потоком благодатного воздуха оживить его.
Наконец они натыкаются на участок с рыхлой землей. Разгребают ее – и попадают в проход. Они в Бел-о-Кане. Они спешно взбегают вверх с одного яруса на другой. Некоторые обитатели города, рабочие, недоумевают: что, собственно, эти муравьи делают у них в городе? – впрочем, сами они тоже не солдаты и безопасность города не их забота – вмешиваться в чужие дела они не смеют.